Девушка из письма

Гладильные прессы из комнаты еще не убрали. Почему-то помещение казалось меньше, чем он помнил. Когда священник двинулся к противоположной стене, ноги захрустели по осколкам разбитого стекла из двух зарешеченных окон. Низкий потолок вызывал клаустрофобию. Здесь, внизу, сквозь стены сочилась влажность, остро пахло плесенью. Дважды он наталкивался на острые края прессов. Пол почернел от скопившейся копоти и грязи, которая цеплялась за подошвы шаркающих ботинок. Ноги священника болели от долгой ходьбы. Он тяжело вздохнул, пустив гулять по комнате эхо. Почему-то этот звук пробудил незнакомое доселе беспокойство. В тусклом свете он почти видел девушек, наблюдающих за ним сквозь облака пара, занятых работой, утирающих испарину со лба рукавами своих роб.

Он взглянул на часы: полночь. Луч фонаря блуждал по комнате, но здесь священника никто не ждал. Это был обман, чья-то больная шутка. Вероятно, этот «кто-то» сейчас дома, в тепле и безопасности, устроившись у камина, поднимает тост за начало нового тысячелетия.

— Где вы? — позвал он в последний раз. Тишина.

Когда Отец Бенджамин повернулся, чтобы уйти, то услышал шум. Еле слышный, будто далекий звук удара металла о металл. Он медленно двинулся вперед и направил фонарь в ту сторону, откуда раздался шум.

И неподвижно замер.

Дверь, что вела вниз, в туннели, была открыта. Он подошел ближе. Внизу определенно кто-то шумел. Будто бы стучал молотком по чему-то металлическому. Единственное, что приходило в голову — дверь в септический резервуар [36] . Но это было невозможно. «Слэйд» уверяли, что туннели под зданием запечатают и засыплют сразу же, как только священник подпишет контракт.

Отец Бенджамин почувствовал все нарастающую панику. И, шаркая, двинулся к открытой двери. Если «Слэйд» нарушили слово, ему нужно знать. Конечно, резервуар засыпали песком и валунами, он сам много лет назад оплатил услуги подрядчика. Но и ведущие к нему туннели уже должны быть зацементированы.

36

Септический резервуар представляет собой водонепроницаемый герметичный бак, изготовленный из ПВХ, пластика, стекловолокна или металла, либо емкость из бетонных колец или кирпича, большого размера, в которую попадают сточные воды из дома для отстаивания и первичной очистки специальными анаэробными бактериями

Отец Бенджамин стоял на лестничной площадке. Каменные ступени, убегавшие вниз, вели к туннелю и резервуару. Когда-то эти стены регулярно чистили, туннель освещали лампы. Теперь же темно-зеленый камень покрывала вонючая грязь. С потолка капала вода, вызывая в пустом туннеле гулкое эхо, похожее на удар колокола. Он пытался не обращать внимания на поднимавшуюся панику, на темноту замкнутого пространства. В воздухе висел едкий запах, вызывая тошноту: смесь остро пахнущей плесени и тухлых яиц. Цепляясь за стену, чтобы определить направление, Отец Бенджамин опустил ногу на край верхней ступеньки и начал осторожно спускаться. Он понимал, что если упадет, никто не сможет найти его до утра. Или не отыщет совсем. Спускаясь, он беззвучно считал: «Один, два, три…», будто предупреждая кого-то внизу, что идет.

Гнилостный запах начал действовать подобно кислоте, обжигая слизистую оболочку носа. Мертвый воздух вокруг едва ли был пригоден для дыхания. И когда он спустился по лестнице и зашагал по туннелю к резервуару, то вскоре понял, что плутает в темноте.

Капающая вода превратила туннель в ров. Запах, обжигающий нос, теперь раздражал глотку и щипал глаза. «Еще минута», — сказал он себе. Еще минута, и он получит нужные доказательства. И сможет отправиться домой спать.

