Девки гулящие 2

Не знал Ванька и сестры, что у Банка Англии сегодня как раз день рождения и юбилей – именно двадцать седьмого июля он был создан. Двести двадцать лет этому банку в сей день стукнуло.

– Что, делать-то, Ванечка, надо? – задала вопрос Прасковья. Чётко сформулировала. Знала наверняка, что Ванька уже что-то придумал. Готово у него уже решение. Реализуют они его и всё снова станет хорошо.

– Всем сейчас по домам своим идти, нарядно одеваться и пройтись надо будет по магазинам. Банк сегодня золотые монеты уже не даёт, но там-то они ещё остались. Покупайте какую-то безделицу или что на самом деле надо, а сдачу просите выдать золотыми монетами. Чую, завтра их уже не достать, а сегодня ещё можно попробовать, – проинструктировал Иван сестер.

– Хорошо, Ванечка. Сделаем всё как надо. А если в каком магазине золотых не будет? – спросила Прасковья Ваньку.

– Делайте вид, что передумали покупку у них сегодня совершать. Говорите, что завтра или ещё, когда к ним снова заглянете и тогда уж и купите. Ну, там придумаете что-нибудь. Не мне вас учить, сами кого хочешь научите, – ответил ей и сразу всем сестрам Ванька.

– Много ли денежек поменять надо? – это уже Мария. Как всегда, конкретно и по делу.

– Порядочно получается. С этой мобилизацией давно не меняли, многовато накопилось. Ещё и со всех уездов привезли, кроме Котельнича. Федору там задержаться пришлось. Слышали, наверное, что там творилось? – Ванька развернул пакет с деньгами и стал их на четыре кучки раскладывать. Сотенных и билетов в пятьдесят рублей не было, а вот двадцати пяти рублевых набралось порядочно. Ванька сам ещё вчера удивился, когда пакет в банк формировал. Видно, тряхнули свои заначки, мобилизованные напоследок или в уездах содержательницы перед отправкой деньги на крупные поменяли. Разгадывать сейчас этот ребус было некогда – дело надо было делать, использовать последний шанс.

Сестры, кто словами, кто жестами дали понять, что про события в Котельниче они в курсе.

Раскидав четвертные, Ванька за десятки принялся. Скоро и они закончились. Оставалось ещё много пятерок, трёшек и рублей. С них на сдачу золота не получить.

– Дели и их. Будем пытаться на крупные менять, – озвучила здравую мысль опять же Мария. Что потом делать с крупными билетами всем было ясно.

– Не поменяем мы столько. Где на нас четверых магазинов-то набрать? Да не во всех ещё и нужное будет, – засомневалась Евдокия.

– Девки-то ваши на что? Каждой по две-три десятки дадим, пусть тоже идут. Что-то да наменяют. На худой конец, если уж совсем ничего получаться не будет, пусть серебряными рублями сдачу берут. От полтинников тоже велите им не отказываться, – подсказал сестрам Ванька.

– Как с языка снял. То же хотела сказать. – улыбнулась Ваньке Мария.

– Свои загашники тоже поменяйте. Знаю, имеются у вас такие, – напутствовал сестричек Ванька.

Мог бы и не говорить. Сестры давно уже это в головах вертели. Прикидывали, как не только общее, но и кровное в вечные ценности перевести…

До самого позднего вечера, до закрытия дверей всех магазинов и лавочек сестры на извозчиках из магазина в магазин переезжали, а девки их своими ногами улицы Вятки меряли. Улыбались, дурами прикидывались, про не существующих родственниц рассказывали, у которых скоро свадьба или ещё какое-то событие и им надо подарить золотую денежку. Где-то им везло, где- то, а это было чаще, нужных монеток уже не было. Не одни Воробьевы были такие умные, хорошо ещё про новый закон в городе почти не знали…

До полночи потом Ванька денежки, привезенные сестрами считал и в колбаски бумажкой вощеной закатывал. Почти всю бумагу в золото перевели доморощенные алхимики, да серебра ещё и у них горка образовалась. Использовали свой шанс, не простодырами в войну они завтра вступят…

Глава 7 Весть о войне

Вот уж месяц прошел как прогремели выстрелы в Сараево…

Пять дней назад Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии. Та отвергла некоторые его пункты и объявила у себя мобилизацию.

