Детсовет

– Уважаемые коллеги, – заговорила она, – нововведение направлено на обоюдную справедливость. Если до этого дня у нас был лишь педсовет, на котором преподавательский коллектив выносил решения по провинившимся учащимся, то теперь будет такой же совет со стороны детей, где они будут принимать решения по провинившимся преподавателям.

Что? У преподавателей округлились глаза. Они не ослышались? «Дети будут принимать решения по провинившимся преподавателям»?

– Как правильно заметил Сергей Иванович, совет учащихся у нас был, – как ни в чем не бывало, говорила Татьяна Сидоровна, – но он решал вопросы касательно самих же учащихся, а вот «Специальный совет учащихся» будет принимать решения по нашим уважаемым преподавателям. Я предлагаю негласно называть это Детсоветом.

По читальному залу пронесся возмущенный гул.

– Введение закреплено указом Министерства образования, – повысила голос заместитель директора, – и распространяется на все колледжи страны. Разумеется, указ возник не на пустом месте. Множество детей и их родителей обращаются в прокуратуру и другие инстанции: то ребенка несправедливо обидел учитель, то при ребенке кто-то из педработников нецензурно выразился, то на ребенка вовсе накричали. В конце концов, кто-то из великих умов выдвинул инициативу создать такой вот Детсовет, на котором дети смогут коллективным решением вынести зарвавшемуся преподавателю замечание, выговор и даже увольнение.

– Так меня можно прямо сейчас уволить, – выкрикнул со своей последней парты пожилой физрук Павел Петрович, известный балагур и шутник, – я постоянно при них матерюсь и смешными прозвищами называю.

– Да что там, и меня сразу увольняйте, я могу и затрещину дать лентяю, – поддержал его физрук помоложе, Артем Денисович.

Побагровевший от ярости преподаватель навигации Олег Сергеевич поднял руку:

– Можно мне слово?

– Пожалуйста, – кивнула ему Коромыслова.

Олег Сергеевич решительно поднялся.

– Я устал уже вам задавать один и тот же вопрос: почему вы их, взрослых людей, постоянно называете детьми? Да эти «дети» сами уже вполне могут стать родителями! И нас многому могут научить! Какие они дети? Дети остались в детском саду! В школе – ученики! А у нас в колледже – студенты и курсанты! Где вы тут детей увидели? Сколько вы уже будете с ними нянчиться?

Коромыслова пыталась возразить, постукивая по столу карандашом:

– Олег Сергеевич, это приказ Министерства образования!

Но он ее не слушал и яростно продолжал доказывать свою точку зрения:

– Если вы решили отдать им полную власть над преподавателями, то что вы тогда можете нам предъявить по поводу качества обучения? Да, многие сейчас решат с ними не связываться, не будут их ругать, не будут на них орать. Но чего вы этим добьетесь? Ну, будут стоять одни пятерки в ведомостях – всем, и лентяям, и хорошистам. Так о какой справедливости тогда идет речь?

Олег Сергеевич оглядел зал – руководителей, преподавателей, сотрудников, – и сказал, уже не столь эмоционально, но твердо:

– Уважаемые коллеги, давайте определимся, к чему мы с вами хотим прийти. В чем цель нашей работы и жизни каждого из нас? Выпускать морских специалистов, которые будут приносить пользу стране – или гладить по головке «детей» так называемых, а потом с ужасом узнавать, что где-то они судно потопили, где-то неправильно загрузили и прямо у причала перевернули? Я много лет проработал капитаном, прежде чем пришёл на преподавательскую работу. Так вот, я с полным правом могу сказать: если дать матросам власть над комсоставом – судно пойдёт ко дну! Обязательно!

Олег Сергеевич рубанул рукой воздух, подтверждая твердость своих слов, и сел.

Зал зашумел, поднялся невообразимый гвалт, все наперебой высказывали свое мнение. Директору пришлось встать со своего места и поднять руку, призывая к тишине.

– Речь идет не о справедливости по оценкам, – он попытался сгладить ситуацию и уйти от прямого ответа, – наказывать будут лишь тех преподавателей, которые грубят детям, доводят их до слез… Ну послушайте, товарищи, рождаемость из года в год падает, страна вымирает, мы должны трястись над каждым ребенком!..

Ему не дали договорить, все опять зашумели, многих переполняло возмущение.

– Ага, так вымирает, что в школах уже все буквы алфавита! – кричал кто-то, имея в виду буквенную нумерацию классов. – Уже есть и первый «я», и второй «э».

– А мы, взрослые, что, не люди, по-вашему? – вторил другой.

– А я думаю, что наши студенты не станут пользоваться таким правом, – сказала со своего места Надежда Викторовна, – Почему вы решили, что Детсовет приведёт к чему-то плохому?

Остальные с ней решительно были не согласны. Особенно преподаватель механики Сергей Николаевич Тырин:

– Ну что вы говорите такое? Поверьте, дети жестоки! Они могут быть куда опаснее взрослых! Ни в коем случае нельзя давать им власть над нами!

– Вы на Луне живёте, Сергей Николаевич? Власть им давно уже дали, – возразила ему Таисия Петровна. – Каждый из них знает, что может пожаловаться на преподавателя, и руководство встанет на его сторону.

– Да пусть жалуются, и пусть решает руководство! Но не так же, что дети решают нашу судьбу!

Директор ушел на свое место, рядом с ним плюхнулась Коромыслова. Откинувшись на своем кресле, она шепнула на ухо Брюсову:

– Не переживайте, это самый трудный момент. Скоро они успокоятся. Ну поговорят, ну поголосят пару дней, а потом продолжат работать, как ни в чем не бывало.

Антон Егорович кивнул. Он был полностью согласен. Сколько уж было таких нововведений – и оптимизация, и урезание зарплат, и действительно – все возмущались, а потом затихали и продолжали спокойно выполнять свои обязанности. Вот и сейчас – никуда они не денутся, если уж до сих пор никто не встал и не пошел писать заявление на увольнение, значит, уходить людишкам просто некуда.

Словно в ответ на его мысли со своего места поднялся пожилой преподаватель черчения, Владимир Иосифович:

– Конечно, в Министерстве не думают о чувствах простых педагогов. Они понимают – простые работники так нуждаются в зарплате, что проглотят все! Да, я на пенсии, но если я не буду работать, то моей семье придется сидеть на одном хлебе без масла. Потому что за всю жизнь, отданную образованию, пенсия у меня с гулькин нос! Даже мне возмущаться не с руки, а что говорить о людях среднего возраста? Поговорят, посетуют, да и разойдутся. Мне жаль нас всех, – он оглядел зал, полный коллег, – нам в очередной раз придется проявить гибкость, подстроиться под новые обстоятельства. Но на правах самого старшего члена коллектива хочу посоветовать всем: не повышайте голос, никого не ругайте, пусть хоть на ушах стоят; будьте предельно вежливы, но и не болейте за них душой. Знания нужны не вам – у вас они и так есть. А будут они в дальнейшем топить суда или нет, теперь не ваша забота!