Девичий паровозик

Опытная женщина и хороша тем, что она опытная. Аида была из таких. Она казалось, знала все обо мне даже то, чего я сам не знал. Я был марионеткой в ее руках. Она не торопила события и чувствовала меня хорошо. В последние моменты она ласково и настойчиво успокаивала, охлаждала меня, и мы спустя секунды возобновляли марафон.

Краем глаза я заметил, что старшенькая Даша, откидывая голову назад, подглядывала за нами и что-то иногда шептала сестре, но та только равнодушно отмахивалась.

Наконец, я не сдержался.

Отдых был недолгим. Я успел попить воды. Аида откинула простынь. Густой мех у нее между ног теперь стал похож на две неплотно приставленные сапожные щетки. Все это выглядело очень хищно. Я в эти секунды вспомнил про пауков, самки которых носят название «Черная вдова». После соития они съедают своих самцов на ужин. Мне стало немножко не по себе, но впрочем, изрядная доза коньяка принятая накануне, позволила взглянуть на все, в более светлых и радужных тонах.

– Вот теперь-то все и начинается! – многообещающе сказала она.

Оказывается, это было начало. Мало-помалу Аида распалялась все сильней и стала терять контроль и над собой и надо мной. Вдова была ненасытной. Вся моя спина покрылась глубокими царапинами.

Что она вытворяла!!! Я думал, она меня проглотит. Такой страсти я никогда не испытывал от партнерши. И сам на такое был не способен. Откуда что бралось у нее. Тогда я понял, что иногда женщине лучше уступить. Видать ее воздержание перешло границы терпения. Хотя как знать, может она и с молодости, была такая заводная и горячая. Ее стройные ножки, полновесные бедра, округлости таза не оставляли шансов сдержаться.

У девушек кончался репертуар, они притомились и стали повторяться. Стало заметно сереть за окном, а Аида чуть не плача просила просто полежать с ней рядом.

Она ждала, когда я отдохну. Под утро она все-таки обманула меня. Когда я думал, что у меня нет никаких сил не то, что бы этим заниматься, а вообще двигаться, она все сделала сама. Это был третий раз. Я думал, что умру как герой. Девушки безропотно терпели, понимая наверно как это важно, или они уже спали на ходу.

Они стали собираться, когда совсем рассвело. У девушек от повязок остались красные полосы на лицах. Одевались они все же стесняясь меня в дальнем углу. «Ах девчонки, девчонки!!! – с удивлением думал я. – Надо же было меня сегодня довести до такого скотского состояния, что я совсем не реагирую! Чисто евнухом стал. Смотреть на такие нежные юные создания и совсем равнодушно! Неужели это возможно! Неужели это происходит со мной!?»

За окном уже звонко пели птицы. Где-то на заливе тарахтел рыбацкий катер. В третий или четвертый раз принимались кукарекать соседские петухи.

Слегка подволакивая ноги, я пошел, закрылся за моими не прошенными гостями. Аида на прощание послала мне совершенно дурацкий в этом положении воздушный поцелуй.

«Неужели эта ночь, наконец, кончилась!»

Я заглянул под кровать. Маша безмятежно спала, причмокивая губами.

«Долго, очень долго я не общался с тобой моя миленькая Маша! Сколько же тебе пришлось пережить! Неужели наступит такое время, когда нам никто и ни что не будет мешать. Ну и какая ты светская дама? Какая сударыня? Всю ночь под койкой! Моя ты милая девочка наверно отлежала все бока».

Я не знал, поднимать ее или нет. Наконец когда вернул простыни и одеяло на место, аккуратно стараясь не разбудить ее полусонную, положил на кровать. Она прижалась ко мне и, по-моему, полностью не проснулась, а может, сделала вид. Меня это устраивало. Потому что в эти минуты я не знал, что сказать ей и стоит ли вообще говорить, если она сама все видела и слышала. «Интересно, на каком месте она уснула? – подумал я. – Что она видела?».

Глава 4

Маша проснулась около десяти утра. Меня не будила, стала тихонько одеваться. Я проснулся и долго смотрел на нее. Она заметила, что я наблюдаю за ней, кисло улыбнулась и попросила ее проводить.

Мы даже не попили чай. Шли почти всю дорогу, молча. Мы вообще ничего не обсуждали и старательно делали вид, что ничего не было. Она молчала. Я молчал. Я молчал. Она молчала. Так мы и добрались до ограды курорта.

– Дальше не ходи! – Попросила она.

– Не пойду.

Она не уходила, и я стоял. Я не чувствовал своей вины и не хотел делать шаг навстречу в чем-то извиняться. У нее на этот счет наверно были другие мысли. Конечно, это перебор, но что с того, один или несколько раз, а может, она уснула раньше и может вообще дело не в этом, думал я, просто гадкий неприятный осадок остался и ни куда от него не денешься.

Она взяла прутик и стала чертить что-то на земле. Это были страшные рожицы. Она, нарисовав одну, тут же затаптывала, стирала ногами и рисовала следующую. Я смотрел на это чертово царство, а она, нарисовав особенно страшную рожицу, уже не стала стирать, а стала бить ее каблучками, остервенело топтать. Потом она заплакала. Я ее обнял, и мы постояли так немножко времени.

– Ну, я пойду? – сказала она неуверенным голосом.

– Иди!

– И что я наверно пошла?

– Да. Скоро наверно обед у вас.

– Что? Причем здесь обед? Какой обед?

– Извини, вырвалось.

– Пойду на обед, – сказала она громко и решительным шагом пошла по направлению к корпусу.

Я постоял еще немножко и понуро пошел обратно. Солнце палило. Сильно болела спина, во рту совсем пересохло, я с трудом добрался до флигеля. Попив кваса, я завалился спать и спал до четырех. Как мог, прибрался и сел, совершенно не зная чем заняться. Вообще, зачем я здесь, что я здесь остаюсь. Нет, утром уеду, – решил я твердо и бесповоротно. И правда, если даже бы удалось вернуть Машу, она бы наверно не согласилась ни на что в этом жилище, с которым было связано столько отрицательных впечатлений, да и сам я настолько опустошен был этой черной вдовой, что наверно еще как минимум неделю не буду смотреть на женщин с вожделением.

Нет! Надо определенно уезжать!

Когда солнце уже клонилось к закату, неожиданно послышался легкий стук в дверь больше похожий на царапанье. Обычного скрипа половиц перед этим не донеслось, и я подумал, что наверно балуется ветер. Спустя почти минуту снова раздался такой же робкий стук.

– Открыто! – сказал я, с недоумением поглядывая на дверь.

Дверь отворилась и в небольшую щелку осторожно просунулась голова Вари, а потом и она сама.

– Заходи Варя! Не бойся.

Мы с девушкой встретились глазами, и она сразу потупила их и начала краснеть.

При виде девушки у меня неожиданно поднялось настроение. Как-то совсем не ожидал ее увидеть.

– Ну что вы юная барышня! Проходите, раз пришли, – сказал я, улыбаясь и осматривая ее щупленькую фигуру с ног до головы.

Девушка покраснела еще сильней.

– Я не барышня!

– Ну не барышня, так не барышня. В прошлый раз то у вас корона на голове красивая была я и решил…

– Это я сама сделала, просто так.