Девочка Севера

– Да она сбежит, если узнает, что я снова притащиться собрался.

– Дом мой, а значит, правила мои.

– Баб Тась.

– Ладно, голубчик. Будет нашим секретом. Ты токма возвращайся, мне всё веселей. Дорогу до вокзала помнишь, или проводить?

– Не надо, сам.

– Провожу. – Кивает баб Тася.

На вокзале тепло прощаемся. Из окна электрички машу рукой. И на сердце хорошо так, тепло. Будто в детство вернулся ненадолго.

За пару остановок до города оживает телефон. Стопятьсот пропущенных от Аристова.

Бляха. Надеюсь, жив он там. Я напрочь забыл про его волшебный карандаш.

Перезваниваю.

– Север, ну так друзья не делают… – Обиженно. – Ты где пропал?

– Да я, Саня, в деревне оказался. Случайно.

– В деревне. Ага. Слушай, ну если тебе впадлу было, так бы и сказал!

– Я тебе клянусь. Ну, не прикончила тебя Лика там?

– Да не! Нормально. – Полушёпотом. – Чо я, не мужик что ли? Я как по столу кулаком дал…

Возня, шорохи. Аристов кричит «помогите».

– Север, привет. – Лика перехватывает трубку. – Солнышко ты рисовал?

Ах ты ж гад! Всё-таки попытался задницу свою прикрыть.

– Лик, да ты что? Я только многочлены умею.

– Так и знала. – Вздыхает. – Север, ты на выходных не приезжай. Я для Саши придумаю какое-нибудь наказание.

– Да за что? – На фоне.

– За то, что не сознался.

Хм. Наказание?

– Может, к исправительным работам его приговорим?

– Есть идеи?

– Есть одна. Крайне благотворительная.

– Я только за. – Соглашается Лика.

Сбрасывает звонок.

Ну, вот и подкрепление нашлось!

Глава 8

Лета.

У бабы Шуры задерживаюсь допоздна. Во-первых, я не хочу лишний раз пересекаться с этим майором – мне внимание ему подобных ни к чему. Во-вторых, у Шуры скопилась целая куча работы по дому. Так что было, чем себя занять.

Руки щиплет теперь от моющего средства. Надо было работать в перчатках, но их у Шуры не оказалось. Кожу немного разъело, а ногти неприятно ломит.

Я совершенно к такому не привычна – убирать, мыть, готовить. Я вообще мало что умею, и практической пользы от меня не сказать, что много. Но я стараюсь. И с каждым днём получается всё лучше. Хотя по деревенским меркам я едва ли превосхожу по полезности кота.

Иду обратно по темноте. Немного жутко. Позади меня – лес. Густой и непроглядный. Полная луна – единственный источник света. Лают собаки. Вдалеке шумит речка, и колёса поезда отбивают мерный ритм.

Фонари здесь работают только на бетонке – центральной улице, выстланной неровными плитами. Да и там этих фонарей всего четыре штуки. Но мне туда ещё нужно добраться.

Ускоряю шаг.

Там, дальше, старый опустевший колодец. И на нём всегда висит шуба, которой, как мне сказали, раньше, по зиме, прикрывали короб, чтобы не попадал снег и не перемерзала вода. Колодец давно не функционирует, а шуба висит. И мне, в темноте, в ней всегда мерещится что-то страшное, одушевлённое.

Не монстр, нет. Я уже не маленькая девочка, и мифическими чудовищами меня не напугать. Но я прекрасно знаю, что существует другой вид нечисти.

Люди.

Конкретный человек. Мой личный монстр, одной мысли о котором достаточно, чтобы кровь застыла в жилах.

Этот страшный отрезок пути стараюсь пройти особенно быстро. Но не бегу, будто сама себе пытаюсь доказать, что не так уж и боюсь.

Я не жертва. Я не убегаю. Просто… Тороплюсь. Да.

Но в висках пульсирует кровь. А ноги тяжёлые и вязнут в грязи. С громким чавканьем сапоги утопают в жиже, и так же громко отлипают, едва не слетая с ног.

Ухает ночная птица.

Ветер перебирает сухие ветки деревьев.

Бросаю лишь один короткий взгляд на злополучный колодец, но этого хватает, чтобы ужас сковал по рукам и ногам. Застываю, как всегда застывала в минуты страха. Смотрю на неподвижно замершую шубу, пытаясь различить в ней признаки жизни. И мои глаза показывают то, что я хочу видеть. Она словно медленно двигается, перемещаясь в пространстве выше…ближе…левее…и ближе…

Прихожу в себя. Срываюсь на бег.

А за спиной отчётливо слышу чужие шаги. Быстрые. Мощные. И шумное, тяжёлое дыхание.

Что-то грузное валится на меня сверху. Давит на поясницу. Поскальзываюсь. Теряю равновесие и, с коротким вскриком, распластываюсь в грязи.

Нашел…

А в голове стучит тонко молоточком, что это последняя капля… Теперь он точно меня убьёт, как и обещал.

– Не трогай меня! Пожалуйста, я буду послушной! Я не…

Вес чужого тела исчезает, а в лицо мне тычется мокрый нос. Облизывает гладким языком щёки.

– Дыма! – Не поднимаясь, переворачиваюсь на спину.

Страх отступает, забирая с собой мою и без того слабую способность себя контролировать.

Молча и беззвучно рыдаю, глядя на звёзды. Судорожно сжимаю пальцами длинную шерсть Дымка. Грязными руками размазываю по лицу слёзы. Мне щиплет ранки на костяшках.

Он всё ещё в моей голове. Он там, и никуда не делся, хотя я думала, что здесь, на окраине мира, я могу чувствовать себя в безопасности. Но даже если Макса здесь нет, его тень, его призрак ходит за мной по пятам. Гоняет меня, как мышку.

Дыма ластится и с упоением катается в луже. Чешет спину о затвердевшие грязевые края.

Господи, хоть бы баб Тася спала… Она ведь нас сожрёт, если в таком виде застанет.

Поднимаюсь и отряхиваюсь, но это совершенно бесполезно.

Готовлюсь на всякий случай к схватке с баб Тасей. Скажу, что упала… С кем не бывает?

В компании Дымка мне уже не так страшно. Он радостно шлёпает рядом по лужам и размахивает пушистым хвостом. Облизывает украдкой мои ладони.

В доме свет горит лишь на веранде. Значит, спит кикимора.

Цуцик традиционно облаивает меня, но быстро замолкает, когда в ограду входит Дыма. Выношу с предбанника собакам еду. Там же, в предбаннике, снимаю грязную одежду. Замачиваю в тазу. В другом мою холодной водой волосы. И, обернувшись полотенцем, бегу в дом.

В комнате переодеваюсь, хватаю ноутбук и снова выхожу на улицу. Сбоку приставлена лестница, которая ведёт на чердак. И только оттуда можно поймать сносную связь, которой хватит для выхода в сеть.

Надо немного поработать сегодня. Раздать клиентам то, что задолжала. У меня почти готовы два дизайн-проекта.