Девчонки на войне
Шрифт:
— Маша жива?!
— Живы, живы, комэск! Все живы.
— Да вот, Тоня заходит на посадку!
— Кто же вам машину ремонтировал?
— Сами, товарищ комэск. — Катя потупилась. — Такие вещи, конечно, делать не полагалось, но… Не сидеть же нам! Сделали деревянные заглушки и всунули их в пробоины.
— И с такими заглушками ты нам сейчас здесь
Женя легонько хлопнула ее по затылку. Все рассмеялись. Потом, как по команде, повернулись в сторону железнодорожной насыпи: на посадку заходила еще одна «пешка».
Теперь уже все бросились бежать через полосу к приземлившейся машине. Из кабины спрыгнули Тоня и Маша со своими экипажами.
— Ну и «галогены»… — тихо сказала Женя. — Как же ты их всех втиснула? — повернулась Женя к Тоне.
— В тесноте, да не в обиде. Не бросать же их одних. Долетели потихоньку.
— А парашюты у всех были? — Женя строго посмотрела на обнявшихся подружек.
— Мы свои не надевали. — Тоня засмеялась. — У Маши-то парашюты сгорели, вот мы и решили лететь на равных.
— А если бы «мессеры»?
— Ушли бы на «бреющем»…
— Со-оба-ки… — протянула, улыбаясь, Женя. — Вот со-баки… — Она вздохнула глубоко и облегченно.
И занимавшийся день показался ей таким светлым и радостным, словно сулил не следующий бой, а покой и безмятежность.
«Ну, Женька, и счастливая же ты… Подумать только! Все вернулись! Дорогие мои девчонки… умницы вы мои!..»
Волна нежности нахлынула в сердце, но Женя, погасив улыбку, растягивающую непроизвольно рот, сдержанно сказала:
— Ну ладно, если машины успеют отремонтировать, пойдете в боевой расчет, не успеют — отдыхать.
— Та мы ж тут скоренько, — подал голое Наливайко.
— А что нам отдыхать, — тряхнула Катя головой, — мы хоть сейчас готовы.
Женя кивнула и медленно пошла к дальнему краю аэродрома. Она шла, как всегда, заложив руки за спину, чуть сутулясь, опустив голову. Мы заметили, как Женя сняла пилотку и вытерла
ею лицо.— Хорошая у нас комэска… — сказала Маша, насупив черные ниточки бровей. — Пусть побудет одна.
Женя вышла к дороге, накатанной вдоль старого, заброшенного сада, по-утреннему пустынной, с прибитой ночной росой пылью. Стала, опершись о шершавый ствол дерева. Отсюда хорошо был виден весь аэродром. Суетились около самолетов механики и мотористы, вдоль полосы бежала полуторка-стартер для запуска моторов, из-за дальних хат станицы шел строй девушек. Сквозь негустую еще, блестящую листву дерева синело небо, такое высокое и прозрачное.
Она стояла и слушала, как легкий утренний ветер пробегал по верхушкам деревьев, пропадал вдалеке, и снова наступила мягкая тишина утра. От станицы потянуло кизячным дымком. «Вишня скоро поспеет… — подумала Женя, разглядывая рассыпанные среди листвы ягоды. — Уже краснеет…»
Издалека послышался приглушенный звук заработавшего мотора. Он то замирал на мгновение, то снова нарастал мощно и грозно. «Пора мне. Скоро могут дать боевую задачу».
…К вечеру возвратился и экипаж Оли Шолоховой; она была ранена, но сумела посадить горящую машину и спасти экипаж.
Через несколько дней в штаб полка пришел информационный бюллетень боевых действий авиации. В бюллетене сообщалось: эскадрилья Пе-2 под командованием Е. Д. Тимофеевой при выполнении провождения сумела провести воздушный бой с группой истребителей противника. В бою экипажи эскадрильи сбили четыре Ме-109, потеряв при этом только два своих самолета. Этот опыт говорит о том, что наши бомбардировщики, при хорошем строе и четкой обороне, могут выполнять боевое задание без прикрытия истребителей сопровождения и побеждать, даже если противник превосходит их в количестве самолетов.
Начиналось лето сорок третьего…