Девчуля для братвы

Я заметила его, и все остальное как будто отдалилось. Мысли об опасности. И о Вольфе… Все, что не имело к этому отношения, перестало существовать. А остался только какой-то опасный и странный азарт. И мгновенно сложившаяся в голове схема — не хуже чертежа на уроке геометрии.

Я всегда хорошо умела лазать по деревьям. И этот толстый вяз рос прямо рядом с забором, так, что его широкая ветвь раскидывалась прямо за забор.

Не знаю, почему они не выбрали это место, чтобы попасть на участок — как, по мне, оно было идеально.

Само собой, я не полезу на территорию Таврова. Я дура, конечно, но не до такой степени…

Навыки, отточенные еще в детсадовском возрасте, не подвели.

Обняв шершавый ствол, я ловко вскарабкалась вверх и укрылась в многочисленных ветвях. Хоть и была зима, и деревья стояли голые, я в своей коричневой куртке очень хорошо сливалась с окружающей местностью.

К слову, двор отсюда просматривался идеально.

Сразу увидела, насколько большая и ухоженная здесь территория. Заприметила и резную беседку, и ажурный мангал, и еще какие-то постройки.

А еще — клетки. Их было несколько, расположенных в разных местах участка, и на очень удаленном расстоянии.

В самом ближайшем вольере находились волки.

Однако я не успела рассмотреть их. Да и вообще, честно говоря, потеряла всякий контроль над ситуацией, если он в принципе у меня и был.

Все потому, что окно, находящееся на уровне второго этажа — прямо напротив моей ветки! — распахнулось. И я увидела Варю.

Словно во сне, я увидела Варю в деревянной комнате со скатанной крышей. А она заметила меня.

Наверное, в какой-то книжке написали бы про это: немая сцена.

И мы действительно были немы. Молча пялились друг на друга минут пять, не меньше.

Я сразу обратила внимание, как ужасно выглядит моя самоуверенная красавица-сестренка.

Она стала тощая, как жердь. В каком-то странном зеленом платье. Бледная, как смерть, а под глазами залегли красные круги.

В этот момент я хотела только одно — собственными руками задушить Бориса Таврова. Того, кто превратил мою Варьку вот в это зашуганное приведение.

Прежде чем она, наконец, поверила своим глазам и изо всех сил замахала руками, я, позабыв обо всем на свете, поползла по ветке.

Сердце глухо билось где-то в горле, когда я, затаив дыхание, ступила на скользкую ледяную крышу. Покатую крышу.

Несколько мгновений — и я стою в этой комнате и крепко обнимаю свою сестричку.

Вот она! Живая. Изможденная, потерянная, испуганная…

Но — живая!

— Улька! Дура! Улька, пришибить тебя мало! Ты что… Что здесь? — шептала она, но не размыкала объятий. — Глупая! Зачем сюда… Ты не представляешь, что это за человек…. Просто себе не представляешь! Обратно! Давай! Бегом! Клуша безмозглая! Бегом, пока никто не увидел! Господи, Улька, бегом отсюда! Он, он, он…

В коридоре послышались тяжелые шаги…

— Под кровать! — скомандовала вмиг побледневшая Варя, хотя куда было бледнее. — Улька, прячься! Улька, дурища! Если он узнает, увидит…

Не тратя времени на лишние объяснения и разговоры, я нырнула в темное узкое пространство, напомнившее мне зияющую пропасть могилы.

Меня охватило двоякое чувство. Как будто во сне, в другом мире. Но в то же время — наяву. Слишком — в другой, страшной реальности.

Ботинки.

Тяжелые армейские ботинки с клепками. Как те, что сегодня я заметила у Вольфа. Но у него они были простые, черные. А эти, если можно так сказать, вычурные, похоже, из самой настоящей крокодиловой кожи.

— Варвара, — позвал хриплый мужской голос, от которого у меня мурашки побежали по спине.

— Да, Борис Федорович? — пролепетала моя сестренка, которая отродясь не говорила таким испуганным голоском.

Ботинки из крокодильей кожи вплотную приблизились к ее туфлям на ровной подошве без каблука.

Я не видела, что он с ней делал, но воцарившееся в комнате молчание было громче слов. Я готова была выскочить из своего укрытия и убить обладателя ботинок на месте.

— Какая-то ты дерганая, Варвара, — медленно проговорил, наконец, Тавров. — Напряженная. Я же говорил, чтоб не смела меня обманывать? Говорил я такое тебе? А, ну рассказывай! Все рассказывай! Думала, сможешь что-то утаить от меня? Ты правда так думала, тварь?

Послышался хлесткий звук пощечины и Варино тоненькое «Не надо!».

Такого я выдержать не могла.

— Не смей ее касаться, урод! — закричала я, и выбравшись из своего укрытия, кинулась на Вариного обидчика.

Меня не смутило даже то, насколько страшным Борис Тавров оказался в реальности. Раньше бы я до смерти испугалась, но сейчас мной двигало только желание защитить сестру.

Больше всего он напоминал Карабаса Барабаса. Такое же заросшее черное бородищей лицо и злобные глаза, изучающие меня с недобрым прищуром.

— Это еще кто такая? Как сюда попала? — прохрипел Тавров. — Отвечай мне, Варвара! Живо! Ну!

Одной огромной рукой он схватил меня за горло и сжал толстыми пальцами. Я захрипела, пытаясь отлепить его руку, но бесполезно. Всё, что могла — только изо всех сил впиться ногтями в тыльную сторону его ладони, на которой был вытатуирован зловещий бык.

— Отпусти ее! — выдохнула Варя. — Это моя сестра!

— Сестра… — повторил Тавров, швырнул меня на пол, и Варя бросилась ко мне.

Я не сразу пришла в себя, судорожно глотая ртом воздух. Тавров посмотрел на прикрытое окно и свешивающуюся к нему ветку. Видимо, какие-то определенные мысли к нему в голову пришли, потому что он тут же принялся вызывать в рацию какого-то Заама.

Заам не отозвался, что окончательно насторожило Таврова.

— Гостей, значит, мне привела, шкура, — он сверкнул глазами в мою сторону, и рявкнул. — Поднимайся! Пошли обе! На выход!

Все, чего я боялась раньше, показалось детскими сказками по сравнению с настоящим, реальным страхом перед этим человеком, в глазах которого плескалась лютая злоба и безумие.

Он заставил нас с Варей встать рядом — голова к голове. Так и вывел во двор, приставив два пистолета — один к моему левому виску, а другой к Вариному правому. И поставил на колени.

— Ну что, чую, гости ко мне пожаловали! — громко сказал маньяк, сильнее вдавив тяжелые холодные дула в наши виски, словно хотел пронзить их. — Так выходите, гости дорогие! Или хозяина застеснялись? Так вы не стесняйтесь, милые, будьте как дома!

Варька судорожно всхлипнула, и я на ощупь нашла ее руку и тихонько сжала, на что Тавров отреагировал мгновенно.

Сразу с двух рук выстрелив в воздух, он вернул пистолеты в исходное положение и прошипел:

— Дернетесь еще раз, бошки разнесу!