Девочка-война

Но себе я врать не мог. Я скучал. Адски! Мне хотелось подойти к Агате, завести с ней какую-нибудь шуточную перепалку или хотя бы бесперспективно пригласить в кино, зажать где-нибудь в углу или сесть рядом и целую пару дышать ее крышесносным ароматом.

Да, Боже ты мой! Я был таким ослом, когда на следующий день решил, что она пришла на занятие такая ослепительно красивая, в коротенькой юбчонке, что едва закрывает середину ее бедер, исключительно и специально для меня. Я тогда даже в глаза ей посмотреть боялся, думая, что не сдержусь и вытворю какую-нибудь сущую дичь.

И да, в тот день я совершенно точно хотел перед ней извиниться, хотел чуть ли не умолять ее дать мне второй шанс, попытаться доказать, что я не пустой, что я уже наполовину полон ею, что это она показала мне, что значит стыдиться своего непристойного поведения и захотеть ей хотя бы просто понравится.

Ну я же уже говорил вам, что я идиот! Ага, причем махровый!

Я всю пару сверлил ее затылок взглядом, мысленно репетируя десятки сотен речей, что собирался сказать ей, от высокопарных сентенций до уничижительных излияний. А потом я почти бежал за ней, потому как она пулей вылетела из аудитории после звонка, не оставляя мне шанса для маневра.

А спустя всего десять минут ваш покорный слуга впервые в своей жизни узнал, что есть такое ядовитая, выжигающая все на своем пути, ослепляющая ревность.

Она была с другим.

Не со мной... Не я.

Глава 36

POV Демид

Да, если бы я тогда мог мыслить трезво, то, конечно, понял бы, что увяз по самые гланды. Но в ту самую минуту я поставил себе просто за цель вытравить эту ядовитую гадину из своей крови. Максимально быстро и предельно эффективно.

И что вы думаете я придумал? Да-да, вот что под руку подвернулось, на том и стал отрываться, искренне, от всего сердца желая переключиться и забыть-таки Малиновскую как страшный сон. Пелех - она всегда была под рукой как по заказу, хотя я себе и зарекался с ней ничего общего не иметь. Это я сейчас понимаю, что в который раз фатально свернул не туда, а тогда я просто хотел доказать себе и всем вокруг, что девочка-война ничего для меня не значит, что я всего лишь мелочно оскорбился на ее неприглядные слова обо мне, что меня элементарно задело ее безразличие, которого я никогда не встречал в глазах ни одной девчонки. Вот и все! Забыть и двигаться дальше, смотря широко распахнутыми глазами на мир и без боли в сердце.

Правда, к вечеру меня опять накрыло. Я представлял, как Агата обжимается с тем хмырем, что встречал ее у института и меня всего выворачивало на изнанку. Я метался по квартире, как тигр в клетке, а потом, чтобы не наделать глупостей, позвонил и пригласил в гости парней. Они смеялись и шутили, слабо отвлекая от, разрушающих все мои внутренности, ревностных дум, но я почти не слышал их. Я весь горел и рвался к ней. Чтобы, что? П-ф-ф, да черт его знает! Я весь тогда запутался и сам себя не понимал.

– Папаня мой задолбал, - сетовал на жизнь Ян, - ну вот, пацаны, сами посудите. Женился он, но я-то тут причем? Жена же его, а я мальчик взрослый и уже никому ничего не должен. А у Светы этой дочка есть, лет восемнадцать там или сколько ей, да пофиг вообще. И вот уже полгода мне планомерно компостируют мозги, мол «это ж теперь сестра твоя, вам нужно общаться, бла-бла-бла». А я ее в гробу видал, ясно вам? Господи, сестра мне тоже еще нашлась.

– Ты ее видел вообще? Может там есть на что посмотреть и за что пощупать?
– усмехнулся Ромка.

– Не видел и видеть не хочу! Такая же, поди, как мать - профурсетка, руку даю на отсечение. Крутила носом перед отцом сколько, лет пять-шесть, не меньше. Все цену себе набивала, а тут вот снизошла, в дом к отцу переехала, хозяйничать начала. Да, что я вам рассказываю? Сами же все знаете, - уже почти как паровоз пыхтел от негодования Ян, а я только криво улыбнулся и покачал головой.

– Да не скажи. Может ей просто не нужны были, ни твой папка, ни его набитые карманы?
– спросил я.

– Ты меня не пугай, Демид, - махнул на меня рукой Ян, - где ты в Москве баб видел таких, чтобы у них цены не было, а?

– Видел, - уверенно выдал я.

– Да? И кто же она, сей эксклюзивный экспонат?

– Да хотя бы Агата, - ляпнул я и улыбнулся тому, как сам же выдал себя с головой. Только вот улыбка у меня получилась грустной.

– Я тебя умоляю!
– заржал друг и Ромка рассмеялся вслед за ним, - Хочешь, я ей хоть завтра покажу чем славится Ян Аверин, может и ты научишься хоть чему-то полезному, а?

Вспышка гнева прошила меня так стремительно и так неотвратимо, что я даже задохнулся от неожиданности. Вот так, все четко, просто и ясно, но даже тогда я еще продолжал трепыхаться и отрицать очевидное.

– Чувак, - медленно, но хищно растянул я губы в улыбке, - поверь мне, ты этого не хочешь. Ты просто сболтнул, не подумав, какую-то ересь и сейчас выкинешь из головы все эти глупые мыслишки. Ясно?

– До пошел ты в жопу, Демид, - вяло отшутился Ян, но кивнул, странно на меня поглядывая. Да и Рома тоже смотрел с долей жалости, но мне уже было плевать.

– Просто считай, что я тебя предупредил, - сказал я и тут же стал непрозрачно намекать на то, что пора бы уже и по домам расходиться.

Да, вот такие дела, ребята! Жил был хороший мальчик Демид Громов, а потом встретил на своем пути Агату Малиновскую и скис как дерьмо...

Ну, а потом, что вы думаете? Я все-таки не удержал свое тело в четырех стенах. Оделся в защитку, спустился на подземную стоянку, где стоял мой черный спортивный Kawasaki Ninj a 1000SX. Я с весны его, как купил, так и не трогал, прокатился-то всего пару раз. Мама очень переживала, что я на этой пуле просто разобьюсь к чертям собачьим. Но сейчас снял чехол, надел шлем, уверенно сел за руль и помчался.. .к ней.

Я решил тогда, что нам обоим просто нужно хотя бы поговорить, как взрослые люди. Мне необходимо было извиниться перед ней за свой свинский спор, за недостойное мужика поведение и объяснить, что я не хочу с ней враждовать, что не хочу быть пустой разрисованной игрушкой в ее жизни. Это все, что я тогда знал и хотел.

Только вот стоило мне заехать в ее двор, припарковаться и заглушить движок, как под фонарь ее калитки подъехало такси, из которого выпорхнула Агата и тот самый хмырь, с которым она еще днем ушла из института.