Девочка моя, или Одна кровь на двоих

– Осип Игнатьевич, – затараторила она, оправдываясь, – мы только на минуточку отвернулись, тут у проживающего возникла проблема, все шумели. Мы его не пустили бы, ума не приложу, как он прошмыгнул!

Осип скинул бесчувственное тяжелое тело на руки охраннику и стряхнул ладонь об ладонь от мнимой грязи.

– Этого отнесите в его номер! Помыть, привести в чувство, вызвать врача, обработать раны. Принесите ему туда еду. Из номера не выпускать до моего распоряжения! Средства связи изъять! А с вами, девушка, – и он оглядел ее с ног до головы мужским оценивающим взглядом, – я разберусь позже.

И пружинящей походкой направился к дверям.

«Ну, и как ее охранять, когда она рванет на свои раскопки? Мальчонок по степи с биноклями раскладывать? А если в Японию или того хуже в Китай поедет! – радостно улыбаясь, думал он. – Не, не поедет она от своего Димы никуда! Еще чего! Им надо восемнадцать лет наверстывать! Какие раскопки!»

Подходя к ждавшей машине, Осип Игнатьевич насвистывал:

«Ай ловью, бейби! Парапа-па-па-па! Ай ловью, бейби!»

Дима осторожно уложил Машку на постель, осторожно снял с нее порванную одежду и лег рядом на бок, подперев голову левой рукой, и потрогал кончиками пальцев заплывающий глаз, распухающую, начинающую синеть скулу, стер кровь в уголке рта.

– Болит?

– Нет. Не знаю, – смотрела на него, не отрываясь, Машка. – Дима, тогда, в детстве, ты меня не пустил уйти, спас. Мне никто не говорил из взрослых, ты им не сказал?

Он отрицательно покачал головой, поглаживая пальцами ее пострадавшую щеку.

– Я потом поняла, когда выросла, и многое про это узнала. Ты со мной тогда был там и ругался, звал, требовал вернуться, и я вернулась к тебе.

– Ты спасла меня и сейчас, и вчера от самого себя. Нас обоих спасла.

– Ужас какой-то, – сказала Машка. – Чип и Дейл спешат на помощь! А нельзя нам как-то попроще, без пропаданий и спасений? А?

– Наверное, нет, попроще нельзя.

– Ну и ладно! – согласилась она с таким жизненным раскладом.

– Люблю тебя, – признался Дима спокойным неторопливым голосом. – Всегда любил, только не понимал этого.

Когда-то старенький доктор «Скорой помощи» сказал Диме Победному: «У вас теперь с этой девочкой одна кровь, и вряд ли вы встретите кого-то еще, с кем сможете перемешаться кровью».

Он запомнил на всю жизнь эти слова, а понял только сейчас.

– Машка, пошли домой. И надо врача тебе вызвать.

Эпилог

– Да никуда ты не поедешь!!! – достигнув близкого к пограничной точке возмущения, начальственно рокотал Победный.

– Димочка, я всего дня на два, ну, может, на три! – уговаривала Машка.

– Какие раскопки, Машка?! Ты на шестом месяце беременности!

Машка отмахнулась.

– Я хорошо себя чувствую! Я же не буду породу копать!

– Понятно! Будешь ползать на коленках, кисточкой пыль веков смахивать! Нет, Маша! – сощурил тигровые раздраженные глаза Дмитрий Федорович.

– Да не буду я, Дима! У меня там отличные ребята, они сами все смахнут и раскопают, а я буду только пальчиком указывать, что делать! – пылко уверяла Машка.

– Ты!!! – бушевал Дима. – Пальчиком? Ну да! Мария, давай прекратим этот разговор! Какие раскопки?!

– Дима, они там все остановили, я сказала, без меня ничего не трогать, они меня ждут!

– Машка, что мы спорим из-за какой-то ерунды?

– Это не ерунда! Это колчан вождя! Ты что?! Дима, ну, все, все, ну не ругайся!

И она полезла обниматься. Раздраженный до невозможности, Дмитрий Федорович поотворачивался немного, для порядку, но, тяжко вздохнув, обнял строптивую жену, сел в кресло и усадил ее себе на колени.

– Машка, это глупость какая-то – тащиться черт-те куда! Там сейчас жара несусветная и никаких нормальных условий! Наверняка туалет деревянный с дыркой!

– Не все так плохо, Дим! Ну, деревянный, так я буду жить в поселке с хорошим туалетом!

– Ну да, таким же, но покрашенным, – ворчал, уже сдавшись, понимая, что не отговорит, Дмитрий.

Скоро будет год, как они встретились и больше уже не расставались, а Победный все еще не привык, что счастье – это так просто и что у него есть Машка!

Он тихо млел, переполняемый нежностью, от ее присутствия рядом. Даже когда они спорили, он с ходу, с удовольствием и размахом нырял в разборку, утверждаясь главой семьи и чувствуя себя счастливым.

Он побаивался немного в душе – надо поосторожней, чтобы не спугнуть это их счастье!

У них теперь имелись совместно пережитые события, накопленные за этот год. И он помнил все до мелочей, и иногда, когда просыпался ночью, смотрел на спящую Машку, прижавшуюся к нему, и перебирал в памяти, как личные сокровища, эти воспоминания, и улыбался от удовольствия и тихой радости.

Как он привез ее сюрпризом, никого не предупредив, на Николину Гору, и родители и Машка сначала смотрели друг на друга, оторопев от неожиданности, а потом бросились обниматься, целоваться и рыдали втроем, а Дима злился на себя ужасно и пытался остановить эти потоки:

– Хватит! Что вы плачете! Прекратите немедленно! Все же хорошо!

– От этого и плачем! – пояснила Лидия Андреевна, поглаживая Машку по волосам.

И у него в горле закипали слезы, и он никак не мог понять, каким надо было быть идиотом, чтобы, живя в Москве, не отыскать Ковальских раньше! Они сменили адрес, несколько раз переезжали, но Осип нашел бы их за полчаса! И мама просила не один раз, а он… слов не было, только злость на себя!

– Все, хватит! Вот она, Машка, нашлась и теперь никуда не денется и не потеряется, потому что будет моей женой! – предпринял он еще одну попытку всех успокоить.

Сообщение вызвало ровно обратное действие, многократно усилив поток слез.

И Дима рассмеялся, а мама взволнованно спросила:

– Так у нас что, свадьба?

– А что такого? – не понял сын переполоха.

– Как что такого! Надо же подготовиться!

– Мам, да все подготовят, что ты волнуешься? Скажем, через неделю. А чего тянуть?

– Как через неделю? – совсем уж разволновалась Лидия Андреевна.

– Да что такого! Будут только свои, быстро, скромно, без шумихи и прессы!

И посмотрел на Машку, ожидая немедленной поддержки своего оглашенного решения.

– Нет! – отказала в немедленной поддержке Машка. – Это моя первая настоящая свадьба, и я хочу белое платье и чтобы Федор Федорович вел меня к тебе, теперь он у нас папа один на двоих. И пусть будут все свои, и куча важных не своих, если они нужны для твоего имиджа и работы, и всякое мещанское с шампанским и поздравлениями. Пусть будет шумно! А? Федор Федорович, Лидия Андреевна? – И спохватилась, осознав грандиозность планов: – Ой, но лучше без прессы!