Дэвид Старр, космический рейнджер

Дело даже хуже. В нескольких случаях жертвы были захвачены вовремя, мы применяли искусственное дыхание, как ты, и даже искусственные легкие. Все равно смерть через пять минут. Поражено и сердце. Вскрытие не показывает ничего, кроме невероятно быстро развивающегося поражения нервов.

– А отравленная пища? – спросил Дэвид.

– Тупик, – ответил Конвей. – Отравленный кусок или порция полностью усваивается. Другие образцы того же сорта на столе и в кухне абсолютно безвредны. Мы скармливали их животным и даже добровольцам. Исследование содержание желудка мертвых дает неопределенные результаты.

– Откуда же вы тогда знаете, что пища отравлена?

– Потому что смерть во всех случаях после марсианской еды – это не просто совпадение.

Дэвид сказал задумчиво:

– И, по-видимому, болезнь не заразна.

– Нет. Хвала звездам за это. Но даже и так положение тяжелое. Пока мы, как могли, сохраняли все в полной тайне, при содействии Планетарной полиции. Двести смертных случаев за четыре месяца для населения Земли – все еще ничтожное число, но оно может увеличиться. И если люди Земли будут считать, что любой кусок марсианской пищи может оказаться их последним, последствия будут ужасны. Даже если по-прежнему будет умирать в месяц пятьдесят человек из пяти миллиардов жителей Земли, каждый сочтет, что он окажется в числе этих пятидесяти.

– Да, – согласился Дэвид, – а это значит, что рынок марсианской пищи перестанет существовать. Плохо для Марсианских фермерских синдикатов.

– Это что! – Конвей пожал плечами, отбрасывая проблему фермерских синдикатов, как нечто незначительное. – А больше ты ничего не видишь?

– Вижу, что сельское хозяйство Земли не может прокормить пять миллиардов человек.

– Точно. Мы не можем прожить без продуктов с колониальных планет. Через шесть недель на Земле начнут умирать с голода. Но если люди будут бояться марсианской пищи, предотвратить голод не удастся, а я не знаю, сколько мы еще продержимся. Каждая новая смерть – это новый кризис. Разнесут ли об этом последнем теленовости по всему свету? Всплывет ли правда? И к тому же существует еще теория Гаса.

Доктор Хенри откинулся, утрамбовывая табак в трубке.

– Я уверен, Дэвид, что эпидемия пищевых отравлений – не естественный феномен. Он слишком широко распространен. Сегодня в Бенгалии, на следующий день в Нью-Йорке, потом на Занзибаре. За этим чей-то разум.

– Говорю тебе… – начал Конвей.

– Если какая-то группа пытается захватить контроль за Землей, что может быть лучше, чем ударить по нашему слабейшему месту – запасам продовольствия? Земля – наиболее населенная планета Галактики. Это естественно, поскольку она родина человечества. Но именно это делает нас слабыми, поскольку мы не можем прокормить себя. Наша житница в небе: на Марсе, на Ганимеде, на Европе. Если прекратить импорт любым способом – пиратскими нападениями или гораздо более тонко, как сейчас, – мы быстро станем беспомощны. Вот и все.

– Но если это так, не станет ли такая группа связываться с правительством, хотя бы для того, чтобы предъявить ультиматум? – спросил Дэвид.

– Кажется, так, но, может, они ждут своего часа, ждут, чтобы мы созрели. Или они прямо имеют дело с фермерами Марса. Колонисты себе на уме, они не доверяют Земле и в сущности, если поймут, что их благополучие под угрозой, могут присоединиться к преступникам. Может быть, даже, – он яростно запыхтел, – они сами… Но я никого не обвиняю.

– А моя роль? Что, по-вашему, должен делать я? – спросил Дэвид.

– Позволь мне ему объяснить, – сказал Конвей. – Дэвид, мы хотим, чтобы ты отправился в Центральную лабораторию на Луне. Ты будешь членом группы, занимающейся расследованием этой проблемы. В настоящий момент там получают образцы всех продуктов, доставляемых с Марса. Мы обязаны найти там отравленную пищу. Половина всех образцов скармливается крысам. остальные исследуются всеми доступными нам способами.

