Девочка для Маршала

— Отец… Всё дело в нем, — прошептала я, потому что сказать громче было бы сродни оглушающему взрыву в застывшей тишине. — Он что-то сделал с тобой. Что-то ужасное…

— Замолчи, — процедил Кир.

— Это оставило глубокую незаживающую рану на тебе, — я всё равно продолжила, потому что нужно было это вытащить наружу. Выдрать с корнями из души Кира. — И ты боишься, что поступишь со своим сыном так же. Поэтому лучше отдалиться, так?

— Потому что семья ничего хорошего не привносит в нашу жизнь, — ответил Маршал, стиснув руки в кулаки. — Отец взял меня под свой контроль, как только я начал ходить. А может, и еще раньше. Но я не помню. Он воспитывал меня так, как считал нужным. Никаких игрушек, сладостей и поощрений. Учеба, спортивные секции, дополнительные занятия. Никаких друзей. Никаких эмоций. Эмоции мешают строить бизнес. Физическое наказание за любую провинность. Даже самую незначительную. И это не просто ладонью по заднице. Ремень. Длинная тонкая палка. Спина ровная. Манеры безупречные. Никаких эмоций. Ни положительных, ни негативных. Никаких. Никогда. Минимум контакта. Минимум всего. Мой отец был таким же безэмоциональным. Я был его личным проектом. И он добился своей цели. Я умею строить бизнес, но ничего не смыслю в иных отношениях, — голос Кира дрогнул лишь раз, почти в самом конце.

— Я… Мне жаль, — я облизнула пересохшие губы, вдох получилось сделать с огромны трудом, а выдох вообще оказался каким-то задушенным.

— Моя мать была психически нездоровой. Уверен, что отец ее довел до этого состояния. Она была как маленький ребенок. Не в состоянии нормально позаботиться о себе. У нас было всё, кроме семьи. Своему сыну такого опыта я не желаю. У него есть няни и тётя. Они умеют заботиться и научат его тому, чего не умею я. Ты получила ответы на свои вопросы? — Маршал вплотную подошел ко мне и внимательно посмотрел прямо в глаза. — Слёзы, — отметил он и стёр большим пальцем слезинку с моей щеки.

— Прости, — я попыталась вытереть глаза, но Кир перехватил мои руки и опустил их.

— Ты просишь прощения за то, что у тебя исправно функционируют слёзные железы? — если бы Маршал не спросил это таким серьезным тоном, то я бы даже могла улыбнуться.

— Не знаю… глупо всё это как-то, — я часто заморгала и взглянула на пальцы Кира, что всё еще крепко сжимали мои ладони. — Я впервые сталкиваюсь с такой жестокостью. Понимала, что у тебя с отцом всё было… не очень. Но услышать… Почему же ни Алина, ни Нина не хотят понять тебя? Они ведь знают об этом?

— Знают. Человек не способен полностью понять тот опыт, который он не переживал. Даже если я миллион раз подробно расскажу, почему у меня есть все эти особенности, ничего не изменится. Все надеются на чудо. Все хотят, чтобы я по щелчку пальцев стал нормальным. Но я не стану. Есть вещи, которые человеку неподвластны.

— Можно, я кое-что сделаю? — поборов в себе слёзы, спросила я.

— Сделай.

— Ты даже не спросишь, что именно я хочу сделать?

— Уж точно не причинить мне вред.

Поджав губы, я высвободилась из плена пальцев Кира и обняла его. Обхватила его за талию, уткнулась носом в грудь и просто обняла. Он застыл на какую-то секунду, а затем медленно обнял меня в ответ.

— Тепло, — услышала я шепот. — Мне так тепло, Ляна.

Глава 36

В моей спальне было темно. Только на потолке бледными полосами ложился свет, льющийся из окон. Слышался редкий гул, проезжающих мимо квартиры, машин. Нью-Йорк не спал. Он никогда не спит. И я не сплю вместе с ним… И с Киром.

Его голова лежала на моей груди. Я кожей ощущал колючую щетину. Но меня это совершенно не беспокоило. Пальцы были вжаты в мои ребра, будто Кир держался из последних сил, чтобы не упасть или не провалиться в бездонную яму.

