Девочка для Черного

— Пусти, — бормочу, судорожно глотая ртом воздух. — Пусти меня…

— Ты чего время тянешь? — его голос звучит настолько хрипло, что кажется будто зверь рычит. — Думаешь, это реально поможет? Спасет?

— Пусти, — повторяю глухо, изо всех сил пробую его оттолкнуть.

Но ничего не выходит.

Ладони Черного спокойно движутся по моему телу. Полотенце едва ли защищает от его горячих пальцев.

Урод сжимает меня так крепко, что я кричу.

— Дразнишь, — припечатывает он и прищуривается. — Зачем?

— Нет, я не… — запинаюсь, нервно мотаю головой. — Я ничего не делаю. Отпусти. Я не хочу. Я…

Слова вылетают из головы. Не могу выдать ни единой нормальной фразы. Мысли спутываются, и меня уже просто трясет.

— Пусти, — шепчу сдавленно.

— Обрадую тебя, — скалится Черный.

И перехватывает мои запястья, отводит руки в разные стороны. Получается так, что он буквально пригвоздил мои ладони к холодному кафелю, зажал своими.

Теперь мне и дышать страшно. Боюсь, узел на полотенце совсем слабый. Даже думать не хочу о том, как это животное отреагирует, если единственная ткань, которая меня сейчас прикрывает, соскользнет на пол.

Замираю под его жутким натиском.

— Я скоро выхожу, — заявляет Черный. — Если тут свое не получу, то возьму на воле. Сполна.

Мои глаза расширяются от ужаса. Сразу понимаю, что это не просто слова, не просто угроза. Мерзавец скоро выйдет на свободу.

Если у него в тюрьме такая власть… то что там?

Сердце резко ухает вниз.

— Решай, — прибавляет он мрачно. — Лучше тебе здесь на все согласиться.

Черный трется щекой о мою щеку. Ледяной озноб колотит тело. Его зубы прикусывают кожу на шее. Слегка. Но меня от этого аж подбрасывает.

Нет, нет. Не надо.

Цепенею в его захвате, даже дернуться не выходит.

— Сегодня я занят. Дела порешать надо. А завтра, — этот больной урод оскаливается. — Завтра сама придёшь.

Отворачиваюсь, но он хватает меня за подбородок, насильно поворачивает, чтобы я смотрела на него.

— Поняла? — спрашивает мрачно.

Слабо киваю. Морщусь.

Чёрный отпускает меня. Резко. Отходит назад и продолжает взглядом скользить. По плечам, по рукам. По тяжело вздымающейся груди, хотя сразу же скрещиваю руки, судорожно придерживаю полотенце, чтобы не упало.

Черный ухмыляется, и я кажется, совсем дышать перестаю.

“Завтра”, — будто повторяют его горящие глаза. — “Завтра твой последний шанс, иначе сильно пожалеешь”.

Он уходит, а я с места сдвинуться не могу.

Удаляющиеся шаги. Резкий хлопок двери. Но я так и продолжаю стоять, прижимаясь к стене. Не могу шевельнуться. Кровь леденеет.

Завтра? Я не хочу, чтобы оно наступало.

Обнимаю себя руками, прикрываю глаза. Всхлипываю и кусаю губы. Хочется проснуться, избавиться от кошмара.

11

Впервые в жизни мне хочется, чтобы “завтра” вообще наступало. Но время нельзя обмануть. За окном наступает рассвет.

Раздается сигнал будильника, и я начинаю собираться на работу.

В голове бьется одна и та же мысль — “Что делать дальше?”

Когда я кивала в ответ на мрачное предложение Черного, просто хотела, чтобы этот гад поскорее ушел. Но неужели теперь я действительно сама приду к нему?

Сегодня. Уже этой ночью.

Меня в момент передергивает. Даже думать о таком не могу. Но разве у меня есть выход? Подонок уверен, что я согласилась. Если не выполню его условия, он только сильнее разозлится.

Это тупик.

Седьмой день. Казалось бы, половина срока позади. Еще бы неделю продержаться. Наверное, глупо сейчас надеяться на удачу. Но вдруг мне повезет?

Может, Черный опять с кем-нибудь подерется? Характер у него тяжелый. Может он сорвется и угодит в “одиночку” на пару дней?

Сам же сказал — занят, дела нужно решать.

— Разбери медикаменты в подсобке, — холодно бросает Светлана Викторовна, стоит мне зайти в кабинет. — Чтобы сегодня все закончила.

— Перевязку сделает другая медсестра? — решаю уточнить.

— Какую еще перевязку? — хмурится врач, а потом понимает. — Ах это… ладно, сперва закончи со своим пациентом, потом займешься коробками.

— Хорошо.

Беру медицинскую карту и выхожу. Задерживаться наедине со Светланой Викторовной не хочу. Просто не смогу сейчас спокойно держаться, если женщина опять начнет убеждать меня быть посговорчивее.

Пациент быстро идет на поправку, и это радует. Все-таки ранения были серьезные. Но организм восстанавливается.

После осмотра делаю несколько отметок в карте, дальше приступаю к перевязке.

Если вечером кого-то доставят в тяжелом состоянии, я должна буду задержаться в медблоке. Нет, я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Но тяжелое состояние это же не всегда ножевые ранения. Это может быть и аппендицит.

Нервно мотаю головой. Ну и мысли.

А потом оборачиваюсь, будто почувствовав чужой взгляд. Вздрагиваю, увидев дверном проеме Резника. Как он умудряется так бесшумно двигаться?

Кажется, мужчина уже некоторое время за мной наблюдает. Стоит в небрежной позе, прислонившись к дверному косяку. Руки сложены на груди, голова склонена к плечу.

— Могу с ним сейчас поговорить? — спрашивает он.

— Да, — киваю. — Я закончу перевязку, и можете поговорить.

Отворачиваюсь, продолжаю работу, но чувствую, Резник продолжает меня внимательно изучать. Угрозы как от Черного не ощущаю. Только понимаю расслабляться тут нельзя. Вообще. И доверять никому нельзя тоже.

Опять вспыхивает шальная идея завести разговор с Резником.

Но что именно я ему скажу? Как?

Отметаю эту затею. Заканчиваю перевязку и оставляю заключенных вдвоем. Иду в подсобку, где меня ожидает куча коробок.

Работы много, но до вечера закончу. Даже если буду тянуть. Прикрываю глаза и морщусь.

Все. Хватит об этом думать. Еще утро. Время есть. Всякое может случиться. Если и дальше продолжу накручивать себя, лучше не станет. Механические действия хоть немного помогают отвлечься.

Распаковываю коробки, раскладываю медикаменты.

Тут со скрипом приоткрывается дверь подсобки.

— Когда его в камеру? — спрашивает Резник.

— Не знаю, — откладываю очередную пустую коробку в сторону. — Я здесь это не решаю.