Девочка с луны

Собеседник дал слабину.

— Хорошо, Джек. Я выслушаю. Я многим обязан. Ты сделал для нас немало хорошего. Может, я и смогу помочь. Что нужно?

Джек решил дать Ангусу возможность притвориться, что тот действует из благих побуждений.

— Я сейчас в городке Милфорд Фоллз, штат Нью-Йорк. Припарковался недалеко от здания федералов. Первое, что я хочу: пусть снайперы на крыше перестанут в меня целиться.

— Хорошо. Не представляю, по какой причине они так себя ведут, но я разберусь с ними. Не проблема. Это все?

— Слышал про атомную бомбу, которую здесь собрали и почти отправили в Нью-Йорк?

— Боже, Джек, это сверхсекретная информация. Как, черт тебя дери, ты узнал об этом?

— Я ее предоставил. Я сообщил координаты, чтобы команда смогла приехать на место и предотвратить трагедию.

— Так это был ты?

— Да.

Ангус громко вздохнул:

— Хорошо, я весь внимание. Что за проблема?

— Некое спецподразделение устроило облаву и забрало моего человека.

Последовала долгая пауза, прежде чем собеседник ответил:

— Твоего человека? Могу сказать лишь, что наши люди по спутнику отслеживали террористов в седане и пикапе как раз в тот момент, когда они пытались скрыться с места преступления. Прежде чем команда смогла задержать их, седан попал в аварию и четверо мужчин внутри погибли. Они отследили пикап до бара и схватили женщину уже позже.

Джек глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.

— Ангус, это я и мой человек нашли там эту бомбу. Я сообщил координаты. Когда мы выбирались оттуда, четверо террористов сели нам на хвост. Нам пришлось ехать быстро. Они разбились, мы — нет.

— Тачка разбилась, а она нет. Это не доказывает, что она не имеет отношения к террористам.

— В промзоне есть цистерна. В ней вы найдете два тела: у одного арматура в черепе, у второго нет левого глаза. Мой человек сделал это с ними, выпытывая местонахождение бомбы. Именно она получила информацию и спасла твою задницу, а также жизни тысяч людей.

— Мы не одобряем пытки.

— Спасибо, что держишь в курсе. В следующий раз я позволю атомной бомбе сдетонировать. Так тебя устроит, Ангус?

— Послушай, Джек, это довольно грязное дело. Теперь в него вовлечены политики.

— Не вижу в деле ничего грязного. Мой человек остановил ядерную атаку. Она на нашей стороне. Я хочу, чтобы мне ее вернули. Что тут грязного?

Ангус шумно выдохнул в трубку:

— Могу я быть предельно откровенным?

— Разумеется.

— После недавних террористических атак общественность жаждет крови. Из-за русских хакеров мы на грани войны.

— Русские тут не при чем. Террористы заставили всех подумать, что это русские, чтобы запутать. Ваши люди настолько тупы, что не знают про трюк с удаленными серверами? Мне нужно объяснить тебе, как это работает?

— Нет, конечно, нет. Но именно это просочилось в прессу. А восприятие — это реальность. Неважно, правда это или нет. Общественность жаждет крови, и правительство должно пустить ее. Атаки разрозненные, групп было много, и никто доподлинно не знает, куда наносить ответный удар. А русские являются отличной мишенью для всеобщего гнева. Наше ядерное оружие приведено в боевую готовность.

— Какое все это имеет отношение к тому, что вы удерживаете моего человека?

— Нападения застали все агентства врасплох. Большинство террористов, участвовавших в атаках, находилось в списках наблюдения. А мы с тобой прекрасно знаем, что эти списки являются лишь пропагандой на потеху публике. Эти списки ни черта не значат, если людей из них вовремя не остановят. Так и случилось. Все, от ФБР и НАБ до Юстиции, просто облажались.

— Потому что все эти службы слишком заняты слежкой за обычными американцами вместо своей работы, — произнес Джек. — Там же много преданных своему делу людей — или, по крайней мере, раньше было…

— Ты прав, Джек, но ты же понимаешь, агентствам нужно отвлечь от себя гнев толпы, и для этого не подойдет радикальный исламский терроризм. Им нужен жертвенный агнец. Эта девушка — никто. Просто барменша, выросшая в трейлерном парке. Легко выставить ее ультраправой экстремисткой. Она отлично вписывается в их пропаганду — белая террористка не мусульманка. Эта жертва идеально подходит нынешней политической обстановке, поэтому они вцепились в нее всеми когтями и не намерены ее выпускать. Ее взяли с ножом и незарегистрированным пистолетом с глушителем, и у нее нет разрешения на оружие. Это уже федеральное преступление, которое соответствует создаваемой ими картине. Как только они выбьют из девушки признание, это переключит гнев общественности с исламистов на нее. Если ее повесят за предательство и терроризм, в сознании публики во всем будут виноваты ультраправые, а не исламские радикалы. Эту идею они и пытаются донести до общественности. Джек, ты не хуже меня знаешь, что иногда нужно принести жертву, чтобы удовлетворить население. Она избрана жертвой. Смирись с этим. Мнение общественности — самое важное.

От охватившей его ярости Джек едва мог говорить.

— Предлагаешь пожертвовать тем самым человеком, который спас страну от ядерной атаки? Твою мать, ты издеваешься?

— Спокойнее, Джек. Это необходимо для блага...

— Она — мой человек, — угрожающе процедил Джек. — Не твой, а мой. На что была бы похожа твоя жизнь, если бы Нью-Йорк накрыло ядерным взрывом?

— Ну, я...

— Хватит ломать комедию, Ангус. Вот что ты сейчас сделаешь. Ты выйдешь на людей, которые ее взяли, и заставишь их отпустить ее. Мне похрен, какое агентство здесь замешано. Ты добьешься ее освобождения. А еще организуешь девушке неприкосновенность, чтобы органы правопорядка и пальцем ее больше не тронули. Услышал меня?

— Ты просишь организовать ей неприкосновенность? Да я не знаю, могу ли...

— Можешь и сделаешь. А еще заставишь федералов выдать ей лицензию на ношение любого гребаного оружия, которое она только пожелает. Это ясно? Она использует оружие, чтобы сражаться на нашей стороне.

— Все что я могу, Джек, это посмотреть, нет ли...

— Похоже, ты не понял, Ангус. Я не прошу тебя, я требую. Твоя задница и задницы людей поважнее тебя сейчас находятся у меня под прицелом, и я вот-вот спущу курок. В этих агентствах работает немало храбрых и недооцененных героев. Ты тоже был одним из них. Но теперь там еще и множество мудаков, которые взяли курс на политику. Этим гнилым яблокам в общей корзине плевать на интересы страны, для них важна лишь собственная политическая карьера. Если я спущу курок, большинство этих агентств будут уничтожены. Включая твое. Возможно, уже пора это сделать...

— Ладно, Джек, успокойся, полегче. Нет причин так кипятиться. Я посмотрю, что могу сделать.

— Ты не «посмотришь», Ангус, а на изнанку вывернешься, но сделаешь, и точка. Хватит игр. Анжелу Константайн должны освободить и снять с нее все обвинения. Ей должны дать статус неприкосновенности и лицензию на ношение любого оружия, включая чертов гранатомет, если она того пожелает. Чтобы никто не мог задержать ее за ношение оружия. И все — абсолютно все — оставляют ее в покое. Один неверный шаг, Ангус, и для тебя и множества людей все конечно. Все ясно?

— Да, хорошо, я понял. Дай мне поработать над этим. Но, Джек, это были не мои люди. Не я организатор этого шоу. Нужно покопаться; найти того, кто за всем этим стоит; узнать, какую игру он ведет. Мне придется использовать свое служебное положение, где смогу, а где не смогу — применить угрозы, чтобы заставить всех причастных зашевелиться.

Джек заговорил более тихим и спокойным тоном:

— Ладно, Ангус. Работай. А я буду сидеть здесь и следить за зданием. Если один из снайперов нажмет на курок, если кто-то хоть пальцем тронет моего человека, если они попытаются увезти ее или ты не выполнишь хоть что-то из моих требований, — в кратчайшие, чтоб тебя, сроки, — ты пойдешь на дно вместе со своим агентством, а множество других людей и агентств обнаружат себя в диком неконтролируемом пламени. Я восстал из мертвых, чтобы спасти Анжелу Константайн. Это должно говорить тебе достаточно о серьезности моих намерений. Прежде я никогда не угрожал тебе, Ангус, но сегодня я это делаю. Думаю, ты понял, что я не блефую.