Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

Хотя далеко не все российские криминалисты («классики») были согласны с этими положениями «социологов», в дальнейшем уже стало невозможно не включать в курсы уголовного права разделы, посвященные индивидуальным, экономическим, социальным и даже космическим факторам преступности.

Далее отечественная криминология развивалась в русле мировой криминологии, включая различные направления (антропологическое, психологическое, социологическое).

Антропологическое направление в России было представлено, прежде всего, трудами Д. А. Дриля «Преступный человек» (1882), «Психофизические типы в их соотношении с преступностью» (1890), «Преступность и преступники» (1899) и др. Однако, в отличие от Ч. Ломброзо (во всяком случае, раннего) Д. А. Дриль придавал большое значение и средовым, социальным факторам. В первой из названных книг он пишет: «Преступность возникает обыкновенно на почве болезненной порочности и исцеляется или медицинским лечением или благоприятным изменением жизненной обстановки. Эта болезненно-порочная природа передается далее путем унаследования различных дефектов»*.

* Дриль Д. А. Преступный человек. СПб., 1882. С. 101.

Во второй половине XIX в. вопросы антисоциального поведения, включая преступное, интересовали и российских психиатров. Вслед за первым курсом психопатологии для юристов А. У. Фрезе появляются лекции по судебной психопатологии В. Ф. Чижа, «Судебно-психиатрические анализы» П. И. Ковалевского. На третьем Пироговском съезде (1888) С. Н. Данилло выступил с докладом «О помешанных преступниках», на пятом съезде (1893) выступил В. Ф. Чиж с докладом «Медицинское изучение преступника».

Однако в целом антропологическое направление в России было развито значительно слабее, чем за рубежом.

Социологическое направление оказалось господствующим в стране. О дополнении юридического метода социологическим в науке уголовного права в 1912 г. писал Н. Н. Полянский. Социологический подход в изучении и объяснении преступности последовательно отстаивал X. М. Чарыхов*.

* Чарыхов X. М. Учение о факторах преступности: Социологическая школа в науке уголовного права. М., 1910.

В России была неплохо представлена экономическая школа. Так, Е. Н. Тарновский (1898), проанализировав динамику числа краж и хлебных цен за 20 лет (1874-1894), сделал вывод о решающем значении цены на хлеб – как показателя экономического состояния общества – на имущественные преступления. В связи с этим он усматривал в борьбе с экономической нуждой массы населения средство против преступности. Другую ее причину он видел в пьянстве и неустроенности досуга людей.

В России получила развитие многофакторная теория преступности. И уже упоминавшиеся И. Я. Фойницкий и X. М. Чарыхов, и А. А. Жижиленко исходили из того, что преступность как сложное социальное явление обусловлена многочисленными факторами различного уровня: экономическими, социальными, демографическими, психологическими, природными. И. Я. Фойницкий выделял три группы факторов – физические, общественные и личные, отдавая первенство общественным. По классификации А. А. Жижиленко, криминогенные факторы находятся 1) в окружающей природе, 2) в индивидуальных особенностях личности, 3) в условиях социальной среды*.

* Жижиленко А. А. Преступность и ее факторы. Пг, 1922.

Трудно переоценить роль М. Н. Гернета в развитии отечественной криминологии вообще и социологического направления в особенности*. В своих трудах «Социальные факторы преступности» (1905), «Общественные причины преступности» (1906), «Преступление и борьба с ним в связи с эволюцией общества» (1916) М. Н. Гернет на основе огромного эмпирического материала по России и в сравнении с другими европейскими странами обосновывал социологический подход к преступности как сложному социальному феномену, порождению общества. Позднее (1926) М. Н. Гернет напишет, что единственной причиной преступности является «весь социально-экономический строй».

* Гернет М. Н. Избранные произведения. М., 1974.

