Девочка бандита
Шрифт:
Но понимала – надо.
В кабинете врача сидели двое сотрудников милиции. Оба молодые, один даже, увидев меня, заулыбался. А мне хотелось треснуть его по фуражке и спросить, что веселого он увидел во мне?!
Проглотив глупые слова, я опустилась на свободный стул. Милиционеры представились, а потом начались эти расспросы…
– У вас есть предположения, почему этот человек напал на вас? – делая записи в своем блокнотике, поинтересовался улыбчивый милиционер.
– Нет, никаких, – равнодушно ответила я.
Я не собиралась рассказывать им
– Вы запомнили, как выглядел нападавший?
– Лысый, высокий, зовут Ваня, – скороговоркой ответила я.
Скорее бы закончился этот допрос! Меня мутило – от боли и голода.
– Ясно, будем искать. Выздоравливайте, – первый милиционер поднялся, а вот второй – не спешил.
Его карие глаза все изучали меня. Влюбился, что ли? Дурак.
– Мы постараемся найти его, – пообещал он.
– Постарайтесь, – сомневаясь в том, что они действительно найдут его, кивнула я.
Наконец, милиционеры ушли, и Зоя Павловна, с треском закрыв за ними дверь, решительно двинулась на Михаила Потаповича.
– Миша! Ты мне скажи – девочку надо оставлять в больнице, или домой можно отпустить?
Голос Зои Павловны я слышала как сквозь вату… Слабость достигла такой силы, что я начала сползать по стулу.
– Ой, Лиза! – Зоя Павловна рванула ко мне.
Послышался какой-то шум, и что-то, на левой руке, стянуло мне чуть повыше локтя.
Затем я поняла, что доктор начал измерять мне давление.
– Так и думал, – обеспокоенно заметил он, – низкое давление у неё. Надо под капельники. То-то не нравилась мне ее бледность. Давай так, Зоюшка, девочку твою до завтрашнего утра оставляю, я как раз дежурю сегодня. Утром придешь – решим, что делать. Дай Бог, все будет хорошо, заберешь.
Он снял с моей руки манжету. Дошел до двери и громко крикнул:
– Настена! Готовь капельники и палату!
…Палата, в которой я оказалась, хоть и была старой, но чистой. Ни крошки, ни вони, ничего такого, что показывало бы неуважение к пациентам.
В палате я была одна, что наталкивало меня на мысли, что она была «блатная», для своих. Видимо, доктор оказался близким человеком для Зои Павловны, это я поняла уже тогда, когда она обращалась к нему, называя «Мишей».
Мне поставили капельницу в левую руку. Правда, перед тем как установить её, около минуты искали вену. Еще одно мучение, дополнившее все остальные.
Зоя Павловна к этому времени ушла. И я была рада этому.
После пережитого ужаса, я нуждалась в тишине и уединении.
Лежа в больничной палате, я усталым взглядом смотрела в окно, за которым начинался вечер, и мысленно прощалась с Искандером.
Наверняка он уже садился в самолет…
Без меня.
Он прилетит в Москву, и начнет новую жизнь.
Без меня.
Понимание этого скручивало мою душу. И если обезболивающее подействовало на сломанную руку, то на душу оно было никак не в силах повлиять.
Слезы закапали по моим щекам. Я шмыгнула носом.
Одиночество «милосердно»
приняло меня в свои ледяные объятия.Стало так холодно, несмотря на то, что в палате была оптимальная температура воздуха.
Но разве это имело значение, когда сердце и душа были охвачены стужей?
В коридоре послышались шаги.
Сердце, взволнованное этим звуком, несколько раз ударило в ребра. Неужели?…
Дверь в палату открылась, показался Михаил Потапович.
Его уставшее лицо – как печать истинного врача, беспокоящегося о своих пациентах, осветила улыбка.
– Елизавета, ты как? – доктор прошел в палату.
Остановился рядом со мной.
Внимательно посмотрел на капельницу, а потом – на меня.
– Нормально, спасибо, – стараясь скрыть разочарование, я утомленно улыбнулась, – а вы как?
Густые брови врача поползли наверх.
– Вот сколько живу, впервые слышу, чтобы пациент спрашивал о моем самочувствии, – улыбнулся он, – я хорошо, дочка. А ты чего пригорюнилась? Так и болит рука?
Болит. Но не рука.
– Нет, отпустило, слава Богу, – выдохнула облегченно, – а капельники скоро отключите?
– Еще полчасика надо полежать. Нельзя их быстро пускать, так что придется подождать. Потом велю принести ужин, там сегодня рыбку с пюре приготовили. Самое то для косточек.
– Ладно. Спасибо, Михаил Потапович.
– Выздоравливай, – тепло улыбнулся доктор. – Завтра Зоя за тобой приедет. Завтра будет лучше, чем вчера. Непременно так будет.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Я проснулась от запаха жареных оладий.
Не торопясь открыть глаза, я позволила себе покачаться на волнах детских воспоминаний.
Мне семь. За окном – май, а мама на кухне жарит оладья…
Вся жизнь еще впереди, и я не познала ни горечи, ни боли утраты.
Увы, воспоминания растворялись, как сахар в кипятке.
Уже не видишь, но привкус ощущаешь…
Еще несколько мгновений я просто лежала, отчаянно цепляясь за счастливые мгновения, а потом осознание обдало меня отрезвляющей, ледяной волной.
Мне 18. Я уже не девочка. Я полюбила бандита, а он меня нет. За эту любовь мне придется еще долго расплачиваться, и сломанная рука – красноречивое тому напоминание.
Но даже несмотря на боль, я не жалела о том, что была с Искандером.
Любящее сердце, оно такое.
– Лиза, ты проснулась? – бодрый голос Зои Павловны напомнил, что мне пора вставать.
– Да, я скоро! – ответила и поморщилась.
Голос мой был еще слабый. Даже несмотря на то, что я уже который день гостила у Зои Павловны, я никак не могла прийти в норму.
Зоя Павловна сдержала свое слово. Забрала меня к себе.
Квартира у неё была трехкомнатная, уютная. Чистота, порядок. Плетеные корзинки, многочисленные грамоты Зои Павловны, которых она по праву была достойна, заставляли деревянные полки. А еще – кругом были вязаные игрушки. Оказывается, Зоя Павловна была талантлива и в этом.