Девушка без недостатков

Лайма не ощущала знойного напряжения, исходящего от Лизы, ей казалось, что та спит на ходу.

Имея облик невинного ангела, милого ребенка, Лиза, тем не менее, обладала полноценным сексуальным опытом. Обоих партнеров, поэтапно присутствовавших в анамнезе, Лиза в свое время искренне обожала. Алина Владимировна, дама широких взглядов, сама только что отправившая в отставку очередного любовника (двадцативосьмилетнего!), не считала нужным предостерегать от чего-либо великовозрастную дочь. Даже возможную беременность она заранее принимала с терпимостью.

Десять лет назад незамужняя девица с такой насыщенной сексуальной биографией считалась бы падшей женщиной. В начале третьего тысячелетия Елизавету вполне можно было отнести к разряду скромниц. А для мужчин пикантное сочетание невинности и опытности было особенно притягательно…

– Ты давно знакома с Сашей? – как бы между прочим осведомилась Лиза и слегка покраснела.

– С Валдаевым? – вздохнула Лайма.

– Он не назвал фамилии.

– Ты, без сомнения, ему понравилась, – вздохнула Лайма еще раз. В этом вздохе звучали крайняя степень разочарования и обида. Но Лайма должна была признать – мачо Валдаев у Лизы на крючке. Он попался. Он так на нее смотрел!

– Мы с ним дружили. Миллион лет назад. В эпоху Тутанхамона.

– Тутанхамон правил не миллион, а всего три тысячи лет назад, – вставил Родион.

– Ой, не придирайся к словам. И не подслушивай! – сказала Лайма архитектору.

– Подумаешь! – обиделся Родион.

– Так он твой бывший бойфренд? – оживилась Лиза.

– К несчастью, бывший.

– К несчастью? Ты что, не против возобновить отношения?

– Вот еще! – возмутилась Лайма. – Да зачем мне? Ну… Конечно, не против. Ах, не беспокойся! Тебе я не конкурент. Потому как мсье Валдаев, подобно твоей Виолетте, страстно жаждет новизны.

Без сомнения, в состязании с Лаймой у Лизы было только одно преимущество. Она была новенькая и неиспробованная. А так… У Лаймы и ноги были длиннее, и грудь больше, и зубы белее… Да она просто затмевала солнце неземной красотой и восхитительными душевными качествами! Куда уж Елизавете!

– Значит, он непостоянен?

– Он непостоянен, как весенний ветер. Но почему тебя-то это волнует? Ты ведь тоже довольно часто меняешь кавалеров.

– Ты жила у него? – спросила Лиза, не обращая внимания на кроткое замечание Лаймы.

– Угу. Отгрохала ему роскошный ремонт. Теперь, видно, твоя очередь, – усмехнулась Лайма. – Везет мальчику на подруг-дизайнеров.

– А как он… в постели?

– Елизавета! – закричала Лайма так, что Родион, который прислушивался к разговору девушек, выронил ластик и отпрянул от кульмана. – Как тебе не стыдно?!

– А что? – смутилась Лиза. – Давай обсудим.

– Мою интимную жизнь?

Родион якобы в поисках упавшего ластика пополз к столам прелестных дизайнерш. При этом уши у него неуклонно росли, увеличивались и грозили превратиться в параболические антенны.

– А кому еще обсуждать мужчин, как не нам, девочкам? – бесхитростно спросила Лиза.

Лайма гордо вздернула подбородок. Делиться интимными подробностями, живописать альковные сцены казалось ей сущим плебейством, моветоном. А Лизе очень хотелось узнать о сыщике как можно больше.

– Если я тебя обидела, прости!

– Тебе, Лиза, надо учиться быть сдержанной, – раздраженно рекомендовала Лайма. – Менее непосредственной!

– Да… – согласно закивала Лиза. – Да! Часто я думаю – почему я не промолчала, почему сказала так, а не эдак… Но с другой стороны – почему мне нельзя быть искренней? У меня нет в душе черных мыслей. Зачем фальшивить, лукавить, надевать какую-то маску? Почему открыто не выражать свое мнение? Почему бы мне не быть собой? Чем я плоха такая – естественная и откровенная? Но, конечно, конечно, если я обидела тебя вопросом об интимных отношениях с… (тут Лиза не сдержала мечтательной улыбки) с Александром, если это была бестактность, то прости меня, пожалуйста. Я раскаиваюсь!

– Лучше расскажи мне, как поживает твой крутой бизнесмен.

– Рудницкий? – равнодушно пожала плечами Лиза. – А что о нем говорить? Нет, Лайма, не отвлекайся. Мы ведь говорили о…

– Роскошный мужчина. И выгодный клиент. Но ты, я смотрю, занимаешься его офисом без особого рвения?

– Да. Не греет почему-то, – вяло кивнула Лиза. Она поняла, что вернуть Лайму к приятной теме не удастся, и потеряла интерес к разговору.

– Неужели запас твоих творческих идей иссяк? – с затаенной надеждой спросила Лайма.

– Иссяк. Как раз сейчас. На Руслане Рудницком. Но ничего. Я сконцентрируюсь. И у него будет самый классный офис в городе. Представь, товарищ сделал мне предложение.

– Что?!! – вскричал Родион, внезапно выскакивая из-под Лизиного стола. Лиза от неожиданности тоже заорала. – Он сделал тебе предложение?!

– А ты что делаешь под моим столом? – изумилась Лиза.

– Я потерял стирательную резинку, – объяснил Родион.

– Нашел?

– Нет. Под твоим столом я нашел только твои голые ноги.

– Угу, – кивнула Лиза, – я их там оставила.

– Нет, скажи, он сделал тебе предложение? – со слезами в голосе воскликнул архитектор.

– Ну да. Подумаешь. Обещал купить необитаемый остров, если соглашусь. И путевку на карнавал в Рио. Я, конечно, отказалась. Необитаемый остров мне не нужен.

– И правильно, – горячо заверил Родион. – Да на хрена тебе необитаемый остров?

– Прямо так сразу и сделал предложение? – У Лаймы был потрясенный вид. То, что Лизе поступило матримониальное предложение через несколько дней после знакомства, добило ее.

– Лиза, лучше выходи за меня, – напомнил Родион. – Необитаемый остров не обещаю, это ребячество и вообще непрактично. Но если захочешь, поедем во Францию, в Италию. Ну, куда захочешь.

Лайма раздраженно защелкала клавиатурой. Если бы под ее пальцами были клавиши рояля, то, учитывая силу экспрессии, несомненно, получилась бы Патетическая соната. Все мужчины сошли с ума, поняла Лайма.

– Добрый день, – раздался от входа приятный голос. – А вот и я, мои дорогие. Вы не собираетесь на обед?

Руслан Рудницкий собственной персоной пожаловал в «Артиссимо». В руках он держал букет фиолетово-белых тюльпанов. Влажные тугие бутоны на крепких светло-зеленых стеблях. Их было фантастически много.

Интересно, кому предназначался букет?

Лиза вздохнула.

Лайма вздохнула тоже.

Глава 13

У одних женщин к сорока годам в глазах появляется смертельная усталость, у других – загадка. Алина Владимировна относилась к последним. Ей было сорок пять, в народе она считалась ягодкой.