Девушка из дома на набережной

– Мальчик мой, что же ты делаешь с собой? – Лара прижала Костю к себе. Сквозь мех шубы он почувствовал, как вздымается её грудь при каждом вздохе, и поцеловал её.

Потом Лара встала и открыла дверь. В квартире было пусто.

– Мама! Мама! – крикнула Лара, но никто не отозвался.

Тогда Костя подхватил Лару на руки и отнёс в спальню, где любил её долго, так, как никогда ещё не было в его жизни. Он целовал её губы, лицо, шею, грудь, вдыхал аромат её духов, который, казалось, источало всё её тело. Всё вокруг было похоже на сказку: эта спальня в марокканском стиле, пропитанная пряными ароматами пачулей, жасмина и свежих роз, Лара, такая страстная и в то же время нежная, он сам, пришедший к ней за прощением и любовью.

Потом они молча лежали в кровати и курили. Лара взглянула на часы и тут же подскочила:

– Чёрт, уже почти пять часов. У меня встреча в пять в Останкино. Я опаздываю. А потом у меня ещё одна встреча.

– С кем? – наивно спросил Костя, не думая, что Лара что-то скрывает от него.

– Так, по работе. Одевайся, я тебя подвезу.

Костя оделся, потом снова поцеловал Лару и попытался ещё раз попросить прощения.

– Не надо, Костя. – Лара поднесла руку к его губам. – Только, пожалуйста, обещай мне, чтоб больше никаких выпивок по утрам.

– Это Даня тебе пожаловался на меня?

– Он не жаловался, он переживает.

– Лезет не в своё дело. Просто ему нужна Юля, а он ей – нет, – в порыве ревности и злости произнёс Костя и сразу же осёкся, поняв, что раскрыл себя.

– Следовательно, Юле нужен ты? – Лара невозмутимо наносила пудру на лицо и шею. Костя заворожено следил за этим священнодействием впервые. Лара надела красное коктейльное платье с открытым плечом, собрала волосы в высокий хвост и не заметила, как смахнула на пол карточку, которую прислал Рома вместе с цветами. Костя поднял её и прочел. «С кем ты пытаешься соперничать? – подумал он. – Терпи свою Юлю, с тебя и Юли хватит». Костя промолчал, ничего не ответив Ларе на её вопрос. Лара немного удивилась такой его странной перемене настроения, но снова спрашивать не стала – мысли переключились на рабочие вопросы, хотелось быстрее добраться до Останкино.

А Костя почувствовал злость и раздражение. Снова казалось, что в этом мире всё не так: вокруг было одно притворство и ничего настоящего. Он сдержался и ничего не сказал Ларе. Она подвезла его до ближайшего метро, а сама отправилась в сторону Останкино.

Вернувшись домой, Костя позвонил Юле. Но поругался с ней, обвинив её в том, что она мало уделяет ему времени и вообще забыла его.

Глава 19

Лара познакомилась с Николаем Строгиновым в 2001 году на ММКФ, куда она пошла вместе со своей подругой Жанной. Когда-то они вместе с Жанной решили поступать во ВГИК: Лара на режиссёрский, а Жанна – на сценарный факультет. Но в итоге Лара занялась продюсированием, а Жанна стала журналистом, работала в одном из глянцевых журналов, знакомя читателей с новостями светской и культурной жизни мегаполиса. У обеих было по приглашению на открытие фестиваля и не было спутника, с которым можно было пойти. Подруги решили пойти вместе.

В кинотеатре «Пушкинский» Жанна встретила кого-то из своих знакомых и затерялась в толпе. Лара осталась одна. И она совершенно не удивилась, когда рядом с ней в зрительном зале место занял высокий, средних лет мужчина, а не неугомонная подруга Жанна. Она потом написала Ларе: «Сижу в баре с двумя молодыми людьми – один, между прочим, очень даже ничего. Не хочешь подойти?» На что Лара ответила, что тоже не скучает и вполне довольна своей компанией.

Отношения с Николаем сразу же вырвали Лару из затянувшегося одиночества. Она почувствовала себя словно проснувшейся от спячки, длившейся с отъезда Стаса. Николай был галантным, внимательным, предупредительным. Он одаривал её цветами, и не только на встречах, а присылал их к ней домой, на работу, в гостиницы, где она останавливалась, бывая в командировках, однажды даже прислал на борт самолёта. Лара постоянно улыбалась, ощущая себя наконец-то счастливой. Кто-то сказал ей, что после стольких лет затворничества, когда тебе двадцать четыре года, любые отношения покажутся сказкой. Но Лара это опровергала. Всё это было красиво, кроме двух «но»: Николай был женат, а в телефонной книжке Лары по-прежнему не был стёрт телефон Стаса.

Спустя какое-то время Лара поняла, что эти отношения – лишь притворство. Сколько бы она ни пыталась вычеркнуть из своей жизни Стаса, это не получалось. И дело здесь было не в Николае, который, если задуматься, ничуть не уступал Стасу. Дело было в самой Ларе. Она заметила, что в любых её новых отношениях присутствует прошлое. За те годы, что она провела в относительном одиночестве (то есть отношения были, но назвать их серьёзными она не могла), Лара настолько окутала свою жизнь воспоминаниями о Стасе, что для настоящего в ней не осталось места. Всё вокруг: деревья, улицы, рестораны, машины, переулки, скверы и мосты – напоминало ей о Стасе. Казалось, что город шепчет его имя. Она раскрывала любой журнала и тут же находила в нём какую-то связь со Стасом: в статье могло говориться об Америке, куда Стас уехал, или о его любимой марке автомобиля и т. д. А Лара не отгораживалась от этого, а, наоборот, сознательно искала любые зацепки.