Позавчера в Австро-Венгрии была начата уже всеобщая мобилизация, а войска сосредоточены на границе с Сербией.

Сегодня, двадцать восьмого июля, по всему миру полетели телеграммы, типографии не успевали печатать экстренные выпуски газет – Австро-Венгрия объявила Сербии войну…

Утром на Хлыновке было всё по-старому – напевали птички, речка журчала, листочки шелестели, а Ванька, вот во дворе публичного дома разминку проводил. Предвидел, что скоро самому поддержанием порядка в домах терпимости у сестер придется заниматься. От команды Федора уже почти никого не осталось – призвали мужиков в армию. Да и самого Федора там уж заждались – как только он из Котельнича прибудет, тут же должен на призывной пункт явиться. Причем в шесть ноль ноль утра. Что там так рано делать? Ивану Афанасьевичу видно не терпится Федора в медицинском отношении обследовать и в вооруженные силы империи отправить. Так уж это Ванька не весело юморил, не до смеха ему было.

Особенно, сегодня около двух часов ночи. Девка от Прасковьи прибежала – солдатики дебоширят. Явились уже пьяные, в двери тарабанят, девиц и водки требуют, песни матерные поют и сквернословят. Постового городового во внимание совсем не принимают. Иди, Ваня, на помощь. Как бы плохого не вышло.

Пришлось идти. Солдатиков-то всего трое и оказалось. Нижние чины пулеметной команды 333-го Глазовского полка. Ванька их из вертикального в горизонтально-скрюченное положение перевел, а городовой потом уж их документы посмотрел. Разошлись сначала вроде и миром, но потом, когда метров на пятьдесят побитые военные от дома терпимости отковыляли, кричать стали и грозиться, что следующей ночью в большем количестве они явятся и тогда тебе мужик, это они так Ваньке орали, не поздоровится.

Вот и разминался с утра Ванька, потом ещё немного руками и ногами в воздухе помахал. После чего плюнул и пошел ствол чистить. Так оно надежнее будет.

В районе обеда сестры его насчёт войны австрияков с сербами просветили, велели чисто одеться – в город сейчас все они пойдут. Посмотрят и послушают что там делается. В мире вон что творится, а они у себя на Хлыновке сидят и почти ничего не знают.

Спорить с сестрами бесполезно. Вздохнул и подчинился.

В Вятке на улицах и площадях население верноподданнические чувства выражало. Российский император Николай Александрович Сербию-то поддерживает – наши они братики и сестрички.

Поддержка Сербии выражалась устно, письменно и в виде манифестаций. Участвовали все – губернские управы, депутаты городских дум, представители уездов, ремесленные общества, волостные сходы, мещанские общества, старообрядческие общины, православное духовенство, вятская еврейская община, мусульмане губернии, местные комитеты Красного Креста, земские начальники и инструкторы, кредитные товарищества, рабочие заводов…

Ванька и сестры тоже – неформально. Ну, как полноправные представители от девок гулящих. Письменно, конечно, это не оформлялось…

Флагов на улицах прибавилось. Наряду с российскими и сербскими можно было и наблюдать также флаги Англии и Франции.

До конца июля, так Ванька с сестрами большую часть дня на улицах и проводил. Всё сестрицам было интересно, везде они желали побывать.

В ночь с субботы на воскресенье второго августа в Вятку поступила телеграмма из столицы. Первого де августа Германия объявила войну Российской империи. В утреннем выпуске «Вятской речи» она была опубликована.

Уже в полдень на площади кафедрального собора был совершен молебен о даровании русским воинам победы. Ванька, сестры и их работницы на нём присутствовали в полном составе.