Девочка с луны

Джек мог лишь только моргать.

— Ты его убила?

Она кивнула:

— Он вошел в мою спальню, пока я спала, и разглядывал меня. Я проснулась. Моей пушки на тумбочке не было, так что мне пришлось убегать.

— Куда?

Девушка указала рукой за левое плечо:

— На дедушкину гору.

Джек непроизвольно посмотрел в указанном направлении, хотя там не было окон, через которые он мог бы увидеть горы.

— И он погнался за тобой?

— Да. И я его убила.

— Ты уверена, что он мертв? На сто процентов?

Она повернулась, наклонилась и взяла одноразовую полупрозрачную миску, в которых обычно хранила остатки запеканки и других блюд. Поставив ее между собой и Джеком, она заявила:

— Это его мозг.

Джек на мгновение оцепенел. Теперь он понял, зачем она зажгла ароматические свечи. Мозг был деформирован, словно его пытались раздавить.

— Какого черта ты оставила его мозг?

Она искренне удивилась такому вопросу.

— Я подумала, вдруг ты захочешь сделать ДНК-тест или что-то подобное. Он международный серийный убийца. Я думала, множество людей в других странах захотят получить подтверждение, что он действительно мертв. Думала, родственники будут рады узнать, что убийца дорогих им людей мертв. Я пришла к выводу, что если я сохраню только немного крови, то люди будут беспокоиться, что Кассиэль остался жив. Поэтому я сохранила его мозг в качестве доказательства.

У Джека отвисла челюсть. Его ошеломляла ее холодная, спокойная рассудительность. Он уставился на окровавленный мозг в пластиковой миске, и смог заговорить далеко не сразу.

— Что случилось? Как он умер?

— Я размозжила его череп камнем.

— Ох. Полагаю, этого достаточно.

На языке крутились всевозможные вопросы, но в этой неловкой тишине он больше хотел успокоить девушку, которой пришлось пережить нечто ужасное.

— Полагаю, ты знаешь, что Анжела переводится с итальянского как «ангел».

Она кивнула.

— Так, хорошо, «ангел» означает «вестник Божий». Поэтому, я думаю, ты стала вестником Божьим для Кассиэля.

— Не совсем. Это может быть истолковано как «вестник Божий», но в моем случае это означает кое-что другое.

Джек слегка прищурился:

— И что же это значит в твоем случае?

— Гнев Божий.

Он мог только смотреть на нее во все глаза. Исходя из всего того, что он уже знал о ней и подозревал, она могла быть права.

— Если тебе не нужен его мозг, я буду рада от него избавиться, — сказала она.

Джек умирал от любопытства: где остальное тело Кассиэля и почему у Анжелы оказался только мозг? Но его позвали явно не для обсуждения, как избавиться от тела.

— Случилось что-то еще, Анжела?

— Кое-что действительно жуткое, — кивнув, ответила она.

— Действительно жуткое. — Он попытался представить, что может сравниться с человеческим мозгом в пластиковой миске, но не мог, поэтому просто спросил: — Что?

— Ну, ты знаешь, почему я смогла сказать многое о Кассиэле, когда ты показал мне его фото?

— Да. Я уверен, что это из-за твоей генетики. По этой причине ты как-то смогла увидеть то, что он совершал.

— Так с каждым убийцей, — сказала она. — Ты говоришь, это генетика, но я знаю, что я не нормальная. Урод. Но сейчас я думаю, что я еще большая ошибка природы, чем я полагала.

— Ты не урод, Анжела, — мягко настаивал он.

— Я думала, мне являются эти видения потому, что я здесь для чего-то важного. Понимаешь? Что мое предназначение — быть гневом Божьим.

Джек не хотел, чтобы она считала себя уродом. Он знал, что это не так. Она была чем-то совершенно необычным.

— Если утешит, я знаю и других одаренных. Одна женщина, Кейт, может нечто похожее — узнавать что-то по глазам убийцы.

— Правда? — В ее голосе зазвучала надежда.

— Да, но ее способности не так впечатляют, как твои, — признал он.

— Ох, — разочарованно протянула она. — Как бы то ни было, после того, как я расколола череп Кассиэля камнем, то оторвала его головной мозг от спинного и взяла его в руки.

Джек гадал, зачем она вообще это сделала, но не стал спрашивать.

— Продолжай.

— Пока я держала мозг в своих руках, его воспоминания все еще пылали. Какая-то электрическая активность еще сохранялась, и я увидела все то, что он недавно наблюдал. Это были его воспоминания.

— Анжела, я сомневаюсь, что это возможно. Он же был мертв. Ты только что сказала, что проломила камнем его череп.

— Я тоже так думала. Но когда я держала его все еще теплый мозг в руках, то могла видеть его мысли. Не представляю, как, но я могла. Его разум быстро умирал без кровоснабжения — я чувствовала, — но он все еще был достаточно живым для того, чтобы выполнять какие-то примитивные функции. Его разум перебирал все недавние воспоминания. И я могла видеть их.

Джек решил не подвергать ее слова сомнениям и не предлагать другое объяснение, а просто дать ей рассказать о пережитом. Он подумал, после того, как она убила мужчину таким кошмарным способом, нужно выговориться, прийти к некому катарсису.

— И что ты видела?

— Я увидела, где он оставил машину, которую украл, чтобы доехать до меня. Около мили отсюда. Я могла бы отвести тебя туда. Машина синяя. Я видела его воспоминания о том, как он шел через луг и лес к моему дому. Видела воспоминание о том, как он при помощи ножа вошел в дом через черный вход, как смотрел на меня при свете своего карманного фонарика, пока я спала. Я видела его воспоминание об эрекции, когда он предвкушал, что со мной сделает.

— Как долго это длилось? Я про воспоминания.

— Совсем недолго. Они проносились с немыслимой скоростью — тысячи и тысячи коротких обрывков. Я видела их так, словно это были мои воспоминания, мои мысли, мои впечатления. Образы, звуки, запахи, люди, разговоры — все это слилось в одном мгновении. Вот на что это было похоже. Они постепенно угасали. Я видела, как его мозг умер, а душа исчезла.

— Ладно, — сказал Джек, глубоко вздохнув, — это довольно жутко.

Джек так и не понял, действительно ли произошло то, о чем она говорила, или это был плод воображения ее разума, пытавшегося справиться с дезориентирующей смесью ярости, горя и чудовищности убийства человека голыми руками. Он также не знал, зачем нужно рассказывать ему об этом в пять утра, до восхода солнца.

— Анжела, в этих воспоминаниях есть что-то особенно важное? Что-то, о чем ты должна мне сообщить?

По ее щеке скатилась одинокая слеза, и Анжела вытерла ее.

— Да. Скоро — сегодня днем — погибнет много людей. Много ужасных людей.

— О чем ты говоришь? Какие ужасные люди?

Анжела пристально смотрела на мозг.

— Скверные люди, принадлежащие к могущественному и коррумпированному правящему классу. Их становится все больше, и эти высокомерные люди, отсиживающиеся в своих башнях из слоновой кости, думают, что они лучше всех остальных. — Ее голос звучал едко. — Эти люди издают законы, чтобы править всеми, контролировать всех, но сами не следуют своим законам, считая себя выше этого.