Иногда как будто возвращалась в реальность и говорила себе: «Так нельзя. Остановись. Он уехал». Но остановиться было невозможно. Изредка Лара задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь остановиться. Ответ был один: нет. Стас тоже не давал о себе забывать. Поняв, что Лара ещё живёт какой-то надеждой на его возвращение, он всегда давал о себе знать, приезжая в Москву. Вначале Стас думал, что долго это не продлится – год или два, не больше. Но видя такую решимость и стойкость Лары, удивился и рассмеялся. Ему казалось забавным и странным, что она согласна довольствоваться такой малостью, как встречи раз в полгода. Но и сам от этой малости решил не отказываться.

Когда Лара начала встречаться с Николаем, она была уверена, что срок у этих отношений долгим не будет. Но всё потянулось медленно, день за днём. Николаю Строгинову тогда было тридцать девять лет, и, конечно же, внимание молодой девушки льстило ему. Прожив с женой в браке двадцать лет, имея двух сыновей, он думал, что вполне счастлив и живёт той правильной жизнью, какой живёт большинство людей. Он любил свою работу, любил семью, гордился успехами сыновей и вполне был доволен, что жена-домохозяйка обеспечивает ему покой и уют, когда он возвращается с работы домой. В его жизни не обходилось без каких-то лёгких интрижек, но то были мимолётные увлечения молоденькими ассистентками, пришедшими на стажировку в телецентр; был небольшой и совсем не бурный курортный роман, но такого, как с Ларой, не было. Он никогда не пытался найти в своём плотном графике хоть какую-то лазейку, чтобы пообедать с понравившейся женщиной. Никогда не дарил столько цветов – даже жене.

Настя (так звали его жену) ещё когда они были молодыми, сказала, что цветы и конфеты – баловство, выброшенные деньги. Так и пошло в их семье, что на дни рождения и другие праздники дарили не приятные, относящиеся непосредственно к личности подарки, а что-то полезное и нужное для дома. За годы брака Николай подарил Насте столько различной кухонной утвари, что её иногда было некуда девать. А Настя радовалась каждой новой, более усовершенствованной модели миксера, как другие женщины радуются украшениям, шубам или цветам. Старое она передаривала маме, тёте, сёстрам, подругам. Сама же проводила целые часы в магазинах электроники, обсуждая с продавцами функциональные преимущества новой стиральной машины или пылесоса. Можно было подумать, что Настя действительно любит всё это, как будто коллекционирует эти вещи. Но главным мотивом в покупке всяких миксеров и тостеров было то, что это полезные вещи, облегчающие быт, не зря выброшенные деньги. И она считала, что если будет своего мужа кормить вкусными пирогами и наваристыми супчиками, содержать дом в идеальной чистоте, а его рубашки и костюмы – отутюженными и развешанными в шкафу по цветам, то он всегда будет любить её и никогда не уйдёт.

Но Николай ушёл. И не просто ушёл, а объявил, что влюбился, и попросил развода. Правда, последнее прозвучало не слишком уверенно, что Настя решила подождать и никакого развода ему не дала.

Лара была очень удивлена, узнав, что Николай ушёл из семьи. Когда он говорил ей об этом, казалось, он явно блефует.

Они сняли большую квартиру-студию в центре Москвы и стали жить вместе. Николай всё спрашивал, когда же они поженятся, на что Лара отвечала: «Принеси мне сначала свидетельство о разводе, а потом уже поговорим». Свидетельства у Николая не было. Как не было теперь в его жизни домашних пирожков с повидлом, блинчиков со сметаной по воскресеньям и вкусной наваристой ухи по четвергам. Лара не готовила. Умела, но не любила. Всё, что она делала, и делала великолепно, – это кофе. Такого Николай ещё никогда не пил. И действительно этим наслаждался. Как наслаждался с ней по утрам шампанским и клубникой с мятным шоколадным сиропом и сливками. Почти каждый вечер – ужином в ресторанах, в выходные – поездкой в какой-нибудь модный клуб. Теперь вокруг него было столько молодых и энергичных людей – разных, талантливых, ярких, что Николай и сам почувствовал себя молодым и полным сил. Ему не верилось, что в его возрасте всё это возможно, интересно, что от этого можно получать удовольствие. Ему казалось: это именно то, что ему нужно. Что это хороший шанс изменить жизнь.

Сыновья к уходу Николая из семьи отнеслись по-разному: старший, Архип, – холодно, равнодушно, вполне объяснив причины, почему это сделал отец («седина в бороду – бес в ребро»), а младший, Артём, встал на сторону матери и потерял к нему всякое уважение. Таким образом, Николай лишь изредка созванивался с Архипом, спрашивал, как там мама и не нужно ли чего. Архип, пользуясь ситуацией (понимал, что отец чувствует себя виноватым), выпрашивал у того немалые деньги, что скрывал от матери и брата. Несколько раз Николай заезжал и домой – передать деньги Насте.