– Понимаю. И если дядя Гас прав, у вас, вероятно, есть еще одна команда на Марсе?

– Очень опытные люди. Ну а ты готов отправиться на Луну сегодня же?

– Конечно. В таком случае могу ли я уйти, чтобы подготовиться?

– Разумеется.

– Не будет ли возражений против того, чтобы я летел в своем корабле?

– Вовсе нет.

Оставшись одни в пустом кабинете, двое ученых долго молчали, глядя на сказочные огни города.

Наконец Конвей сказал:

– Как он похож на Лоуренса! Но ведь он так молод. Дело опасное.

Хенри ответил:

– Ты на самом деле считаешь, что сработает?

– Несомненно. – Конвей рассмеялся. – Ты слышал его последний вопрос о Марсе. Он не собирается отправляться на Луну. Я хорошо его знаю. И так лучше всего защитить его. Официальные записи утверждают, что он на Луне; Центральной лаборатории приказано доложить о его прибытии. Когда он на самом деле окажется на Марсе, твои заговорщики, если они существуют, не заподозрят, что он член Совета, а он, конечно, сохранит инкогнито, думая, что дурачит нас.

Конвей добавил:

– Он умен. Он может сделать что-нибудь, чего не можем мы. К счастью, он еще молод, и им можно маневрировать. Через несколько лет это будет невозможно. Он будет видеть нас насквозь.

Негромко звякнул коммуникатор Конвея. Тот включил его.

– В чем дело?

– Личное сообщения для вас, сэр.

– Для меня? Передавайте. – Он удивленно посмотрел на Хенри. – Может, заговорщики, о которых ты болтаешь?

– Открой, и увидим, – предложил Хенри.

Конвей открыл конверт. Несколько мгновений смотрел на листок, потом рассмеялся, бросил листок Хенри и откинулся в кресле.

Хенри подобрал листок. На нем было лишь две строчки: «Пусть будет по-вашему. Лечу на Марс». И подпись: Дэвид.

Хенри расхохотался.

– Ты сманеврировал им, все в порядке.

3. Работники для марсианских ферм

Для прирожденного землянина Земля – это Земля. Третья планета звезды, известной жителям всей Галактики как Солнце. Но в официальной географии Земля – нечто гораздо большее: она включает все тела Солнечной системы. Марс – такая же Земля, как сама Земля, и мужчины и женщины Марса тоже земляне, хотя живут на другой планете. Во всяком случае по закону. Они голосуют за Всепланетный Конгресс и за Планетарного Президента.

Но это лишь постольку поскольку. Земляне Марса считают себя особой и лучшей породой, и новичку предстоит пройти долгий путь, прежде чем марсианские фермеры перестанут его считать просто туристом, не имеющим особого значения.

Дэвид Старр обнаружил это почти сразу, как только вошел в здание Бюро набора на фермы. Вслед за ним вошел маленький человек. Настоящий малыш. Не больше пяти футов двух дюймов, и его нос находился бы на уровне груди Дэвида, если бы они стояли лицом к лицу. У него светло-рыжие волосы, зачесанные прямо назад, широкий рот, типичный двубортный комбинезон с открытым воротом и ярко раскрашенные, доходящие до щиколоток сапоги марсианского фермера.

Дэвид направился к окну, над которым горела надпись «Наем на фермы», за ним послышались шаги, и высокий голос воскликнул:

– Погоди. Замедли шаги, приятель.

На него смотрел маленький человек.

Дэвид спросил:

– Я могу быть вам полезен?

Малыш тщательно осмотрел его сверху донизу, потом протянул руку и небрежно уперся в талию землянина.

– Как давно со старых сходней?

– С каких сходней?

– Ты довольно массивен для землянина. Там у вас тесно?

– Да, я с Земли.