Девственница
Шрифт:
Так закончилась их, - казавшаяся такой клевой, - авантюра с
"сукой-Марьей".
* * *
А как живет Наташа, в то время когда вокруг её сына разыгры - ваются страсти и спектакли? Сына, которого она ни разу не виде - ла...
Хорошо жила. Спокойно, весело. Все её любили, а муж Алек осо - бенно, - звонил ей как только возможно и даже когда - невозмож - но.
Любили Наташу и на даче, и вокруг нее. Любаня привязалась к ней, как к родной. А Сашки дневали и ночевали на даче Чернико - вых. Кололи и пилили дрова, привозили из Москвы продукты и все, что нужно.
Малыш Гарик подрастал,
Так ей казалось, так она думала, так ей хотелось, чтобы не испытывать порой тягостной тоски по ТОМУ. Какой ОН? Похож ли на
Гарика? Она смотрела на сына, темнокудрого, с восточным разрезом глаз, с родинкой на щеке. "Красавчик будет!" думала она с грустью. Потому что уже представляла его сексуальное созревание, это хотение, которое будет заметно ей, его первую женщину... Как она к этому отнесется? Страшно думать об этом! Но это не скоро.
А пока малыш принадлежит только ей. А ТОТ? Где ОН? Какой ОН?
Шло время. Встретили Новый год в своем лесу. Нарядили вы - сокую елку. Наташа радовалась, как в детстве, даже больше.
Накатывала весна и надо было подумывать об отъезде за грани - цу. Алек звонил, иногда Наташе казалось, что пьяноватый, - а что ему оставалось делать одному? Надо ехать. Нельзя мучать чело - века только потому, что ей и без него хорошо!
Она обязана ему, - ведь все, что она теперь имеет, это все дал ей он. Что бы она была без него? И где?..
Наташа позвонила маме и сказала, что, видимо, скоро улетит в
Европу и хорошо бы мама побыла с Гариком на даче. Таскать ребен - ка туда-сюда...
Мама тут же согласилась. А Наташа, повесив трубку и закурив, подумала, что её отпуск кончился. Навсегда.
СНОВА ЗАГРАНИЦА.
Алека она увидела в аэропорту не сразу, была слегка навеселе. в самолете все время прихлебывала виски, - единственная из ле-тевших дам, и после своего лесного рая растерялась, и стояла, слегка покачиваясь, под лучами майского, крепкого уже здесь солнца.
Алек налетел на неё как вихрь. С букетом потрясающих цветов, она даже не разобрала, - каких, улыбающийся, счастливый...
Поцеловал её, обнял, повел к машине, она шла несколько затор моженно, и он, присмотревшись, засмеялся.
А женка у меня пьяненькая!
Да мы ещё по дороге с Сашкой черным выпили, - сообщила она.
– И в самолете.
Вот я Сашке врежу, как приеду, небось ухаживал за тобой, него-дяй?
Ухаживал, - подтвердила Наташа, пока ещё пребывая в бла-годушии от коньяка.
– Но ты же меня знаешь? Я никого никогда не полюблю. Только тебя.
Полюбишь?
– пошутил Алек, прицепившись к неправильному оборо-ту.
– А пока ещё нет? Замечательная у нас с тобой беседа получа-ется, Не успели встретиться...
Наташа не нашлась, что ответить, да, собственно, и не хоте - лось отвечать - начинать ложь? Пусть ещё несколько минут прод - лится очарование свободы, которое утекает, как вода, с каждой минутой.
Квартира была "вылизана", на столе разложены всякие вкуснос-ти, стоят бутылки с шикарными винами, кругом цветы и посередине
стола - изумительной красоты цепочка венецианского плетения, - дорогая, наверное, до ужаса. И все это - ей! А она, как парши-вая помоечная кошка, нос воротит. Молчи. Стисни зубы. Привык-нешь. Тебя не пытать будут, в конце-то концов! Так она уговари-вала себя.И вдруг Наташа пожалела мужа. Какой-то он был неухоженный, с появившимися вокруг глаз морщинками, - то ли усталый, то ли грустный...
Она сама подошла к нему, обняла, и разрешила целовать, сколь - ко ему хочется. Продолжалось это довольно-таки долго. Наконец она шевельнулась. Довольно, довольно, на потом не останется!
– Останется, - заверил её повеселевший Алек (ну что делать с этими мужиками!).
Они сели за стол, Наташа надела цепочку и сама поцеловала
Алека за нее. Алек снова расцвел. Они долго сидели за столом, ели, пили, говорили обо всем...
Наконец наступил вечер. И Наташа сказала: я пойду в ванну, а ты приготовь постель.
Все уже готово, - откликнулся Алек и подумал, что любящая жен-щина после разлуки не рассиживала бы за столом, - а кинулась бы в койку с любимым человеком... Но что он ноет? Что, не знает свою жену? Знает.
Но обидно, когда любимая женщина явно тянет кота за хвост, чтобы как-нибудь отдалить время их близости.
Наташа вышла из ванной в прозрачном халатике и лукаво посмот - рела на мужа: неси меня в спальню!
Он подхватил её на руки и, войдя в спальню, положил на кро - вать. Она зарылась в перине и пуховой одеяле, в мягких пуховых подушках... Как бы хорошо было поспать одной, - в уюте и покое.
Но покоя не жди.
Алек был даже груб: он набросился на нее, как медведь.
Он не отпускал её всю ночь. Она даже взмолилась, сказав, что устала, но на самом деле, ещё бы секунда и она бы просто впала в истерику.
... Что за ужас были за три дня! Он не выпускал её из постели. Приносил есть, пить, косметику, носовой платочек...
– да бук-вально все, что бы она ни попросила.
Наконец она взмолилась.
Давай посидим за столом... Я устала делать все лежа... У него захолодели глаза.
– Ты больше не хочешь?
"... Нет, хочу!" - Хотелось заорать Наташе.
– Ты, что сумасшедший?
Как можно ещё хотеть? Нужна же передышка! Надо же это понимать!
Но, конечно, ничего она не крикнула, а стиснув зубы, промол - чала... Алек встал и сказал, что пойдет за сигаретами. Надел ха - лат и ушел. И его долго не было. Наташа заснула, но сном тяжелым и чутким, так как всем своим организмом, всеми нервами, сердцем, она ждала, что он скоро придет и опять начнется это терзание.
Он пришел и не лег, а сел на кровати. Сидел, молчал и курил.
Что ещё он от неё хочет? Чтобы она тряслась от страсти? Ну, неу - жели он не понимает, что этого не будет! Может быть, если он бу - дет осторожен, нежен, не навязчив и станет прислушиваться к ней, поймет, когда возникает её зов... Но не говорить же ему об этом?
Алек повернулся к ней, затушил сигарету, сказал твердо и как-то даже холодно:
Если ты больше не хочешь, скажи. Я не обижусь. Только скажи прямо, не финти. Устала? Надоело? Я пойму. Скажи. И я к тебе не притронусь. Я ведь думал, и ты соскучилась...