Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Санька всем своим азартным видом это вроде как подтверждает. Косвенно.

Ну… да! Я мысленно примерил себя на место Нади. Серьёзного чего мы ей не рассказываем, так што да — драчка как есть! Даже Чижик вон подёргивается весь так, будто недодрался. Раз-два махнул, а противник и лежит. Ажно досада берёт!

Ну-ка… подмигнув дружку, вроде как незаметно сжимаю кулак, выставляя над тарелкой. Дескать, мы ого-го! Молодцы! Тот расплывается в ответной улыбке и кивает, понимая как надо.

Женщины, как и ожидалось, замечают, и переглядываются со снисходительным видом. Ну вот! Им вроде как понятней, нам спокойней.

Надя ушла в гимназию,

а мы с Санькой, штобы скоротать время до прихода из редакции дядя Гиля, и поездки в суд, взялись за рисование. Котики!

Чиж иллюстрирует очередной, четырнадцатый уже Надин рассказ, а заодно и на открытки рисует. А то! Пошло дело, значица. И недурственно вполне.

Вроде как и копеечки малые с открыток идут, но открыток этих котиковых до… много, короче. Хорошо раскупают. И три четверти ему. Агась! С рассказами наоборот, три четверти в пользу Нади. А тут — четверть за владение котиками, и сам на себя!

Надя тогда, помнится, сильно за него радовалась, отстав наконец со своей идеей делить доходы с книжки впополам, плюс мне за идею. Поняла наконец, што такое разделение труда и доходов. А то ишь! Уравниловка!

Дела у сэра Хвост Трубой хорошо идут. Я бы даже сказал — неожиданно хорошо. Дядя Гиляй сейчас переговоры ведёт с англичанами, но тьфу-тьфу! Я так прикинул по своему разумению и знанию языка, так в переводе на английский котячьи приключения ещё громче могут зазвучать. Тем более, што Надя изначально делала их не то штобы интернациональными, но как бы над-людскими. Не кухарка, к примеру, а Большое-Чудовище-Которое-Кормит-И-Иногда-Гоняет-Веником.

— Са-ань! — толкаю его под руку и пхаю под нос рисунок.

«— Новые обои, новые обои!» — котик задумчиво смотрит на драные обои, — «а дерутся как старые!»

Чиж фыркает, и несколько минут мы развлекаемся, придумывая подобные картинки.

— Слу-ушай! — На лице у друга ошарашенность, — А может, тоже? А?! Твои ж самодельные открытки на Рождество, они канешно для взрослых, но ведь и ого! Понравились! Я спрошу?

На такое у меня полным-полно скепсиса и сомнений, но почему бы и не да? Не то штобы жду чего-то, но такие вот инициативы нельзя на корню глушить! Да и так… а вдруг?

Засиделся, вспоминаючи ранее нарисованное, да повторюшечством занимался. У меня ж самые простые рисунки, там вспоминать дольше, как было. Ну и идеи продумывать, не без этого.

В суде быстро всё. Посидели чутка, пождали. Потом бу-бу-бу…

— … за отсутствием состава преступления!

Ажно гора с плеч будто! Да не только у меня, но и дяди Гиляя. Агась… не так-то всё и просто было, оказывается?! Потом судья немолодой меня этак подманил пальцем, и на ушко почти:

— Осторожней будь, Егор Панкратов. Думай — что говорить, а главное — когда и кому.

А глаза такие, ну будто у собаки цепной при богатом хозяине. Тоскливые. Вроде бы и кормят, да и должность какая-никакая, а всё одно — цепной! И всех делов — лаять, на кого указано. Меня ка-ак распёрло! Вопросов стало — страсть! А судья глазами одними замолкнуть заставил, пока говорить ещё не начал. И совсем уж тихохонько, одними губами:

— Потерпи. Хотя бы несколько месяцев, пока аттестат не получишь. А то ведь не дадут, как неблагонадёжному.

Глазами одними ему поклонился и спасибочки от всего сердца. Ну а так — просто отошёл вежественно, без славословий и благодарностей. Штоб если со стороны кто смотрит, глазастый не по-хорошему, то ничего такого

штоб, а просто — отеческое вроде предупреждение за ум взяться.

Назад задумчивый ехал. Я ведь как? Не думал даже в таком ключе! О неблагонадёжности. Ну то есть думал, но не так! Не настолько серьёзно, а просто — дядю Гиляя подвести опасался. А тут вот как!

Запросто ведь! Волчий билет вряд ли, возраст не тот, хотя… Да нет, вряд ли! В двенадцать, ну пусть даже и тринадцать годочков, так это общество не поймёт. Сильно.

Даже если и да! Отказ в приёме на государственную службу или там учебное заведение я переживу.

В университет, правда, хочу отчаянно, потому как в прошлой жизни дотянулся, да недоучился, так хоть в этой! Но могу и снова — в Сорбонну. На ВУЗах Российской Империи меня не клинит. Даже скорее наоборот. Не страшно, в общем.

А вот свидетельство о сдаче экзаменов в прогимназии — совсем другое! С ним я хоть и частично, но дееспособный. Конторщиком всегда можно устроиться, к примеру. А без? Откажут если, как неблагонадёжному?

Вот тут уже ой! Ни о какой дееспособности уже до самого совершеннолетия, што уже. А ещё опекуна могут поменять, как не справившегося. Или вовсе — в приют, да за мои же деньги притом! Пусть даже не вошьпитательный.

Буду программу церковно-приходской школы проходить с ровесниками, и плевать на реальный уровень знаний! В мастерской какие-нибудь коробочки клеить, да на гимнастике строем ходить, и по бревну. А когда мимо што-то, то и наказание!

— Об чём думаешь? — пхнул меня Санька. Ну я и выдал!

— Надо же, — подивился тот, — и среди чиновников хорошие люди бывают!

— А учителки? — напомнил я ему.

— Скажешь тоже! Они учителя, а не чиновники!

Мы попхались немножечко да пошутковали, а дядя Гиляй заду-умчивый такой ехал, и молча, што для него очень даже необычно. Только ус кусал.

Дома порадовался за нас шумно, успокаивая Марию Ивановну, а потом, пока Татьяна на стол накрывала, расспросил уже подробно. Потихонечку. Што там судья говорил, как, да што я об том думаю.

— Тихо буду сидеть! — клятвенно пообещал я, — Насколько это вообще возможно.

На лице опекуна отразился нескрываемый скепсис.

— До аттестата! — уточнил я, вздохнув, — Оно у меня как-то само! Приключается!

Сороковая глава

Отложив в сторонку Гёте, потёр усталые, красные от постоянного напряжения, глаза. Учусь! За математику или там языки я не переживаю, а вот за литературу с историей очень даже да! Оно ведь как вышло-то? Пока я никто и звать меня никак, пусть даже и с танцами, то сдать экзамены за прогимназию — тьфу!

А тут — политика пошла. Стачка, наговорил потом всякого, да и вообще. Учителя, они на такое не смотрят, но тут такое дело, што экзамены экстерном, они через чиновников идут. Разрешение, комиссия и такое всё. Ну и сядут у меня на экзамене чиновные дяденьки, с нехорошим прищуром и цепным мировоззрением.

Не факт, што точно да, но могут! Учителки, по крайней мере, очень сильно за то переживают.

А литература и история дело такое, што не примеры и формулы точные нужны, а просто — мнение. Официально утверждённое, в бронзе начальственной отлитое, в граните надгробном высеченное. Не как думаешь надо писать и говорить, а как положено. Утверждено свыше. Ну а я уже объяснил, значица, што и как об том думаю. Запомнили.

Поделиться с друзьями: