Девушка, которая взрывала воздушные замки
Шрифт:
Эрландер взглянул наверх – по небу ползли тяжелые дождевые облака. Буря, обрушившаяся ночью на Гётеборг, явно приближалась к югу от окрестностей Носсебру – скоро начнется ливень. Эрландер обратился к одному из полицейских и попросил раздобыть брезент, чтобы накрыть яму.
– Мне кажется, что вы не ошиблись, – в конце концов сказал он Микаэлю. – Анализ крови, вероятно, докажет, что здесь лежала Лисбет Саландер, а на портсигаре мы наверняка обнаружим отпечатки ее пальцев. Ее подстрелили и закопали, но она каким-то образом выжила, сумела вылезти на поверхность и…
– …вернулась на хутор и двинула Залаченко топором
– Но как ей удалось справиться с Нидерманом, черт подери?
Блумквист пожал плечами. Эта загадка занимала его ничуть не меньше, чем Эрландера.
Глава 2
Пятница, 8 апреля
В начале девятого утра Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг прибыли на Гётеборгский центральный вокзал. Бублански позвонил им и передал новые инструкции – ехать не в Госсебергу, а взять такси и отправиться на площадь Эрнста Фонтелля [9] , к стадиону Нюа Уллеви, в управление уголовной полиции лена Вестра Гёталанд.
9
Эрнст Фонтелль (1890–1960) – шведский юрист. В 1930-е годы был шефом полиции Гётеборга.
Почти целый час они ждали, пока из Госсеберги не вернулись инспектор Эрландер вместе с Микаэлем Блумквистом. Журналист поздоровался с Соней Мудиг, с которой уже встречался раньше, и пожал руку Йеркеру Хольмбергу. Затем к Эрландеру подошел еще один коллега. Его отчет о поисках Рональда Нидермана оказался кратким.
– Мы собрали поисковую группу, подчиненную полиции лена. Разумеется, объявлен розыск в масштабе всей страны. В шесть утра мы обнаружили в Алингсосе угнанную полицейскую машину. Там след обрывается. Мы подозреваем, что преступник поменял транспортное средство – правда, пока никаких новых заявлений об угоне автомобилей не поступало.
– А как обстоят дела с массмедиа? – спросила Соня Мудиг и, словно извиняясь, бросила взгляд на Блумквиста.
– Всем уже известно об убийстве полицейского. На десять утра мы назначили пресс-конференцию.
– Кто-нибудь в курсе, как обстоят дела у Лисбет Саландер? – спросил Микаэль. Поиски Нидермана его не слишком интересовали.
– Ночью ее прооперировали, извлекли из головы пулю, но она все еще без сознания.
– И каковы прогнозы?
– Ну, вообще-то, пока она не придет в себя, не стоит спешить с выводами. Хирург, который ее оперировал, надеется на благоприятный исход, если не возникнет осложнений.
– А что с Залаченко?
– С Залаченко? – переспросил коллега Эрландера, пока еще не посвященный во все детали этой истории.
– Речь идет о Карле Акселе Бодине.
– А-а… Его тоже прооперировали. Он получил тяжелые травмы – одну черепно-мозговую и одну под коленной чашечкой. Травмы, конечно, тяжелые, но опасности для жизни не представляют.
Микаэль кивнул.
– У вас усталый вид, – сказала Соня Мудиг.
– Да уж… Я третьи сутки на ногах.
– Он заснул прямо в машине, по пути из Носсебру, – сказал Эрландер.
– Вы в состоянии рассказать всю историю – от начала и до самого конца? – спросил Хольмберг. – Похоже, что частные детективы переигрывают полицию со счетом примерно
три – ноль.Микаэль вежливо улыбнулся:
– Хотел бы я услышать такое из уст Бублански.
Они отправились позавтракать в кафетерий, который находился прямо тут же, в здании полиции. Целых полчаса Микаэль рассказывал, как он шаг за шагом, по крупицам собирал досье на Залаченко. Когда журналист закончил, полицейские погрузились в размышления.
– В вашей истории имеются несостыковки, – подытожил Йеркер Хольмберг.
– Вполне возможно, – отозвался Микаэль.
– Вы не объяснили, каким образом получили доступ к засекреченным рапортам СЭПО о Залаченко.
Блумквист кивнул.
– Я обнаружил их вчера дома у Лисбет Саландер, когда в конце концов выяснил, где она скрывается. А она, в свою очередь, скорее всего, отрыла их на даче у адвоката Нильса Бьюрмана.
– Значит, вы обнаружили место, где пряталась Саландер? – спросила Соня Мудиг.
Микаэль снова кивнул.
– И что же?
– Этот адрес вам придется выяснять самим. Лисбет приложила немало усилий, чтобы обеспечить себе укрытие, и я не намерен его сдавать вам.
Мудиг и Хольмберг нахмурились.
– Микаэль… но ведь речь идет о расследовании убийства, – напомнила Соня.
– Разве вы еще не поняли, что Лисбет Саландер невиновна и что полиция самым неподобающим образом попрала ее право на защиту частной жизни? Лига лесбиянок-сатанисток – самая невинная выдумка о ней. Если Лисбет захочет сообщить вам, где живет, то, не сомневаюсь, она это сделает.
– И все же я никак не возьму в толк, – недоумевал Хольмберг, – какое отношение ко всем этим событиям имеет Бьюрман? Вы говорите, что все началось именно с него, потому что он связался с Залаченко и заказал ему убить Саландер… Но ему-то это зачем понадобилось?
Микаэль надолго замолчал, затем сказал:
– Могу только повторить, что он нанял Залаченко, чтобы убить Лисбет Саландер. По их плану она должна была оказаться в том складе под Нюкварном.
– Но ведь он был ее опекуном. Какой у него был мотив для ее убийства?
– Это сложный вопрос.
– Объясните.
– У него имелась веская причина. Лисбет кое-что разузнала о нем. Она представляла угрозу для его репутации и благополучия.
– Что же он такого натворил?
– Мне кажется, будет лучше, если мы предоставим пролить на это свет самой Лисбет.
Блумквист перехватил взгляд Хольмберга.
– Попробую угадать, – предложила Соня Мудиг. – Бьюрман предпринял что-то против своей подопечной.
Микаэль кивнул.
– Предположим, что он подверг ее какой-то форме сексуального насилия?
Журналист пожал плечами и уклонился от комментариев.
– Вам известно о татуировке на животе Бьюрмана?
– О татуировке?
– У него на животе красовалась любительская татуировка с надписью: «Я садистская свинья, подонок и насильник». Мы долго размышляли над тем, откуда она взялась.
Микаэль расхохотался.
– В чем дело?
– Долго же я ломал голову над тем, как именно решила отомстить Лисбет… Но, понимаете ли, я не стану это с вами обсуждать – по той же причине, что и прежде. Речь снова идет о ее частной жизни. Против Лисбет совершили преступление, она оказалась в роли жертвы. И только ей самой решать, что предавать огласке, а о чем умолчать. Сорри. – Он пожал плечами, словно извиняясь.