Девочка Да Винчи-2. Любовь
Шрифт:
Я видела, что он принёс какую-то коробку – подарок.
Елена Петровна варит всем кофе, а Алексей Николаевич встает, подходит ко мне.
– Соня, я хотел поговорить. Я принёс Арине подарок, можно мне с ней… немного пообщаться? Я… я не скажу, что я её отец, правда, просто…
Киваю, приглашая его пройти за мной. Открываю дверь детской.
Арина смотрит на него, на коробку. Я вижу, как она мучительно выбирает, что делать, как себя вести.
И поступает для меня совсем неожиданно. Бежит к Алексею, который наклоняется
– Папа… папочка…
Глава 50 (10.07)
Глава 50 (10.07)
Вижу Арину на руках у её отца и сердце щемит.
На самом деле я так прикипел к этой девчушке, воспринимаю её как третью сестрёнку. Она замечательная.
И я на самом деле рад, что нашёлся её отец, потому что как ни крути – это важно. Родной человек. Самый родной.
Да, я знаю, что у Арины есть моя Соня. И у Сони есть Арина. Но всё-таки родной отец – это родной отец.
Ну и, учитывая, что этот отец, кажется, оказался нормальным мужиком. Да, он накосячил в своё время прилично с мамой Сони. Тут, увы, не исправишь. А в остальном… Он деловой. Не бедный. И у него крутые связи, как оказалось. Он и батю Коршуна знает. И вместе они уже решают Сонину проблему, обсуждая, как быстро смогут провернуть операцию, чтобы виновным пришлось ответить, а девчонки вернулись в родное гнездо.
Да уж. Интересное кино, конечно, получается.
Если бы у Сони не появился я. Если бы не было у меня таких знакомств. Если бы не нарисовался отец Арины…
А ведь сколько может быть таких историй?
Печально, что вот такое вот имеет место быть. И общество, по сути, закрывает глаза.
Соне ведь не смогла помочь ни опека, ни руководство студии, которую, между прочим, создавала её бабушка! Никто.
Ладно, не хочется о грустном, тем более несмотря на то, что дело движется к финалу моя девочка почему-то грустит.
– Сонь, ты как?
– Не знаю… я…
– Обними меня.
Мы с ней сидим на кухне, мама заварила чай, порезала пирог, гости наши всё еще в столовой, Арина с отцом в гостиной.
– Дань… Спасибо тебе. Если бы не ты…
– Сонька… я тебя люблю, слышишь?
– Спасибо.
– А ты? Ты любишь?
– Конечно люблю, что ты?
– Скажи.
– Я тебя люблю.
– Никуда не убежишь?
– Куда я могу убежать?
– Ну… а тебя Матвей так пялился. И Слонушко…
– Ты что? – краснеет мгновенно, смотрит, ресницами хлопает. – Матвей просто… просто друг. А Артём…
– Артём тоже просто друг, да? А мне, по ходу, нужно ружьё. Друзей твоих отстреливать.
– Дань!
– Значит, куплю ружьё!
– Хватит, ты меня троллишь…
– Я тебя люблю. И боюсь.
– Чего?
Хороший вопрос. Чего я боюсь.
Боюсь, что сейчас она вернётся в квартиру, выиграет конкурс, получит грант, захочет учиться в другом городе, или вообще за границей.
И что? Извини, Да Винчи, так будет лучше для всех?– Даня, ты… не придумывай себе ничего, пожалуйста. Я… мне нужен только ты! Это… между прочим, это я была в тебя влюблена! А ты… ты мне просто помогал.
– Когда?
– Тогда. Когда я тебя поцеловала. А ты сказал, что у тебя Варвара.
Чёрт, до сих пор стыдно мне. Да, за многое стыдно…
– А еще, за парня меня тогда принял, нагрубил еще…
И это тоже… тот еще испанский стыд.
– Обиделась?
– Еще бы. Я… я знала, что выгляжу просто жесть как. У меня тогда вообще ни на что сил не было, жила как в коматозе. Крутилась, как белка в колесе. Жутко боялась, что у меня Арину отберут. Этот же… гад… грозил все в опеку написать.
Соня вздыхает тяжело, закрывает лицо руками.
– Знаешь, сейчас мне кажется, что всё это не со мной было. Просто страшный сон. Никого рядом. Я одна в пустоте. Мне так хотелось, чтобы кто-то меня пожалел, обратил внимание, помог…
– Прости, что я…что меня не было рядом.
– Я всё думала, что сама тебя тогда оттолкнула. Ты же писал, фотки слал такие клёвые из этой твоей… Териберки. А я…
– У тебя была беда, я знаю.
– У меня бабушка умирала на руках, конечно, мне было ни до чего, не до фоток.
А потом я перестал писать совсем. Сейчас просто дико жалею о том, что был таким… долбоном.
– Я сначала решила не обращать внимания. Ну, нет и нет. А потом так обидно стало. Плакала сильно. Хотела написать сама. Но…
– Соня.
Обнимаю, потом беру лицо в ладони, смотрю в её глаза лучистые. Целую…
Прощения прошу не вербально. А… всем сердцем. Душой.
– Дань, давай друг другу дадим… слово. Не клятву. Просто… Давай будем говорить? Если что-то не так, что-то не нравится, об этом надо говорить, понимаешь?
– Конечно понимаю. Знаю. Только… это не просто. Этому надо учиться.
– Я понимаю. Надо стараться. Чтобы не ранить.
Я знаю, что надо стараться, и знаю, как это не просто. И у друзей моих сколько траблов именно из-за этого! И у Торыча, и у Коршуна.
– Ты правда уедешь, если тебе дадут грант, например, на обучение в Европе? – спрашиваю, потому что разлука капец как пугает.
Вижу, что с Леркой без Ромки творится.
– Не знаю. Это хороший шанс, но… Я не хочу без тебя. Если вместе – другое дело.
Держу её руки в своих руках, поглаживаю пальцы, мучительно хочется их поцеловать. А почему нет? Наклоняю голову.
– Даня…
– Тебе неприятно?
– Ты что? Очень… ты… такой нежный. Мне очень хорошо с тобой рядом. Всегда. И…я никуда не уеду. В конце концов, знаешь, я подумала… можно поступить в колледж. Например, на ювелира. Или на иллюстратора. Окончу – можно в ВУЗ на заочное.
– Ты получишь грант и поступишь в универ. А я буду рядом. Хочу попробовать себя в режиссуре.