Девочка, которую нельзя

— Лазейка в правилах: «Кто не отвечает, тот пьёт». Подловила, молодец. Но по правилам пятнадцати секунд ход всё равно переходит ко мне. Так что выгоднее успевать. Теперь поняла, как это работает?

— Мне кажется, такие нюансы надо проговаривать заранее, — начала я, но, поймав его воровато брошенный на таймер взгляд, аж подпрыгнула на кровати: — Поняла!

И уложилась ровно в пять отведённых для ответа секунд! Рассмеялась торжествующим зловещим смехом, и лично налив стопку, одним пальчиком двинула её Гордееву.

— Извольте, сударь. Ваша добавочка.

Он выпил, обнулил таймер.

— Вот уж не думала, что господин охрененно сурьёзный Гордеев опустится до банального мошенничества, — на этот раз прекрасно контролируя свои пятнадцать секунд, подначила я. — Ай-ай-ай, как не стыдно!

— Это не мошенничество, а знание правил. Или ты всё ещё надеешься меня переиграть?

— А ты всё ещё думаешь, что не смогу? Весьма самонаде…

— Думаю нет, — с улыбочкой перебил он и налил полстопки. — Извольте сударыня!

Я возмущённо зарычала, но было поздно: сама не заметила, как, поддавшись на провокацию, задала дурацкий вопрос и получила незамедлительный ответ. С опаской принюхалась к коньячного цвета жидкости в стопке. Гордеев усмехнулся:

— Может, в столовку за хлебушком сбегать? На закусь?

Я осторожно макнула кончик языка, скривилась и, театрально задержав дыхание, всё-таки выпила. Задохнулась от неожиданной обжигающей сладости, аж слёзы на глаза навернулись. Помахала на лицо ладонями.

— Обойдусь!

Гордеев тут же налил ещё полстопки.

— А это ещё что? — возмутилась я.

— Плата за просроченный ответ. Просто про хлебушек — это был мой вопрос. И ты ступила.

— Вот ты гад… — не сдержалась я и, демонстративно не поморщившись, выпила.

А он налил ещё полстопки. Я хотела снова возмутиться, но тут же захлопнула рот, понимая, что окончательно потеряла контроль над происходящим, и лучше уж не делать вообще ничего, чем усугублять.

— Ты просрочила, но ответила, — пояснил он. — А потом задала свой вопрос, и я на него тоже ответил.

Неторопливо долил в уже налитые полстопки ещё половину — до полной. Я вопрошающе развела руками.

— И пока я объяснял тебе причину твоей третьей стопки, я просрочил время на вопрос своей очереди. Вопрос не задан, но и ты не ответила. А по правилам, кто не отвечает — тот пьёт. Мы же это уже проходили в самом начале, неужели не помнишь? Кстати, право на вопрос перешло к тебе, и пятнадцать секунд уже на исходе.

— Ты гад, знаешь об этом? — выпалила я.

Он рассмеялся.

— Хороший вопрос! И да, я знаю. Ты же уже говорила это в предыдущем тосте. Итого, на данный момент за тобой долг — полторы стопки, и мне уже даже некуда наливать.

Я махом опорожнила одну, и сама же налила себе ещё одну полную и выпила.

— Ого.

— Это с авансом!

— Уверена?

— Абсолютно!

Он улыбнулся и налив себе, выпил. А я снова только теперь уловила, что это тоже был вопрос, и я каким-то чудом успела дать ответ. Азартно потирая ручки, рассмеялась.

— Едем дальше!

Так мы и перекидывались каким-то дурацкими вопросами ни о чём, подлавливая друг друга на невнимательности, и пили, пили…

В груди разливался, отдаваясь испариной на лбу и висках, жар от настойки. Желудок тоскливо пищал, требуя хоть какой-то закуски, к горлу подкатывала горечь. Но и Гордеев поплыл. Не так сильно, как я, но есть: замедленнее реакции, свободнее смех, фривольнее шуточки. И если уж и его цепануло, то можно представить, что сейчас видел перед собой он! Просто пьяную дуру.