Он прослеживал корреляционные зависимости между уровнем преступности, ее отдельных видов и полом, возрастом, социальным статусом, алкоголизацией и наркотизацией населения, уровнем самоубийств. Он же, пожалуй, впервые стал рассматривать закономерности пространственно-временнбго распределения преступлений.

В генезисе преступности М. Н. Гернет уделял особое внимание социальному неравенству как источнику различных форм девиантности.

М. Н. Гернет постоянно ставил вопрос о необходимости введения «моральной статистики», которая учитывала бы, наряду со всеми значимыми показателями преступности, также сведения о самоубийствах, алкоголизме, наркотизме, проституции.

Нельзя не отметить либеральные взгляды тогдашней отечественной профессуры по проблемам наказания. М. Н. Гернет, М. В. Духовской, А. А. Жижиленко, И. Я. Фойницкий, а также А. Ф. Кистяковский, П. И. Люблинский, Н. С. Таганцев, В. Д. Спасович и многие другие выступали против жестокости наказания, против смертной казни*. Они отстаивали приоритет предупреждения преступлений путем решения социальных проблем.

* См. их выступления против смертной казни в кн.: Смертная казнь: За и против. М., 1989.

М. Н. Гернет называл смертную казнь «институтом легального убийства», он особо подчеркивал, что только самые реакционные круги России выступают в ее поддержку. И как вывод: «Смертная казнь должна быть вычеркнута из лестницы наказаний»*. Сенатор, академик Н. С. Таганцев, выступая в Государственном Совете (1906), заявил: «Я 40 лет с кафедры говорил, учил и внушал молодежи... что смертная казнь не только не целесообразна, но и вредна... С теми же убеждениями являюсь я и ныне пред вами, защищая законопроект об отмене смертной казни»**. Очень интересным и, увы, актуальным и поныне, является ответ А. Ф. Кистяковского (1896) тем сторонникам смертной казни, что ссылаются на «мнение народа»: «Особенно странным представляется то, что защитники смертной казни в этом случае опираются на воззрения народные... Отчего те же защитники не прибегнут к воззрениям народным для разрешения других, первой важности государственных, общественных и научных вопросов, например вопроса о податях, о поземельной собственности, о кредите... Отчего, например, они же не считают необходимым преследовать ведьм, в которых народ так еще крепко верит?»***

* Смертная казнь: За и против. С. 133, 142,150.

** Там же. С. 153.

*** Там же. С. 193.

Труды прогрессивных российских юристов конца XIX – начала XX в. в значительной мере заложили фундамент не только отечественной криминологии, но и девиантологии.

Первые годы после Октябрьского переворота 1917 г. российская криминология продолжала развиваться силами старой профессуры.

В 20-30-е гг. внимание социологически ориентированных исследователей было сосредоточено на изучении экономических, социальных, демографических и иных факторов преступности. В этом направлении работали М. Н. Гернет, А. А. Жижиленко и др.

В 1918 г. по инициативе М. Н. Гернета в ЦСУ был создан Отдел моральной статистики. Появилась возможность систематического изучения статистических рядов преступности и ее видов (наряду со статистикой самоубийств и иных проявлений девиантности).

В учебники и монографии по уголовному праву по старой традиции включали криминологические разделы (М. М. Исаев, 1925; А. А. Пионтковский, 1925).

Развивалась отечественная пенитенциарная криминология (М. Н. Гернет, Е. Г. Ширвиндт, А. Я. Эстрин и др.).

Еще одно направление криминологической мысли того времени – клиническое сосредоточивало внимание на изучении индивидуальных характеристик преступника (В. В. Браиловский, Н. П. Бруханский, С. В. Познышев и др.). С. В. Познышев был убежден, что основные причины преступности таятся в личности преступника, в значительной степени определяемой наследственностью. Правда, ученый не отрицал и роли социапьных факторов: «Преступление всегда имеет два корня: один лежит в личности преступника и сплетается из особенностей его конституции, а другой состоит из внешних для данной личности фактов, своим влиянием толкнувших ее на преступный путь»*.