Девочка из стаи

Солнце медленно вставало над лесом. Глаза у девочки закрывались от усталости. Холодно уже будто и не было, только очень хотелось спать…

* * *

Наташа проснулась от того, что что-то горячее касалось лица. Она поморщилась, еще в полусне. Ей снилось что-то, бегущее по кругу, — наверное, вся ее жизнь. Папа, мама, их дом, садик, тетя Света, похороны, просторный двор, дядя Олег, конура, лес… И снова папа… Когда он приходил с работы и она уже спала, он целовал ее, спящую, и она чувствовала… Наташа чувствовала…

Девочка распахнула глаза и, вскрикнув, отскочила. Перед ней стоял волк, гораздо крупнее ее, с рыжеватой шерстью, с драными боками, и еще секунду назад он лизал ее лицо. Сердце замерло. Некоторое время девочка и животное смотрели друг на друга. Наташа не могла знать, что волки такими не бывают. Они крупнее, с другими мордами и не такого цвета. Это была собака. Секунды звенящей тишины прервал треск в стороне. Наташа уже не резко, а заторможенно обернулась. Ей было холодно — вот первое, о чем она подумала осмысленно. Ни бежать, ни кричать не хотелось. Слева от нее обходил ее полукругом второй пес — она сразу поняла, что этот — точно мальчик. Располосованная шрамом серая морда и глубоко посаженные глаза. Они смотрели изучающе, но без угрозы. Тем временем Рыжая неуверенно приблизилась, замахав хвостом.

Немного посмотрев на Шрама, Наташа снова перевела взгляд на Рыжую, и та с удовольствием тихо взвизгнула, нащупав зрительный контакт. Медленно и еще очень осторожно Наташа подняла руку. Собака тут же приблизилась, начав ее облизывать. Она за пару секунд так отогрела пальцы девочки, что та невольно потянулась к ней и почти обняла, начав гладить. С ней было тепло. Очень тепло, почти жарко. Пока Рыжая вылизывала ссадины на лице и шее, Наташа словно кутала пальцы в ее густой мех, хоть и висящий на боках клоками, но чистый и пушистый.

Шрам некоторое время постоял в стороне, а потом и вовсе лег. С величественным спокойствием он наблюдал за происходящим. Это было очень знакомо ему… Пару недель назад их с Рыжей щенки, всего двое в этот скупой на добычу год, умерли от голода. Они вырастили не одно потомство, и точно так же Рыжая вылизывала крохотные пушистые шарики, с писком следовавшие за ней и ее старшими дочерями. Этот год был тяжелым вдвойне. Даже волки, тоже лишенные пищи, начинали заходить на территорию стаи. Сейчас численность была приблизительно равна, но еще год назад — и Шрам это помнил — волки, от безысходности вышедшие из таежной чащи, напали на них, и тогда был убит его брат. Сейчас война шла на численность, и без щенков стая могла лишиться в будущем шанса выстоять в очередной схватке. Территории редко пересекались, но в тяжелые времена это случалось, и сейчас Шрам знал — у волков есть приплод в этом году. Лежа на снегу и наблюдая за Рыжей, он думал о том, что существо, которое попалось им в лесу, должно было жить не здесь. Такие жили за лесом, там, где паслись коровы, которых зимой прятали в деревянные наземные норы, и от их домов шел дым. Туда соваться было опасно, стая жила поодаль, изредка таскала скот, но избегала прямых столкновений. Да и сами люди не ходили так далеко в тайгу в одиночку, тем более такие маленькие, совсем еще щенки… Что-то было не так, то ли трагическая ошибка, беда, то ли какой-то опасный и для стаи обман могли быть связаны с этим маленьким человеком. Однако никого больше тут не было, не было капканов, засад. Она, наверное, потерялась — Шрам и Рыжая видели следы недалеко отсюда, может быть, она пришла сюда с кем-то и за ней еще вернутся? Но что-то подсказывало псу, что существо осталось здесь навсегда. Маленький человек — таких он никогда вблизи не видел: их берегли, хранили, чтобы они вырастали большими, как и собаки берегли своих щенят, чтобы те выросли и стали здоровыми и сильными охотниками. А эта — брошенная, ничья.

Наташа, греясь, почти обнимая собаку, оглядывалась по сторонам. Последнее, что она помнила, — как идет по лесу, как сзади слышатся шаги дяди Олега. Потом — как она бежит. Он снова сказал, что она украла… Она испугалась, что он снова ее ударит. Тогда она не думала, что может потеряться, заблудиться, не сможет вернуться домой. Наверное потому, что дом дяди не был ее домом. Ей было уже все равно, где быть чужой, от страха мысли путались, она бежала, пока не поняла, что уже не слышит позади шагов и криков. Наташа не помнила, как, устав идти, оказалась лежащей на подсохшей проталине у корней деревьев. Пролежи она здесь еще немного — и уже не проснулась бы… Рыжая, вылизав запачканные землей щеки, охотно давала себя обнять, чтобы девочка отогрелась. Когда Шрам встал, она резво повернула к нему голову, виляя хвостом. Она просила оставить найденного человеческого щенка.

И он не был против.

Тайга оживала по весне, медленно просыпаясь и отодвигая снежное одеяло. Когда вставало солнце, вокруг начинало потрескивать от таяния, земля впитывала воду, и в воздухе пахло осенними прелыми листьями и свежестью. Наташа шла по пятам за Шрамом, который порой останавливался, прислушиваясь. Пару раз она с треском проваливалась в снег за его спиной, и он оглядывался, после чего Наташа поняла — когда он останавливается, надо быть тише. Она сама пыталась прислушиваться к новым, непривычным звукам, таким легким и ясным в тишине леса. Где-то впереди зашумели ветки — какая-то птица снялась с земли и перелетела на дерево, услышав шаги собак. Не было больше ни страшно, ни тяжело. Не было усталости, словно проснулась Наташа уже в другом мире, оставив прошлое в прошлом и навсегда попав в этот таинственный лес. Шрам вел их к логову стаи, туда, где в небольшом холме собаки нашли несколько лет назад барсучьи норы. Там они прятали щенков, хотя большую половину года кочевали по лесу.