Да и пофиг! Он сам это затеял! Я предупреждала.

А вообще было весело! Гордеев оказался нормальным таким, вполне компанейским мужиком. И даже шутником. К тому же, в нём действительно было что-то особенное, притягательное. То, что я сразу подметила ещё тогда, в клубе. Какая-то тайна, что ли. И чем больше мы пили, тем чаще я подвисала, задумываясь о том, что вот сижу сейчас в больничке, бухаю настоечку, ржу и строю глазки малознакомому типу…

Стоп! Я что, реально строю ему глазки?!

Вспыхнув, отвела взгляд, но тут же не выдержала и подняла снова. Нет, ну вот если прям руку на сердце — то он классный. Хрен его знает, как вообще может нравиться человек без волос, но… Но, во-первых, волосы у него есть, просто стрижены в ноль, а во-вторых — я настолько привыкла к нему вот такому, что теперь уже «Гордеев с волосами» показался бы мне чем-то противоестественным.

Снова подняла взгляд, наткнулась на его ответный, изучающий. Ещё жарче вспыхнула, опустила глаза.

Это всё настойка, точно! Несмотря на жгучую горечь, она была довольно сладкой и пилась мягко. Накрывала тоже очень мягко. Ведь подумать только, это сколько же я уже всадила? Целый полный стакан точно, а ещё не сдохла! Ну слегка дурная, да, но по коридорам с песнями не бегаю, на Гордеева с поцелуями пока ещё не висну…

Блин. Ну что за блин? Ну откуда эти мысли?

Лицо пылало. Казалось, даже, слегка немеют губы и кончик языка. Ну то есть всё. Кондиция. Ещё чуть-чуть и приеду. А с другой стороны — ну и что? И даже если бы я повисла на Гордееве, ну что он не понял бы? Просто пьяная дурочка. Я же предупреждала. Тем более, после того, что уже было между нами тогда, на остановке…

Поняла вдруг, что снова на него пялюсь. Отвела взгляд.

… Так, о чём я вообще? А, так вот — сижу я сейчас в больничке, бухаю. И хрен с ним, ладно, даже немножко строю глазки Гордееву. Он, кстати, и сам-то смотрит на меня как-то…

Так, стоп! Короче! Сижу я в больничке и, как ни странно, наслаждаюсь жизнью, а ведь всего этого могло и не быть, если бы не Гордеев. Но самое хреновое, что всё это могло бы и быть — и больничка, и костыли… но без него! Если бы он всё-таки словил ту пулю в свою бритую голову, или сорвался из окна…

— Эй, ты ещё жива? — выдернул меня из задумчивости его голос. — Сдаёшься, или продолжаем?

Честно сказать, игра давно потеряла смысл, и, по большому счёту, мы уже просто бухали, зачем-то каждый раз тыча пальцем в таймер. И мне бы уже остановиться, вот правда! Но ведь тогда остановится всё. Вообще всё! Атмосфера эта душевная, состояние полёта и какая-то сладкая, полная щекотливой неги истома в груди.

— Продолжаем конечно!

— Тогда твоя очередь спрашивать, — глядя на меня, рассмеялся он и выпил.

И мне почему-то показалось, что за сегодняшний вечер этот вечно хмурый человек, пожалуй, высмеял уже всю свою годовую норму. И, наверное, мне должно было быть обидно, что посмеивается-то он над моим опьянением, но почему-то было всё равно. Я и пьяной-то себя не чувствовала. Скорее — странно счастливой.

— Покажи спину? Я имею в виду шрамы.

Он ткнул в таймере паузу и, откинувшись на спинку стула, уставился на меня. Пристально, с интересом. А я даже не покраснела. Ну просто куда ещё больше-то? Разве что светиться начать.