Девушка из кошмаров

Кармел стоит в центре круга, удерживая в руках горящую палочку, пропитанную фимиамом [26] , и шепчет защитное заклинание, которому научил ее Томас. Он следует ее примеру, подхватывая шепот в двухударном ритме, и кажется, будто звук мчится по кругу. Я опускаю фонарь в круг, поближе к краю. Песнопение останавливается, и Томас кивает нам присесть.

Земля холодная, но, по крайней мере, сухая. Томас опускается на колени и напротив себя кладет на почву саамский бубен. Он также взял с собой куриную ножку. В сущности, она похожа на обыкновенную куриную ножку с крупным белым цветком алтеи лекарственной, расположенной на конце. В условиях плохой видимости вряд ли можно рассмотреть цветной рисунок, пересекающий растянутую кожу бубна. Когда мы возвращались от Рикки, он был у меня на руках, поэтому я успел рассмотреть, что бубен был покрыт выцветшим красновато-контурным изображением, описывающим примитивную картинку сцены охоты.

26

Фимиам (др. — греч. , от — жгу, курю; аналогично церк. ладан (левона)) — ароматическая смола, благовоние; вещества, сжигаемые при богослужениях.

— Он выглядит таким древним, — комментирует Кармел. — Как вы думаете, из чего он сделан? — она самодовольно улыбается мне. — Может, из кожи динозавра?

Я смеюсь, но Томас прочищает горло.

— Ритуал довольно прост, — сообщает он, — и в то же время действенный. Нам не следует приступать к нему, находясь в таком хорошем расположении духа, — он очищает атаме от грязи, протирая его спиртом, и я уже знаю, что он возьмет на себя весь труд. Он оказался прав, когда упоминал, что нам понадобится кровь, и намерен воспользоваться своим атаме, чтобы взять ее у меня.

— Поскольку вы такие любопытные, знайте, у Морфана есть подозрения, что этот бубен сделан из человеческой кожи.

Кармел ловит ртом воздух.

— Это не жертва убийства или что-то в этом роде, — продолжает он. — Но, скорее всего, она принадлежала последнему шаману племени. Конечно, Морфан не знает наверняка, но считает, что самые лучшие бубны изготавливали именно из человеческой кожи, даже Рикка не связывалась с второсортным продуктом. Возможно, эта традиция передавалась в ее семье поколениями.

Он встревожено рассказывает, не замечая, как Кармел часто глотает и не перестает смотреть на бубен. Я знаю, о чем она думает. В ее глазах теперь он выглядит совершенно иначе, чем несколько секунд назад. Его могли сделать из человеческой грудной клетки, которая сейчас высушенной лежит перед нами.

— Что именно произойдет, если мы приступим к задуманному? — интересуется Кармел.

— Не знаю, — отвечает Томас. — Если нам повезет, мы сможем услышать ее голос. Несколько расплывчатых слов могут вызвать туман или дым. Также появится ветер. Я знаю наверняка, что все начнется тогда, когда я уйду в транс. Что произойдет дальше, без понятия, и, если что-то пойдет не так, я не в силах буду это остановить.

Даже в рассеянном свете фонаря я вижу, как на щеках Кармел сходит краска.

— Ну, просто чудесно. И что же прикажешь нам делать, если что-то пойдет не так?

— Только без паники, — нервно улыбается Томас.

Он бросает ей одну блестящую вещицу. Когда она разжимает кулак, то видит перед собой зажигалку Зиппо.

— Это сложно объяснить. Бубен — как инструмент, к которому нужно найти верный подход. Морфан говорит, что нужно только задать точный ритм, это как настроить по радио правильную чистоту. Как только мне это удастся, я кровью проложу канал к вратам. Кровью, принадлежащей охотнику. Кровью Каса. Ты должна пролить ее этим атаме, который мы поместим в центр круга.

— Что значит «я должна»? — спрашивает Кармел.

— Ну, он не может сделать это самостоятельно, а я буду в трансе, — отвечает Томас, словно сообщая очевидные факты.

— Ты справишься, — обращаюсь я к Кармел. — Просто думай о том, как в ту встречу я поставил тебя в неловкое положение. Ты ведь умрешь, если не нанесешь мне ответный удар.

Она не выглядит удовлетворенной ответом, но, когда Томас протягивает ей свой нож, принимает его.

— Когда? — спрашивает она.

Томас криво усмехается.

— Я скорее надеюсь, что ты сама это поймешь.

Он немного улыбается мне. Это первый признак узнавания «нашего» Томаса, который мы видим, с тех пор как сюда попали. Обычно, когда с заклинанием покончено, на этом его работа заканчивается, но сейчас мне приходит в голову, что он понятия не имеет, на что, собственно, подписывается.

— Это опасно? Для тебя, я имею в виду? — спрашиваю его.

Он пожимает плечами и машет рукой.

— Не волнуйся об этом. Нам нужно обо всем узнать, разве нет? Прежде чем тебя настигнет поползень. Так что давайте приступим. Кармел, — говорит он, смотря на нее, — если что-то не получится, тебе следует сжечь кровь Каса, которая будет капать по атаме. Просто возьмешь его и обожжешь лезвие. Хорошо?

— Почему это должна делать я? А не Кас?

— По той же причине, почему ты должна его порезать, потому что технически ты не участвуешь в ритуале. Когда все начнется, я понятия не имею, что произойдет со мной и Касом.

Кармел дрожит, несмотря на то, что на улице не холодно. На ее языке вертятся слова сомнения, поэтому прежде, чем что-либо ответить, я достаю атаме с заднего кармана, вытаскиваю из ножен и опускаю на землю.

— Это радиомаяк, как и сказала Рикка, — объясняет Томас. — Надеюсь, Анна выйдет на его сигнал.

Он тянется к своей сумке и достает небольшую горстку ароматических палочек, которые затем протягивает Кармел, чтобы та их зажгла, а после этого тушит их, прежде чем поместить в землю и придавить рыхленной землей. Я насчитал всего семь штук. Ароматный дым сворачивается в светло-серые спирали. Он переводит дыхание.

— Еще одно, — заявляет он, подхватывая куриную ножку. — Не выходите из круга, пока все не закончится.

На его лице появляется выражение типа «вряд ли что-то получится», поэтому мне хочется сказать ему, чтобы был осторожен, но чувствую, что мое собственное лицо почти парализовано. Простое мигание для меня — уже проблема.

Он протягивает запястье и начинает бить в бубен; звук кажется низким и приглушенным. Качество звучания тяжелое, отдающее эхом, и, хотя я почти уверен, что у Томаса нет барабанного опыта, каждый удар будто хорошо спланирован. Он звучит так, словно Томас пишет и отсылает послание. Даже когда меняет темп и направление удара. Время тем временем проходит. Точно не знаю, сколько. Возможно, тридцать секунд, а может, десять минут. Звуки бубна обнажают мои чувства. От ладана воздух кажется густым, и от этого неясные чувства бесцельно витают вокруг моей головы. Я пристально смотрю на Кармел. Она быстро моргает, по лбу стекают несколько капель пота, но в остальном выглядит неплохо.

Томас медленно и неглубоко дышит. Словно это часть его ритма. Удары останавливаются, а затем возобновляются. Один удар. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Затем они становятся сильнее, в то же время ускоряются и звучат на порядок ниже. Туда-сюда клубится дым ладана. Это все же начинает происходить. Ему удается-таки отыскать нужный путь.

— Кармел, — шепчу я, удерживая руку над атаме, который перед этим лежал на земле. Она хватает меня за запястье и подносит нож Томаса к моей ладони.