Девочка с луны
Шрифт:
—Джек, если я хоть что-то о тебе знаю, то ты не блефуешь. Но, пожалуйста, мне понадобится какое-то время, чтобы все разрулить.
— У тебя высветился мой номер?
— Да.
— Тогда принимайся за работу и набери меня, как все сделаешь. Я никуда не уеду, пока проблема не решится. Ангус, чем дольше я тут торчу, тем больше зудит мой палец на спусковом крючке. — Не дожидаясь ответа, он повесил трубку.
Пока Джек сидел в машине, наблюдая за зданием федералов, он кипел от негодования при мысли о том, через что пришлось пройти Анжеле. Была суббота, поэтому никто не заходил к федералам, но другие офисы были открыты. Люди приходили и уходили
Но Анжела все не появлялась. Он знал, какой жути могли нагнать на допросе эти люди. Он не удержался от улыбки — вряд ли их методы могли сравниться с теми, что использовала Анжела.
Ангус звонил каждые несколько часов, чтобы заверить Джека, что работа продвигается. Постепенно, с каждым звонком, мужчина все теплее относился к Джеку и в итоге осознал, что и сам хочет быть на стороне Джека — на правильной стороне. Ангус словно понемногу вспоминал себя прежнего и причины, по которым он выбрал свою работу.
Политика была настоящей чумой для таких преданных делу агентов, как Ангус, но ему приходилось в нее играть. Со временем игра изменила его. То, что происходило с Анжелой по политическим причинам, было неправильно и не имело ничего общего с национальной безопасностью. В течение дня Ангус все больше раздражался. Джек полагал, что одной из причин было встреченное Ангусом сопротивление, а он этого не любил. Он привык, что на его звонки отвечают, а приказания — исполняют.
Ближе к вечеру Ангус снова позвонил:
— Я все еще работаю над этим, Джек. Не дергайся. Клянусь, я все исправлю. Здесь я на твоей стороне.
— А я на стороне Анжелы. И хочу, чтобы все закончилось.
— Знаю, знаю. Пойми, все куда сложнее, чем можешь представить. Я имею дело с кучей горячих голов, которые уверены, что казнь девушки как предателя даст толчок их карьере. Они все еще допрашивают ее. Они намерены добиться быстрого признания и наказания.
— Она невиновна. Чего им удалось от нее добиться?
— Честно? Они все еще пытаются заставить ее подписать признание. Ей не дают ни пить, ни спать. Пока что они вытянули из нее только одно слово.
— И какое же?
— Единственное, что она им сказала, — единственное, — это «отъебитесь». Она крепкий орешек.
Джек не смог удержаться от улыбки.
— Знаю. Вытащи ее оттуда, Ангус.
— Перезвоню, как только разрублю этот гордиев узел и все, кто надо, окажутся у моих ног.
Положив трубку, Джек потер глаза и откинулся на спинку, скрестив на груди руки. Он был уставшим, обеспокоенным, злым и расстроенным. Но он понимал, что ему остается только положиться на инстинкт самосохранения Ангуса.
Поздним вечером позвонила Двора и сказала, что между агентствами возникли напряженные отношения. Что бы там ни происходило, это было нечто серьезное.
— Они хотят найти козла отпущения, — сказал он. — А теперь, уже накинув жертве петлю на шею, они совсем не желают ее отпускать.
— Дай мне знать, как только все разрешится.
Джек пообещал и снова принялся ожидать.
После полуночи раздался звонок. Мужчина тут же ответил.
Глава 57
Агент Ламли уперся костяшками пальцев в дальний край стола и наклонился вперед, приблизив свое лицо к Анжеле. Девушка была прикована наручниками к стулу, на котором сидела, так что ничего не могла с этим поделать.
— С меня хватит, Константайн.
Анжела
молчала.Он ударил ее так сильно, что она всерьез забеспокоилась за свои зубы.
— Ты ничтожное человеческое отродье.
Девушка вытерла кровь, капающую из уголка рта на плечо.
Ламли выпрямился и сделал большой глоток воды из полупустой бутылки. Он со стуком поставил бутылку на стол перед ней.
— Хочешь пить?
Анжела уставилась в пустоту и не ответила. Ее запястья были скованы наручниками за спиной, так что она не смогла бы взять бутылку, даже если бы он позволил.
Жажда мучила настолько сильно, что Анжела больше ни о чем не могла думать. Язык был будто из мастики, но она старалась отбросить эти мысли. Когда она лежала в больнице, какое-то время не разрешали пить, но давали кусочки льда. Лед бы сейчас не помешал.
Она смертельно устала, но постоянная кипящая злость не давала отключиться. К тому же, на нее безостановочно кричали, прося и требуя признаться в принадлежности к террористической группировке. Агенты размахивали перед ней чистосердечным признанием, обещая, что если она его подпишет, то ей дадут воды, а также позволят лечь в кровать и поспать.
Анжела не верила, что здесь была какая-то кровать. Она часто бывала в зданиях федералов, доставляя и забирая посылки для юристов. Она была в большинстве кабинетов или проходила мимо, заглядывая в открытые двери. Эти люди держали ее в подвале, где она прежде не бывала. Помещение напоминало подсобку. Стены и бетонный пол были выкрашены в серый цвет. Возле стены за ее спиной были сложены складные стулья и столы. Освещали помещение две гудящие люминесцентные лампы.
Они разложили один из столов и посадили ее за него. Ее руки были скованы за спиной, а ноги пристегнуты браслетами к стулу. Агенты Годдард, Ольгадо и Ламли обычно находились по другую сторону длинного стола. Хотя порой один из них заходил ей за спину и хватал за волосы, запрокидывая голову, чтобы она смотрела в лицо тому, кто безостановочно на нее орал.
Все они давно сняли пиджаки и галстуки и расстегнули воротники белых рубашек. У всех были пистолеты, но на поясах не было значков. Они не говорили, на какое агентство работают, а она и не спрашивала, потому что для Анжелы все агенты были одинаковыми. Она всегда знала, что лучше избегать любых представителей власти — например, полицейских, — но избежать встречи с этими людьми у нее не было возможности.
В какой-то момент Анжела поняла, кто они и что делают. Они первыми отреагировали на сообщение о бомбе, которую они с Джеком нашли, и теперь хотели расколоть девушку, а затем забрать как призовую свинью. Хотели быть героями, которые преподнесут ее на блюдечке. Если ее доставят в Вашингтон прежде, чем добьются желаемого, кто-то другой ее уведет и станет героем. Кто-то другой получит шанс выбить признания в терроризме.
Анжела с самого начала знала, что бесполезно отвечать на вопросы и разговаривать с ними. Сама ситуация была абсурдной. Этим людям не нужна правда. Им нужно лишь ее признание, чтобы поиграть в героев и продвинуться по службе.
Анжела уже почти их не слушала. Они не могли сказать ничего важного или достоверного. Она и раньше имела дело с жестокими мужчинами, хотевшими кое-чего от женщины, которая была слабее их. Она сделала то, чему научилась еще в детстве — позволила разуму ускользнуть в другое место. Ее тело было в подвале, где трое мужчин допрашивали ее, обвиняли, кричали, угрожали и били. Это не имело значения. Она ушла.