Девственница
Шрифт:
Боже, кажется, я снова сейчас разрыдаюсь.
— А я вас люблю, парни. Это странно любить двоих?
— Нет, это здорово, мы и мечтать не могли
Мы лежали в тот вечер в одной кровати. Ничего не было — даже поцелуев. Лишь ощущение, что мы ближе к друг другу, чем когда-либо.
Глава 11, в которой Мэри целуется и изучает школьные учебники
Утро я встретила в объятиях мужчин. Обнаженных, голых и весьма горячих —
Все же у оборотней поразительно тонкий слух — стоило мне проснуться, как они сразу открыли глаза.
— Как спалось? — Дан, лицом к которому я и уснула, ласково гладил меня по щеке.
— Чудесно, — я это почти промурлыкала, видимо, в тон Лео, который еще находился в полудреме, а потому мурчал. — Слушай, а он всегда мурлычит так?
— Если просыпается в хорошей компании, — Дан рассмеялся, а потом поцеловал. — А мы с тобой — очень хорошая компания. Лучшая.
Кажется, я уже говорила о том, что Дан очень круто целуется? Да? Так вот, я повторюсь. Никакой нежности, он действует как настоящий варвар: сминает губы, раздвигает их своим языком. Ни капли нежности. Но и ни капли грубости. Каждый раз, когда он меня целует, у меня ощущения, что я уже лишилась всего: девственности, скромности и всех приличий.
А еще у него очень горячий язык. Я не могу понять, в этом виновата температура тела, характерная для оборотней, или мои искаженные от желания ощущения. Если бы Дан прямо сейчас попросил меня раздвинуть ноги и отдаться, то я бы сделала это без размышлений. Но он не просит. Не то место и не то время. Он заботился о моем моральном комфорте еще тогда, когда не знал о моем нулевом опыте, а сейчас и подавно не позволит лишнего.
Рядом возится Лео, вылизывая мою шею. Лизал и урчал. Я даже в детстве с таким упоением не лизала мороженое, как сейчас Лео вылизывал мою шею. Всегда думала, что такие поцелуи — мокрые, горячие — будут неприятными, грязными. Но на деле они не просто приятны.
В мою попу благополучно уперся стояк. Проза жизни. На меня или утренний — пока было не ясно, но я и не планировала выяснять, а сделала то, чего сама от себя не ожидала: потерлась о него попой. Тут же практически умерла от смущения, неразборчиво прошептав что-то в рот Дану. Но кто бы меня слушал? Рука Лео легла мне на грудь и сжала. В отличие от Дана Лео был дурашлив, легок, а в интиме — неизменно нежен. Так нежен, что иногда его нежность в своей способности возбуждать меня превосходила страсть Дана.
Очень хотелось залезть на кого-нибудь из парней и попросить сделать все то самое пошлое и извращенное, что они могут. Вот только меня так зацеловали, зализали, что, честное слово, единственное, что я могла — стонать Дану в рот и мысленно умолять хоть что-нибудь сделать, чтобы унять жар, которые расползался от живота вниз, делая ноги ватными. И голова была словно не моя — вся в тумане. Интересно, а можно от одних поцелуев испытать оргазм?
— Дети, вы там проснулись? — раздалось под дверью. — Жду две минуты, а потом вхожу.
Вы когда-нибудь принимали контрастный душ? Вот представьте, что в какой-то момент вы переключили приятную теплую воду на ледяную. А теплая потом не врубилась обратно. Примерно то же я испытывала сейчас. Лео ругался себе
под нос, Дан подскочил как солдат, оглядывая себя, меня, Лео. В Лео полетела рубашка и джинсы, на меня накинули покрывало, а сам Дан моментально влез в одежду.— Я вхожу, — Велена зашла с подносом — кофе, свежая выпечка, что-то еще, но я не разобрала. Оборотни уже были одеты, а я лежала, благопристойно прикрытая одеялом. И только пунцовые щеки сдавали меня с потрохами.
Все было как в каких-то женских романах, вот только кофе в постели принесли не мои мужчины, а их мама. Первым сообразил Лео, моментально выхватывая из рук матери поднос и целуя в щеку:
— С добрым утром, мам.
— Помешала? — Велена хитро прищурилась. Она прекрасно знала, что помешала. Но сейчас я была ей благодарна. Не хотелось бы первого секса прямо в доме чужих родителей!
— Нет, все хорошо, — я высунула нос из-под одеяла и с удовольствием вдохнула божественный аромат кофе.
— Тогда пейте-кушайте и спускайтесь вниз, успеем поговорить. Через пару часов мы с отцом уйдем поохотиться.
Честно сказать, все дальнейшее напоминало самое образцово-показательное знакомство с родителями. Такое, каким это знакомство должно было бы быть. Но, увы, не было. Хотя по большей части мы болтали с Веленой. Как настоящие подружки секретничали, усевшись на удобнейший диван и кушая обалденный пирог. Все мужское семейство посматривало на нас с умилением.
— Мэри, ты ведь узкоспециализированная ведьма? — Велена не стала заморачиваться с «выканием», о чем и меня попросила.
Вспомнилась песенка о том, что ведьмы бывают разные... Общий ведьминский профиль — заговоры, проклятия, наговоры. В общем, всякие штучки, нередко — не самые добрые и позитивные. Но есть ведьмы узкого профиля. Например, ведьмы удачи. Им всегда везет. И даже если где-то взорвется ядерная бомба, то их не зацепит. Хотя рядом с ними точно ничего не взорвется. Есть такие как я — ведьмы сновидений.
— Да, мой профиль — сны.
— Вот как, — у Велены снова появился весьма хитрый прищур, я заметила похожий еще в спальне. — Сколько стоит наслать сон?
— Я не занимаюсь этим профессионально, но, разумеется, если вам это нужно, обменяю на детские фотографии Лео и Дана.
— Тебе, милая, тебе. Я же просила, я еще очень молода.
— Попробую, — я не стала отказывать, возможно, даже будущей свекрови. — А что нужно?
— Понимаешь, есть такие люди, которые очень плохо понимают отказы...
— О! Прекрасно понимаю. Для таких у меня всегда есть пара вариантов — козы, куры...
Велена непонимающе нахмурилась. Я хихикнула, но пояснила:
— Понимаете, кошмары бывают разного рода. Хоть я и не ведьма кошмаров, но тоже их умею делать. Как-то к моей подруге приставал ее босс, спрашивал вечно, пойдет ли она с ним в отель. Понимаете, кошмар — специфическое отражение реальности. И всегда можно заменить в чужих снах желаемый объект на абсурдный. Очень хорошо снимает желания и излишнюю ретивость.
Велена засмеялась:
— Теперь я поняла одну из тайн вчерашнего вечера — почему ты до сих пор не имела опыта.
— Ну, я не так часто насылала кошмары... — я почти смутилась, а потом мозг выхватил интересную фразу. — А какая вторая тайна?