Новичка стая почуяла сразу. Обычно собаки ходили вместе, но сейчас Шрам ушел с Рыжей, и остальные ждали, отдыхая после долгого перехода. Первой заметила возвращающихся Лапка. Молодая самка, внешне чуть похожая на Шрама высокими, по-волчьи торчащими ушками и умной мордой. Ее младший брат, уже совсем не щенок, но по характеру и не взрослый, Малыш, вслед за ней вскочил на ноги. Вместе они с интересом наблюдали, что за новое существо ведет за собой Шрам. Переминаясь с ноги на ногу и виляя хвостом, Лапка всматривалась в приближающиеся фигуры — те шли с наветренной стороны, и она ощущала новый запах. Настроение у нее было не настороженное, скорее игривое. Неподалеку от них так же вскочила на ноги Хромая — уши встали торчком, но вскоре опустились, когда на поляне показался вожак с каким-то странным зверем. Впрочем, для Хромой, не раз видевшей таких, зверь был не странностью, а угрозой. Пока не рыча и не рискуя навлечь гнев вожака, она снова опустилась на землю, наблюдая, что будет дальше.

То, как Шрам привел нового щенка в стаю, само давало понять, что это — друг и новый член семьи. Рыжая, поприветствовав детей, заюливших перед ней и попытавшихся лизнуть морду, на время оставила Найду, присевшую в стороне. Девочка смотрела на семью, уже привыкнув к мысли, что ее не тронут и бояться их нечего. Догадки лишь подтвердились, когда к Найде подбежали Лапка и Малыш, по-своему приветствуя новую сестру. Собаки инстинктивно чувствовали, что маленький человек моложе и куда слабее их и теперь на них ответственность за него. Это был закон стаи. Еще один пес, которому по возрасту не полагалось проявлять щенячью радость, Старый, оставался лежать в стороне ото всех, глядя, как молодые приветствуют и ему знакомое существо. В свое время многого натерпелся от них Старый, но считать всех людей одинаковыми от этого не стал. Хромая в недоумении переводила взгляд на Шрама и Рыжую, но ответный взгляд вожака дал понять, что это все не ошибка, детеныш забрел сюда не случайно.

А Найда гладила собак, не замечая, как на глазах выступали слезы. Среди людей она не нашла того, кто так же бескорыстно, так же искренне принял бы ее, потерянную и забытую, утешил бы в ее горе и спас от голодной смерти и одиночества. Сейчас она видела, как рады ее появлению совершенно чужие, но такие добрые существа. Окрестив их по-своему, девочка давала лизать себе руки и ласкала тычущиеся в ее шею морды, пока Лапка и Малыш обнюхивали детеныша, привыкая к его запаху. Найда уже сейчас знала, что отсюда ее не прогонят и здесь она совсем скоро станет своей. А пока просто не замечала, что плачет от радости.

* * *

По тающему снегу было трудно идти быстро, но Найда старалась успевать за Шрамом. Ей специально позволили занять позицию за вожаком — пусть смотрит, привыкает, учится. От голода урчало в животе, и Найда чувствовала — собаки тоже голодны и именно потому спешат.

Впереди, в паре километров от них, шел по тайге старый лось. Еще недавно он был на территории волков, за рекой, и собаки даже не знали о его существовании. Но вот ветер стал приносить манящие запахи. По ним было ясно — животное не пахнет как молодое и полное сил. Лось был уже слаб. В течение нескольких дней собаки следили издалека, находя свежие следы и проверяя, насколько устало животное, быстро ли движется. Сейчас Шрам, умевший распознавать состояние жертвы, вел их следом, чтобы закончить начатое. С таким они справятся, и уйти от них ему не удастся. Он шел первым, по следу. Найда с трудом, но поспевала. Он видел, что для человеческого щенка преодолевать такие расстояния непривычно, и сбавлял скорость, когда она выматывалась, но все же не останавливался. Двигаться — главное, чему она должна была научиться. Слабость здесь равносильна смерти, добыча может находиться за десятки километров, найти ее, выследить и нагнать — на это способен не каждый. Рыжая держалась сзади, как мать опекая и подгоняя Найду. Остальные шли следом. Только Хромая нетерпеливо давала круги, то отходя от следа и вслушиваясь в тишину леса, то добегая почти до вожака и с недоверием глядя на неповоротливое двуногое, которое уже раздражало ее своим присутствием. Охота длилась слишком долго, будь ее воля — она пустилась бы рысью за лосем и нагнала, но Шрам всегда вел себя иначе.

Стоило приблизиться — стая ускорилась. То ли лось чувствовал погоню, то ли просто вымотался, но он начал петлять. Надо было понять, не свернет ли он с их земли, иначе будет риск потерять его и придется действовать быстро. Шрам то и дело принюхивался к следам. Всего некоторое время назад лось шел медленно, остатков его старой шерсти, сильно линяющей, было больше, и вот — следы стали глубже, как от быстрой ходьбы, и шерсть не успевала опадать. Шрам подгонял Найду, и она бежала, успевая тоже останавливаться и нюхать, как животное, пока ничего не чуя, но стараясь изо всех сил. Смотреть на них Хромой было смешно. Что может это существо?