Не понимаю, как так произошло. Еще полчаса назад мы стояли в гостиной. Мои руки обнимали напряженную спину Кира, а нос втягивал ненавязчивый аромат одеколона, которым пропиталась ткань его рубашки. Мы просто стояли. Прижатые, приклеенные, вросшие друг в друга. В голове всё еще бились обрывки фраз, что принадлежали Киру. Закрывая глаза, я видела нечёткие, но жуткие картины, в которых взрослый мужчина, похожий на Кира издевается над мальчишкой. Моя фантазия была безжалостна в разнообразии вариантов наказания.

Под веками защипало, я плотней прижалась к Киру, пытаясь вытравить все эти жуткие сцены. А потом его губы внезапно коснулись моих. И всё закрутилось с такой поразительной быстротой, что отчётливо понять, где я, где Кир, и почему у нас один глоток воздуха на двоих уже попросту не получилось.

Я опомнилась лишь тогда, когда его голова оказалась на моей груди. Мы молчали. Долго. Мои пальцы медленно и нежно массировали кожу головы Кира. Пряди его волосы были короткими, но удивительно мягкими. Я животом чувствовала биение сердца Кира. Размеренные удары указывали на абсолютный покой своего хозяина.

— Ты такая тёплая, — прошептал Кир, крепче сжимая пальцами мои ребра.

Его голос был спокоен, но лишенный привычной холодности. Щетина защекотала кожу.

— Что ты сейчас чувствуешь? — поднял голову и посмотрел на меня, уперевшись подбородком в грудную клетку.

— Умиротворение, — ответила я.

Кир ничего не сказал. Снова лёг мне на грудь.

— А что ощущаешь ты? — мой указательный палец бездумно вырисовывал какие-то узоры на виске у Маршала.

— В животе всё сжимается, когда ты прикасаешься ко мне. Щекотно становится, — Кир наконец-то разжал пальцы, но ладоней от меня своих не убрал. — Я должен тебя предупредить, — он медленно сел и провел рукой по моему животу. — Когда-то так же я предупреждал и Алину. Но она не послушалась.

— О чем это ты? — я приподнялась на локтях и укрылась простыней.

— Я работаю с докторами. Причем уже лет пять. Я не стану, как все. Никогда. Что-то замкнулось во мне, если говорить простыми словами. Меня уже не переделать.

— Я и не собиралась тебя переделывать, — я села и притянула колени к груди. — Мне просто хочется понять тебя. Хотя бы немного. И… Думаю, какие-то первые результаты уже есть. На что это похоже? Когда ты видишь человека, но не можешь понять его эмоций?

— Не знаю. Не могу это с чем-то сравнить. Я просто хочу, чтобы ты была рядом, — Кир приблизился ко мне, сел рядом. Наши руки соприкоснулись. — Но нет никакого смысла удерживать тебя насильно. Я такой, каким меня сделал отец. Другим не стану. Анализируя прошлый опыт, я понимаю, что ты должна всё обдумать. Несколько дней. Затем дать свой точный ответ.

Несколько минут я сидела молча и рассматривала наши сплетенные пальцы. Они выглядели так естественно, словно мы с Киром уже давно вместе, поэтому каждое прикосновение случается само по себе. Потому что так надо. Потому что так хочется.

— Но у меня ведь дома работа. Аренда квартиры оплачена на год вперед. Мне в любом случае нужно будет вернуться, чтобы разрешить все дела.

— Это не проблема, — Кир лёг на подушку.

— Хорошо. Я подумаю.

Мы снова погрузились в тишину. Так спокойно и уютно я могла молчать лишь с папой. И кто бы мог подумать, что я еще с кем-то способна разделить этот странный момент полного единения.

— Как-то отец запер меня одного в комнате. Без света. Мне было лет пять, и я позволил себе смеяться. Недопустимая вольность. Наверное, ерунда какая-то весёлая в голову пришла. Не помню. Зато отлично помню, что после целой ночи, проведенной в темноте, мне перехотелось смеяться, — Кир заложил одну руку за голову и посмотрел в потолок.