Девочка Грешника
Шрифт:
Да кто я после этого, м-м?
Наверное, мы квиты и мне не за что на нее сердиться, но я сержусь. Скорее на себя, чем на нее, но все же. Потому что нет прежнего Ромы Ветрова, есть только жалкая его тень, тогда как сама Соня очевидно неплохо устроилась в своем новом статусе госпожи Ильясовой.
Я никогда этого не проверял, иначе бы совсем спятил. Но все же…
Звонок в дверь. Открываю и только киваю гостям, а потом молча двигаю обратно в гостиную, смотреть на снежинки и телевизор без звука. Через пару минут в комнате начинает пахнуть пиццей, еще
Никто не давит. Мы просто смотрим с парнями «День сурка», пока мне не становится так тошно, что я просто срываюсь и выхожу на балкон. Но и тут я не остаюсь один. Стас начинает забивать кальян, Демид хвастается новой татуировкой на лодыжке, Хан и Ян подключаются к этой теме.
Им весело. Мне тошно.
А дальше мы просто вкидываемся алкоголем и смолами, пока меня не перекрывает и я почти не отлетаю в астрал. Мне плохо изнутри и снаружи. И не становится легче, а только с каждым днем все больше ломает.
Без нее.
Соня, ну как так-то меня угораздило, а?
Обреченно выдыхаю, стискивая бокал в руке слишком сильно, а потом тупо смотрю как он трескается и рассыпается в моей руке. Ну вот…
Парни помогают собрать осколки, а после мы замираем в неловкой тишине. Мне им сказать нечего, а они, наверное, переживают из-за меня. Вот только…мне насрать.
— Что с тобой творится, чувак? — все-таки спрашивает Ян.
— Я не знаю, как объяснить. И, если честно, пацаны, то не очень-то и хочу это делать.
— Слушай, Ветров, это уже не смешно, — взрывается обычно спокойный Громов, — ты себя в зеркало видел вообще? Оброс как леший. Тебя не узнать ни изнутри, ни снаружи. Но мы же переживаем за тебя, дружище. Поговори с нами.
— Легче станет, — кивает ему Гордеев.
— Что у тебя стряслось, Ромыч? — протягивает мне новый стакан с горячительным Хан, и я срываюсь в пропасть.
— Девушка… которая…мне нужна…вышла замуж за другого.
И от этих слов, произнесенных вслух, мне сделалось так плохо, как не было еще никогда в жизни. Безысходность. Гребаная черная дыра.
— Делов-то. Найти другую, — не удержался, чтобы подъебнуть меня Аверин, как я обычно делал это с парнями в свое время.
— Мне нужна эта, — залпом осушил я свой бокал.
— Сильно нужна? — изгалялся Ян.
— …сильно…
— Ну так уведи ее мужа, раз нужна, — хмыкнул Стас.
— Я накосячил так, что там без шансов, — признался и опустил глаза в пол.
— Колись, давай, мужик, — хлопнул меня по плечу Марк.
— Ну, кто она? — нетерпеливо постукивал пальцами по бокалу Аверин.
— Сестра Шахова, — сказал я и в упор посмотрел на Хана, который таращился на меня так, будто бы увидел приведение. Я знал, что они друзья с Данилом и не предъявлял за это, мы просто как-то опустили этот момент и все.
— Пиздец! — выдохнул Демид.
— Бля, ты дебил, — прикрыл ладонью рот Ян и покосился на Марка, который продолжал испепелять меня взглядом.
— Что ты ей сделал? — прохрипел Хан.
— Попытался заткнуть рот Шахову через нее.
Трахнул, снял компромат, потом закрутилось…— Это ты из-за отца сделал? — спросил Стас, но Марк тут же его заткнул.
— Вообще не важно, Гордый. Дальше что?
— Ничего, я узнал, что она помолвлена с Ильясовым и слился, но потом…
Договорить я не успел, так как на меня кинулся Хан, жестко всаживая кулак мне в челюсть. А потом еще раз, когда мы оба упали на пол балкона. Я не защищался, опешил. А вот парни пытались нас растащить, пока Марк изо всех сил старался выбить из меня дурь, приговаривая:
— Сука, я знал ее ребенком, маленькой девочкой, которая не имеет никакого отношения к вашей войне! Тварь…гребаное ебливое ничтожество!
А спустя пару секунд нас разняли. Я вытирал кровь с разбитой губы, а Хан высверливал дырку в моей голове, пока не стряхнул с себя руки ребят и не припечатал мне в лоб:
— А, знаешь? Заебись, Рома. Вот прям со смыслом, нахуй. И мне тебя не жалко. Люби ее и мучайся, ты это заслужил.
Люби ее…
— Мне жаль, — отвел я глаза.
— Ну что ты сник? Подумаешь, телка, да? Ведь ты всегда так говорил, м-м? Телка, которая навсегда забыла тебя и твое имя. У нее новый мир, в котором, слава Богу, нет твоей симпатичной рожи! Все, я все сказал и все сделал. Счастливо оставаться.
А потом просто вышел с балкона и из моей квартиры.
— Пацаны, без обид, но вам лучше уйти, — прохрипел я.
— Ром, — сделал шаг ближе Аверин, но я только отрицательно качнул головой.
— Уходите. Я вас очень прошу. Когда очухаюсь, я сам найдусь, а пока…
И они ушли, оставляя меня наедине со своими тухлыми мыслями, которые с новой силой принялись изводить меня.
Люби ее…
И я любил. Рвался весь изнутри, но любил. С каждым днем разрушался все больше и больше, превращаясь в камень или тупой одноклеточный организм. Как хотите.
Еще неделя прошла. Набор команд, бессмысленный алгоритм действий. Рутина, чтобы не сдохнуть. Тотальное одиночество. Пока моя помощница не объявила мне, что ко мне пожаловал Марк Германович, собственной персоной.
— Пригласи, — выдавил я и нервно стиснул ручку в руках, смотря на то, как Хан проходит в мой кабинет и садится в кресло напротив меня.
Смотрит пристально. Поджимает губы. Хмурится сурово. А затем припечатывает вопросом в лоб.
— У меня к тебе всего один вопрос, Ветров. Ты ее любишь?
Конкретика мне была не нужна. Я знал о ком он меня спрашивает. О той, без которой я задыхался.
— Посмотри на меня, Марк. Я без нее жить не могу. Это все всего лишь ебучее существование, не более.
Минутное молчание между нами. Нервный выдох друга и мой безжизненный взгляд в никуда.
И наконец-то прицельный выстрел мне в голову:
— Тогда слушай меня внимательно, Рома…
Глава 31. Горькая правда, сладкая ложь