Девственница
Шрифт:
– Марин, только ты ему ничего про "то" не говори...
– Про что?
– Не поняла Марина.
– Ну, про то, что у меня никого не было...
– Да неужели ты думаешь, что мы с ним на эту тему будем разговаривать! Это дело интимное, ты что, мать!
Наташа давно хотела спросить Марину тоже об очень интимном, но стеснялась, а сейчас, под коньячок (который уже не казался Наташе слишком крепким) спросила.
– Марин, а ты... давно?
Марина хотела разыграть непонимание, но было лень, и она ответила.:достаточно.
Тогда Наташа задала ещё вопрос, который тоже её интересовал:
–
Марина расхохоталась, хотя вовсе не хотелось смеяться:
– Мне что, за четырнадцатилетнего замуж выходить? Я и сама такая была.
– Четырнадцать?
– Изумилась Наташа.
– Как?..
– Никак, - отрезала Марина, - отстань. Получилось и получилось. Мало ли как. Хуже я от этого не стала, как видишь.
Да, Наташа видела: Марина - красивая, сильная, умная.
Чего ещё желать?
Марина продолжала:
Зато я мужиков теперь знаю! Не наколюсь ни за что. И они это распрекрасно понимают. Но я это не к тому, чтобы ты там какие-то выводы делала! Слушай, что говорит твоя мама, и действуй в соответствии. Каждому свое. А секс - штука сильная! Кайф! Но тоже, как для кого. Это ж целая наука. Даже книги есть, научные, я тебе дам почитать, чтобы ты просветилась маленько. А там, как сама надумаешь, я тебе не указчик и не учитель в таком деле.
Их беседу, которая потихоньку развивалась в интересном для Наташи направлении, прервала пара, пришедшая в гости: толстый, не очень молодой армянин и томная волоокая красавица, жеманная и высокомерная.
Наташа сразу как-то съежилась и стала почти серенькой, почти некрасивой, так подействовала на неё эта девица с нарочитым прононсом, кривоватой улыбкой на накрашенных лиловых губах, с копной своих и чужих волос, которые покачивались на голове и вздрагивали всеми завитушками.
– Алена, Хачик - молодожены. Наташа - моя подруга, - представила всех Марина.
Алена не удостоила Наташу взглядом и тягуче произнесла.
– Ма-аш, дай чего-нибудь выпить.
Марина тут же налила в рюмку коньяка. Марина, вроде бы и не очень заметно, но суетилась перед этой парочкой. Почему? Улучив минутку, Марина сама раскрылась Наташе: Хачик, в мире искусства может ВСЕ, Алена манекенщица.
Наташа начинала понимать шкалу ценностей человеческих.
В самом низу стояла она, Наташа.
Появился Шурик, и все темные мысли исчезли из Наташиной го-ловки.
Шурик! Красивый и элегантный.
Он и повел себя как джентльмен: преподнес хозяйке цветы и бу - тылку какого-то неистового шампанского, розового цвета, сдержанно поклонился дамам.
Алена очень внимательно смотрела на Шурика, куря нечто иностранное, длинное, темно-коричневое с золотым обрезом.
Наташа вдруг почувствовала себя одинокой, но понимала, что уходить глупо, а Шурик не обращал на неё внимания, он весь отдался беседе с Хачиком.
– К столу, к столу, - заявила Марина, - все в сборе, ждать некого. Курята в духовке сдохнут.
Наташа примостилась на самом неудобном месте, где-то на углу ("семь лет без взаимности", с горечью подумала она. Все было нехорошо).
Но Наташа была слишком хорошенькой и юной, чтобы такой знаток женщин, как
толстый Хачик, не обратил на неё внимания. И он обратил.– А кто эта прелестная мышка напротив меня, даже не мышка, а мышонок, перепуганный очаровательный мышонок?
Все засмеялись, и Марина (уяснив момент) улыбнулась.
– А это моя маленькая подружка, визажистка, ввожу в свет.
Хачик сказал, что за такой чудный цветок надо выпить. И до дна.
Когда на Наташу вообще не глядели, - было плохо, - но сейчас стало ещё хуже: её рассматривали, улыбались снисходительно, поднимая бокалы, как бы ей покровительствовали. Единственно, что было в этом положительное, - что Шурик наконец оторвался от своих именитых соседей и взглянул на Наташу, как бы наново оценивая её.
Было в этом тоже что-то неприятное: будто раньше он её никогда не видел.
Марина включила магнитофон и начались танцы.
Шурик сразу же пригласил свою соседку Алену, и они поплыли в медленном танце ( Наташа вдруг вспомнила Маринины слова: медленные танцы сексуальны...), а к ней неожиданно подкатился Хачик.
Марина осталась одна за столом..
Мгновенное выражение (которое она так же мгновенно сняла) горечи сменилось любезным и снисходительным выражением лица настоящей хозяйки, которая устала за день, утомилась от внимания к гостям и теперь с удовольствием, вытянув красивые ноги в модерновых туфлях, сидит, покуривает и тихо, радостно отдыхает (якобы). Не дай, мол, Бог, кто вздумал бы пригласить, - на ноги не поднимется...
Хачик, подпирая толстым животом тоненькую Наташу, затеял с ней беседу. И потом вдруг сказал ей (сделав, видимо, какой-то свой вывод).
– Заканчивайте, миленькая моя, свой техникум, и я вас так устрою работать, что все обзавидуются. Вы - то, что надо, - ещё добавил он и чуть похлопал её по спине.
Наташа сначала боялась, но никаких сексуальных моментов в Ха - чике не заметив, несказанно обрадовалась.
Пару раз Шурик внимательно посмотрел в сторону Ната - ши и Хачика, и в глазах у него мелькнуло что-то вроде беспокойства. Это тоже обрадовало Наташу.
Но Марина сидела в стороне, как бы никому не нужная.
Наташа даже покраснела от расстройства за нее.
Но Шурик видимо что-то понял. Он подсел к Марине и очень светски заявил.
– У тебя, Марина, прекрасный дом (он не сказал - квартира), дух девятнадцатого века создает такую ауру, что мне совестно, что я пришел не во фраке.
Марина деланно потупилась.
Шурик рассмеялся и уже нормально сказал.
– Нет, правда, замечательный дом. Слушай, а что это за старенькая девушка на кухне?
Марина ответила небрежно.
– Да это нянька моего деда...
– Она так подозрительно на меня посмотрела, когда я по нечаянности заскочил туда!
Марина лениво посмеялась.
– Не обращай внимания, она немного не в себе, считает, что каждый гость выносит по картине. Надо бы её в деревню уже отправить, да жаль старая, ничего не может, пенсии нет. Есть у меня в доме такой вот минус.
Наташе надоело смотреть, как кокетничает Марина с Шуриком, и она решила пойти на кухню. Но только она вышла из комнаты и направилась на кухню, за ней посеменила бабулька.