Священник с усилием волочил вперед отяжелевшие ноги. Теперь к жжению добавилась и тяжесть в груди. Пытаясь ровно держать фонарь в дрожащей руке, он услышал позади какой-то шорох, словно шелестел на ветру бумажный пакет. Остановился и обернулся, направив фонарь туда, где слышал шум, но увидел лишь пустой туннель. Когда Отец Бенджамин снова двинулся вперед, отчаянно желая добраться до резервуара, шуршание превратилось в шепот. Сначала один голос, затем два, непонятный, еле слышный разговор. Несколько раз он останавливался, оборачивался, слушая собственное затрудненное дыхание. Ответа на его зов не было.

— Что он делает? — вдруг отчетливо прошептал кто-то прямо ему на ухо.

Отец Бенджамин вздрогнул и посветил фонарем в том направлении, но снова увидел вокруг лишь темный туннель.

Он почувствовал, что задыхается. Должно быть, уже близко.

— Где он, где он? — бормотал священник, нащупывая впереди каменную стену туннеля.

В висках стучало; туннель, казалось, становился уже, сжимаясь вокруг, на голову капала холодная вонючая вода.

— Думаю, он ищет резервуар, — проговорил другой голос, на этот раз дальше.

Отец Бенджамин помедлил, затем снова двинулся вперед. «Это лишь воздействие запаха и испарений», — внушал он себе, охваченный приступом кашля. Он почти согнулся пополам, почувствовав сильную тошноту. «Перестань, пожалуйста, хватит», — молил он свое тело. Он судорожно пытался вдохнуть поглубже. Но застоявшийся воздух туннеля не мог остановить овладевшее им головокружение.

Наконец, приступ кашля стих, но в ногах была такая слабость, что священнику пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть.

— Это все испарения из резервуара, — произнес первый голос.

Отец Бенджамин поднял голову и увидел двух девушек в коричневых робах. Обе бледные, словно призраки, с выбритыми головами. Под глазом одной налился чернотой жуткий синяк.

— Они причиняют вред, — проговорила другая девушка. — Однажды меня заперли здесь внизу на всю ночь. Меня так сильно рвало, что из носа пошла кровь. И не могла остановиться. Помнишь? Матушка Карлин тогда сильно злилась.

— Я это хорошо помню. Бедная Марта, ты была очень храброй, — сказала первая девушка. Они крепко обнялись.

Отец Бенджамин выпрямился, насколько позволяла больная спина, и, шатаясь, двинулся вперед, пока не коснулся, наконец, края туннеля. Он остановился и опустился на пол, ощупывая руками стену, словно это было лицо старого друга. Он это сделал. Судорожно вздохнув, священник ощутил, как из желудка поднимается волна тошноты. Он наклонился вперед, и его начало рвать. Снова и снова; так часто, что он даже не мог перевести дыхание. И все-таки тошнота улеглась. Священник привалился головой к стене, тяжело дыша.

Откуда здесь испарения из резервуара? Ведь он был завален много месяцев назад.

Пока он безуспешно пытался подняться на ноги, громкий удар эхом разнесся по туннелю.

— Что это было? — спросила одна из девушек.

Отец Бенджамин увидел, что вместо двоих теперь их стало восемь или десять. Они стояли полукругом вокруг него.

— Думаю, дверь в туннель, — проговорила другая. — Надеюсь, у него есть ключ.

Отец Бенджамин потянулся к карману, но он был пуст. Ключи исчезли. Должно быть, выпали во время приступа. Медленно сев на корточки, он ощупал землю вокруг. Рука опустилась на кучку теплой рвоты.

— О боже, кажется, он их потерял, — произнесла третья девушка, сдерживая улыбку.

Ему стало трудно дышать, ощущение тяжести в груди усилилось. Священник снова закашлялся, начали слезиться глаза. Губы пересохли, а язык словно покрылся плотной сухой шерстью. Приступ острой головной боли заставил его рухнуть на землю, судорожно хватая воздух.

— Розочки, ромашки, и цветы в кармашке. Твой настал черед, гибель всех нас ждет.

Они смеялись и прыгали вокруг него. Священник лежал на влажной земле, чувствуя, как холодеет тело и ускоряется пульс. Он пытался двигаться, но любое усилие заставляло задыхаться и судорожно ловить ртом воздух. Он даже не мог глубоко вдохнуть, в груди все нарастала тяжесть. Снова начался кашель, вызывая резкую боль, словно горло изнутри царапали осколками стекла.