Девчата. Полное собрание сочинений
Шрифт:
– Ведь мы же договорились: поженимся и уедем вместе. Нет таких положений…
– Не бывать этому, Вадим Петрович. Есть, видно, и такие положения, из которых выхода уже не найти.
– Но почему же, почему?
– Слишком вы для меня хороший, пора и честь знать.
– Глупости вы говорите, глупости! – разозлился Дементьев. – Я люблю вас и никому не отдам!
– А я вас… не люблю, – тихо, но твердо сказала Анфиса, чтоб поскорей окончить весь этот ненужный разговор, который ничего не в силах был изменить в ее жизни.
– Ка-ак? – опешил Дементьев.
Все доводы, заготовленные им в пути и убедительно, с неопровержимой
– А так: не люблю – и все… Думаете, если вы инженер и… диплом с отличием – так все должны вам на шею кидаться?
– При чем тут диплом? Какую ерунду вы говорите, Анфиса? Я вас не узнаю, мне казалось, что и вы…
– Ах, вам казалось!.. – насмешливо пропела Анфиса, легко входя в привычную для нее роль девчонки-сердцеедки, какой была она до знакомства с Дементьевым. – А я… шутила! Я ведь вообще легкомысленная, сами знаете!
Дементьев пристально смотрел на нее: такой Анфисы он не знал.
– Не верю, вы что-то скрываете от меня… Почему вы глаза прячете?
– Глаза? Пожалуйста! – с готовностью выпалила Анфиса, кляня судьбу за то, что ей приходится не только бежать от своей любви, но еще и оплевывать ее на прощанье.
Не в лад с бойкими своими словами она с трудом подняла голову, глянула на Дементьева сухими запавшими глазами и даже усмехнулась ему в лицо – чтобы самой себе больней было. Вконец сбитый с толку, Дементьев ухватился за последний довод:
– Как же так? А Тося говорила, вы меня любите…
Анфиса фыркнула:
– Тоже мне авторитет! Ничего Тоська в этих делах не понимает. Вы бы еще… Петьку своего спросили!..
К перрону шипя подкатил поезд дальнего следования. Негромко звякнул станционный колокол. Из окна мягкого вагона высунулся сонный пассажир в полосатой пижаме, сладко зевнул и спросил с праздным дорожным любопытством:
– Какая станция?
Анфиса с Дементьевым не услышали его. Они молча брели по перрону. Вокруг, не задевая их, своим чередом шла шумная вокзальная жизнь. Сновали носильщики, в хвост поезда промчались здоровенные благополучные лыжники в детских шапочках, проводники ведрами таскали кипяток, отъезжающие прощались с родными и близкими, в буфет рысью бежали легконогие транзитники с пустыми бутылками в руках.
Неуклюжая бабища, непробиваемо укутанная и для мороза градусов в шестьдесят, квочкой распласталась над корзиной с семечками и зазывно горланила, перекрывая весь разноголосый вокзальный шум:
– Кому семечек? Тыквенные, сладкие! С-под Полтавы! Два рубля стакан! Сама бы грызла, да зубов нету! А вот семечки…
Дементьев с Анфисой подошли к вагону. Дважды ударил колокол. Анфиса взяла чемодан, сказала почти весело:
– Ну, Вадим Петрович…
– Анфиса! – отчаянным голосом позвал Дементьев, поверив наконец, что она уезжает.
И Анфиса испугалась вдруг того, что она делает. На миг ей захотелось, чтобы Дементьев удержал ее силой, навязал ей свою волю и не дал уехать. Но она тут же переборола себя и поспешно сунула проводнице билет.
– Вы еще будете счастливы, – быстрым шепотом предсказала Анфиса. – А я свое разменяла… Не поминайте, Вадим Петрович…
Она в последний раз взглянула на Дементьева, запоминая его на всю жизнь и чувствуя, что против воли опрометчиво выдает себя этим взглядом. Дементьев с проснувшейся вдруг надеждой
шагнул к ней. Анфиса рывком повернулась к вагону. С подножки навстречу ей свесился франтоватый морячок.– К нам в купе давайте, нижняя полка свободная! – бойко пригласил он, беззастенчиво рассматривая Анфису. – Чемоданчик пожалуйте!
Он коснулся чемодана вытянутой рукой. Анфиса рванула к себе чемодан и, надвигаясь на морячка, выпалила с жгучей ненавистью:
– Я тебе пожалую, я т-тебе пожалую!
Морячок испуганно отпрянул, освобождая Анфисе дорогу.
Поезд тронулся. Все ускоряя шаг, Дементьев шел рядом с вагоном Анфисы.
– Напишите!.. Адрес!.. Я приеду!..
Поезд набрал скорость – и Дементьев побежал, чтобы не отстать. Паровоз еще наддал – и мимо Дементьева, обгоняя его, поплыли вагоны, беспечно щелкая колесами. Равнодушные к его горю проводницы стояли на ступеньках, охраняя покой пассажиров.
– Адрес, Анфиса-а!..
Заглох перестук колес. Фонарь на заднем вагоне мигнул в последний раз и косо завалился в ночную тьму.
Дементьев побрел к вокзалу. Вдогонку ему кричала-заливалась торговка семечками:
– А вот семечки! С-под Полтавы! Тыквенные, калорийные! Три рубля пара, разбирайте остаточек. Кто купит – спасибо скажет, кто мимо пройдет – век жалеть будет!
Тосе дарят часы
Тося сидела за столом над распахнутым учебником географии и крепко держалась обеими руками за концы платка, накинутого на волосы. Вера читала, лежа на своей койке. Катя вышивала кисет для Сашки и с любопытством посматривала на притихшую Тосю.
– Да скинь ты платок, – сердобольно посоветовала она. – Жарко ведь!
– Голова болит…
– Где-то теперь наша Анфиска? – вслух подумала Катя.
Тося покосилась на осиротевший Анфисин угол. Голый матрас немым укором распластался на койке; в распахнутой настежь бесхозной тумбочке были видны старая пуховка, начатая банка клюквенного варенья и лежащий плашмя пустой флакон из-под одеколона – все, что осталось от Анфисы.
Буквы запрыгали перед глазами Тоси. Она развернула карту в конце учебника и склонилась над Тихим океаном, который спокойно синел себе на бумаге, знать не зная ничего об Анфисе, Тосе и всех ее горестях.
Опрокинутое ведро загремело в коридоре. В дверь робко постучали. Ленивая Катя вопросительно глянула на Тосю, ожидая, что та по давней своей привычке первая откликнется на стук. Но Тося солидно молчала, уставившись в тихоокеанскую синь, и Катя недовольно крикнула:
– Стучи веселей! Не обедал, что ли?
Вошел Илья – такой же торжественный и праздничный, как и в тот вечер, когда приглашал Тосю в кино. Вот только шапка на нем была другая, попроще, да самоуверенности заметно поубавилось.
Тося потуже натянула платок на голове и прижала ладони к ушам, чтобы посторонние люди пустыми своими разговорами не мешали ей заниматься. Глаз от карты она не отрывала, боясь и на секунду оставить Тихий океан без присмотра.
– Девчата, – напряженным голосом попросил Илья, – пошли бы вы погуляли, мне надо с Тосей покалякать.
– Новое дело! – осуждающе сказала Катя и пристально посмотрела на Тосю, ожидая от нее знака, уходить им или не надо.
Тося слегка раздвинула пальцы, прижатые к ушам, и еще ниже склонилась над картой. Захватив книгу, Вера вышла в коридор, а Катя приостановилась на пороге и громко объявила: