Девочка Да Винчи-2. Любовь

Арина смотрела на меня, глазами хлопая, искренне не понимая какие обстоятельства могут заставить того, кто любит взять и уехать.

Дети… для них всё просто как дважды два.

– Не хочу такого папу. Он мне не нужен. Он меня не хотел, и я не хочу.

Она насупилась, надулась, хотя в начале разговора мне показалось, что сестра вовсе не против отца.

– Арина, давай мы утром проснёмся и поговорим еще, хорошо? Утро вечера…

– Мудренее. Знаю. Хорошо.

Утро у меня, конечно было трешовое. По полной программе. Тихий ужас. Я боялась представить, что было бы, если бы мы не уехали. Или если бы эти уроды решились на поджог раньше.

Наша Студия уже попала в новости. Журналисты, конечно, всё переврали. Говорили, что подсобное помещение сожгли те, кто хотел захватить здание, мол на месте Студии хотят построить дом или торговый центр. Это, конечно, ерунда. Место тут такое, что дом не втиснешь, не говоря об огромном магазине. И сносить рядом больше нечего.

Но я даже рада, что телевизионщики ничего толком не знают. Лишняя шумиха нам с сестрой не нужна, по крайней мере пока.

Пока мы не знаем какие силы стоят за Сергеем Сергеевичем.

Арине я, естественно, ничего не говорю про студию. За завтраком она мило общается с сестрами Дани, с Еленой Петровной.

Потом обнимает меня.

– Сонечка, а этот дядя… который папа… может, он не такой плохой? Глаза у него вроде добрые и…и еще… машина у него большая.

Моя сестра явно в будущем будет гонщицей, интерес к машинам просто колоссальный. Надо познакомить её с Даниным Тором, он вроде сейчас как раз занимается гонками.

– Арина, дядя нормальный. Я думаю, тебе надо дать ему шанс.

– Я подумаю.

Думать ей до обеда. Потому что как раз в обед Алексей Николаевич обещал приехать.

И не только он.

Отец Коршуна. Солнцев. Правда, не знаю, сможет ли Артём, он же с ночи уже в Студии был, как только ему передали сообщение о возгорании…

Дани всё нет. Пытаюсь набрать – не отвечает. Меня трясёт. Паника накатывает так внезапно – я не могу дышать. Смотрю на Елену Петровну, а вздохнуть не получается. В глазах слезы, в голове шум, кружится всё.

В какой-то момент понимаю, что мама Дани подает мне пустой бумажный пакет, заставляя приставить ко рту.

– Дыши. Дыши, девочка! Давай!

С пакетом у меня действительно получается, не сразу, но получается. Дышу. И сразу почти начинаю плакать.

– Успокойся, всё… всё будет хорошо.

– Даня… он… он… а вдруг его…

Я не успеваю договорить, как мы обе слышим звук открывающейся двери и как по команде бежим в холл.

Да Винчи вваливается в дом вместе с Коршуном и Артёмом.

Вижу синяк на лице любимого, кровоподтёк, но, как ни странно, это тормозит мою истерику. Я понимаю, что нужна помощь. Елена Петровна тоже собрана, убегает на кухню, кричит мне на ходу:

– Соня, веди их в ванную комнату, надо помыть раны, сейчас я аптечку принесу.

– Даня, Стас… разувайтесь, Артём и ты, быстрее.

– Нормально всё, Сонь, не кипиши, подумаешь… бровь разбили.

Смотрю на Даню, головой качая.

– Кто?

– Позже расскажу. Отец уже приехал?

– Пока нет, пойдем.

Мы с Еленой Петровной в четыре руки промываем раны, мажем синяки специальным средством. Артём рассказывает, что наши славные парни участвовали в задержании преступников.

Ничего себе. Меня снова трясёт. Я в шоке.

Не думала, что всё будет настолько серьёзно.

– Это были те же, которые уже пытались меня пугать. Они просто пешки. Шестёрки. Но помогут выйти на своих хозяев.

– Они… они устроили пожар в студии?

– Возможно, пока разбираемся. Они задержаны.

– А если… если их отпустят? – я вспоминаю то, что читала и слышала. У так называемых «черных риэлтеров» мощная поддержка в разных структурах. И в полиции тоже.

– За это не волнуйся. Тут… тут тоже уже собственная служба безопасности включилась. Выйти быстро им не дадут. – Солнцев явно доволен. – Повезло, что я был рядом. Твой Рембрандт мне дозвонился сразу. Они сами их повязали, прямо у школы.

– Даня, зачем? А если бы…

– Да там без вариантов было, Сонь, - Коршун защищает друга. – мы на машине моей поехали, а эти уроды перегородили выезд, вышли. Ну, пришлось им объяснить, что в нашем районе мы пока хозяева.

Я выдыхаю. Даня тут. Он со мной. Синяк пройдет. Главное, чтобы этих гадов не отпустили.

Мой герой украдкой обнимает меня, пробираясь ладошкой под толстовку. Я немного шокирована – он ведь такого раньше не делал, ну… чтобы вот так. Днём и при всех. Пусть и тайно. Слышу шепот у уха.

– Ты такая красивая и теплая. Очень хочется быть ближе.

Елена Петровна вспоминает про борщ, стоящий на плите. Солнцеву нужно срочно куда-то отзвониться.

Коршун стоит в ванной, лыбится, глядя на нас, потом качает головой.

– Ладно. Ушёл. Целуйтесь уже.

Выходит, а мы сначала смеемся, а потом на самом деле целуемся.

– Я так испугалась. Дышать не могла. Если бы не твоя мама – задохнулась бы, наверное.

– С ума сошла, маленькая? Ты что? Ты должна дышать. И жить. И ничего не бояться. Мы такие силы подняли, чтобы тебе помочь. Такой замес будет мощный – не представляешь.

– Спасибо тебе. Спасибо!

Целую разбитую губу, и бровь, и синяк под глазом, и еще раз губы.

– Больно?

– Ага, просто жесть.

– Правда? – смотрю на него в ужасе.

– Правда. Когда целуешь – проходит.

Улыбаюсь.

– Тогда я буду целовать. Всегда.

– Соня… моя…

Он берет мои руки, целует их, ладони, пальцы. Прижимает к своему лицу.

– Знаешь, какое счастье знать, что ты есть? Что ты моя? Я люблю тебя. Очень сильно люблю.

– А я люблю тебя.

И снова поцелуй, глубокий, медленный. Как признание. Как клятва. Словно мы здесь и сейчас даём слово быть навсегда.

Коршун заглядывает.

– Эй, Ромео и Джульетта, давайте, освобождайте территорию. Там уже все пришли. Начинается собрание.

На самом деле взрослые собираются без нас. Хотя мы тоже считаем себя взрослыми.

О чем говорят – не знаю. Но решают всё довольно быстро. Потом идут в столовую, нахваливают борщ, который мы с Еленой Петровной сварили.

Отец Дани, отец Коршуна, Солнцев, пара мужчин в форме и отец Арины. Так странно, что у моей сестры теперь тоже есть отец.