Девиантная принцесса

— Мой папа и Пайпер в Лас-Вегасе развлекаются, а я просто… — Я замолкаю, чувствуя себя нелепо из-за того, что не могу быть без своих родителей.

Я стараюсь казаться твердой и храброй, но в глубине души я примерно такая же мягкая, как Калли.

— Ты скучаешь по ним.

— Это праздники, это должно быть о семье и… у меня все испорчено, — заканчиваю я тихо.

— Семья не обязательно должна быть кровной, Эм. Нравится тебе это или нет, но ты окружена семьей. И в любом случае, мы все лучше, чем кровь, — заявляет она.

— О да, как ты это поняла?

— Потому что мы выбрали тебя, Эм. Мы хотим, чтобы ты была частью нашей семьи.

Комок эмоций подступает к моему горлу, и слезы обжигают глаза.

— Спасибо, — мне удается выдавить из себя, прежде чем она притягивает меня для еще одного объятия.

— Завтра вечером мы собираемся на вечеринку вместе. Все мы. Семья. И тогда ты сможешь провести остаток своего вечера с этим чертовски горячим мужчиной между твоих бедер.

Мое тело горит от желания, чтобы ее слова оказались правдой, но если все пойдет по плану, я не буду встречать новый год с гигантским членом Тео, погруженным глубоко в меня.

Черт побери.

Нерешительность мелькает в моем сознании. Это глупо. Мое глупое непостоянное сердце мешает тому, что правильно.

Это нужно остановить.

ГЛАВА 10

ТЕО

Я понятия не имею, о чем говорили Эмми и Стелла после того, как я не смог помешать Стелле последовать за ней в комнату, которую она назвала своей. Но когда они обе, наконец, появились, Стелла не выглядела так, как будто хотела меня кастрировать, а Эмми снова немного смягчилась.

Она бросила один взгляд на свой молочный коктейль, который я поставил на кофейный столик рядом с моим, подошла, опустилась на диван рядом со мной и прижалась ко мне.

Себ просто уставился на нас двоих, как будто у нас обоих вот-вот вырастет лишняя голова, когда я обнял ее за талию и поцеловал в волосы.

— Что? — Спрашиваю я его.

— Ничего, чувак. Это хорошо. Не облажайся.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Если еще не слишком поздно.

Я все еще думаю о событиях дня, когда лежу в постели позже той ночью.

Вскоре после того, как Стелла и Себ ушли, Эмми исчезла в своей комнате, заявив, что у нее есть домашнее задание, которое нужно было выполнить, и с тех пор я ее не видел.

Я слышал, как она ходит там, разговаривает — я предполагаю, сама с собой, поскольку ее телефон у меня.

Меня охватывает паника, что Стелла могла подсунуть ей другой в попытке помочь, но я отбрасываю эту мысль.

Стелла не знает. Если бы она знала, она бы не тусовалась раньше, как будто этот день был просто еще одним днем.

Она бы молча размышляла о том, как лучше оторвать мои конечности от моего тела, сохраняя меня в живых достаточно долго, чтобы засвидетельствовать это.

Когда она предупредила меня о том, чтобы не причинять боль Эмми все те недели назад в моем старом доме, я знал, что она серьезна. И я более чем осознаю, что, когда все это выйдет — а это выйдет — Стелла будет первой, кто начнет охоту за мной.

Ну, может быть, вторая. Я почти уверен, что отец Эмми сначала захочет забрать свой фунт плоти.

Движение на другой стороне коридора привлекает мое внимание, и через секунду дверь ее спальни открывается, и ее ноги ступают по деревянному полу.

Я оставил свою дверь открытой, чтобы увидеть ее, если она решит появиться в любой момент, хотя, должен признаться, я этого не ожидал.

Холодно относиться ко мне и держать меня по другую сторону двери, когда все, чего я хочу, это быть с ней, иметь возможность наблюдать за ней, похоже, это становится ее любимым хобби.

Появляется ее тень, и мой пульс тупо учащается. Она не захочет меня. Просто выпить или перекусить в полночь.

Но она, кажется, замедляется, когда приближается к моей двери. И к тому времени, когда ее тень останавливается, я сижу посреди кровати, ожидая увидеть, во что она играет.

Свет в коридоре загорается на мгновение, прежде чем она входит в мой дверной проем, и мои глаза, черт возьми, чуть не вылезают из орбит.

Я знаю, что я был тем, кто упаковал ее вещи, но я действительно не думал, что даже через миллион лет она наденет это, не говоря уже о моей пользе.

— Э-Эм? — Я говорю, как только прочищаю горло.

— Я предполагаю, что ты взял это с собой не просто так? — Спрашивает она, делая шаг в мою комнату, ее палец пробегает по краю кружева, прикрывающего ее грудь.

Я киваю, не в силах произнести это слово, когда она подходит ближе.

Черная кружевная сорочка оставляет очень мало места для воображения. Спереди платье с разрезом до пупка, по бокам высоко на бедрах, ткань едва скрывает ее безумные изгибы, ее безупречную кожу.

У меня пересыхает во рту, когда ее пальцы скользят по ее животу.

— Это выглядит так, как ты ожидал? — Спрашивает она, склонив голову набок, как будто она действительно не знает, насколько захватывающе она сейчас.

— Лучше.

Отбросив одеяло с колен, я подхожу к краю кровати и протягиваю ей руку.

Когда она не двигается, я говорю: — Так ты пришла сюда в этом, чтобы подразнить меня?

— Может быть, — признается она.

Я мог бы купиться на это, если бы ее грудь не вздымалась, ее соски не были твердыми против кружева, а ее влагалище скользким. Возможно, я не смогу увидеть этот последний момент, но я точно знаю, что это так.

— Или, может быть, мне было одиноко.

— И возбужденной. Черт, — говорю я, протирая себя через боксеры. — Я забыл упаковать твоего маленького вибрирующего друга? Упс.

— Ты забавный.

— Не то, что бы меня описывали так часто.

— Ну, может быть, другие не знают тебя так, как я.

— Чертовски верно, детка.

Ее глаза расширяются от моего признания, но она ничего не говорит в течение долгих секунд.

— Не Слоан?

Я не могу не посмеяться над этой мыслью. — Нет, ни одного, блядь, шанса. Все, что она видит, это то, что она хочет видеть.