Девушка моего шефа

В другом сне я ехал на мотоцикле, стоя в седле. Я был абсолютно голый, и люди по бокам дороги что-то кричали и хлопали в ладоши. Потом я взлетел в воздух и, пролетев через огненную окружность, очутился в объятиях Полины. У нее были короткие черные волосы и густые загнутые кверху усы. От нее разило водкой. Мы упали в пыль, а Лев хлестал нас плетью, после стал пинать ногами. Мне все больше и больше хотелось заниматься любовью с девушкой с усами, которая, как я знал, была Полиной.

— Какая же ты сволочь! Грязная, вонючая…

Ее голос потонул в реве океана. Это уже был не сон.

Я сжался в комок и стиснул зубы. Полина колотила меня пятками, потом какой-то тонкой палкой. Так продолжалось несколько минут. Внезапно рев океана стих, и я больше не чувствовал никакой боли.

…Теперь я лежал на узкой жесткой кровати. Во рту было сухо и горько. Я чувствовал себя свиньей. Грязной, вонючей, безвольной и так далее.

Я смотрел на экран монитора. Я видел, как наш самолет оторвался от взлетной полосы, обрывающейся над водой. Безмятежно бирюзовая гладь океана на экране казалась еще ярче, чем в реальности. Наш «Боинг» стремительно набирал высоту.

Полина сидела через проход от меня. На ней были темные очки и тот самый парик, который я обнаружил в туалетном столике ее комнаты в «Лесной розе». Губы она накрасила вызывающе красно и очень жирно. На нее пялились все без исключения мужчины.

Я задремал под беседу моих соседей — пожилой пары из Дублина, которые после отдыха в тропиках ехали во Франкфурт-на-Майне навестить друзей. Обоих буквально распирало от восторга и впечатлений.

Когда я проснулся, кресло Полины оказалось пустым. Наш самолет приближался к Евразийскому материку, о чем самым подробным образом сообщал экран над моей головой. Я вытянул затекшие ноги и решил размяться. Вокруг было сонное царство: тот же экран сообщал, что время — два пятнадцать ночи по Гринвичу.

В салоне для курящих было несколько оживленней, хотя и здесь царил полумрак. Я услышал знакомый журчащий смех. Посмотрел туда, откуда он доносился. Полина сидела в последнем ряду слева, положив ноги на колени какого-то парня.

— Привет, папочка, — сказала она и помахала мне рукой. — Присаживайся к нам.

Парень уже протягивал мне пачку «Честерфилда». Я взял сигарету и сел в свободное кресло рядом с ними. Полина щелкнула у меня под носом зажигалкой.

— Это мой папочка, — сказала она, обращаясь к парню. — Папуля, а это Алвес. Представляешь, он отдыхал в «Сан-Суси». Помнишь, мы как-то ходили туда на дискотеку. Он говорит, что узнал меня, хоть я и изменила прическу.

Она расхохоталась, запрокинув голову.

— Добрый вечер, — сказал парень на ломаном английском. — У вас очень красивая дочка. Вы не будете возражать, если я немного поухаживаю за ней?

— Ни в коем случае, — заверил я этого Алвеса. — Только имейте в виду: Полли очень непостоянная особа.

Они дружно рассмеялись, и Полина еще удобней устроила свои обтянутые узкими джинсами ноги на коленях у Алвеса.

— Папочка, Алвес собирается пригласить меня к себе в гости. Он живет в Пальма-де-Мальорка. Ты, надеюсь, не будешь против?

— Мы посоветуемся с дедушкой Максом. Я постараюсь убедить его отпустить тебя в гости к Алвесу.

Я видел, что Полина крепко стиснула кулаки.

— Вы говорите по-испански? — неожиданно поинтересовался у меня Алвес.

— Да. Но моя дочка не говорит.

— Это к лучшему. — Он покосился на притихшую вдруг Полину. — Понимаю, это не мое дело, но… Словом, у нас в Испании несколько иные нравы, чем у вас в Англии. Понимаете, у нас католическая страна. Мне неловко сказать ей, но со мной летят друзья, и они могут рассказать моим родителям, что девушка положила мне на колени ноги.

— Что он сказал? Переведи, — потребовала Полина.

— Он просил у меня разрешения посадить тебя к себе на колени.

— Мог бы сказать это по-английски. Ты разрешишь, папочка?

Я пожал плечами и направился в туалет. Когда я вышел оттуда, кресла в заднем ряду были пустые.

Я не знаю, где сидела Полина остаток пути, — в самолете было много свободных мест. Мы встретились уже во Франкфурте, возле трапа.

— Ненавижу, — прошептала она, глядя куда-то мимо меня. — Старый безработный клоун.

— Ошибаешься. Мне дали работу переводчика в цирке.

Она скривилась от злости и бросилась к автобусу. Те два часа, что были между нашими самолетами, Полина ходила по магазинам, обрастая полиэтиленовыми сумками. Я сидел в баре и пил джин с тоником. Пока наконец не понял, что готов к этому звонку.

— Кто там еще? — услышал я раздраженный голос Льва.

— Какой-то господин Сори, [2] — пролепетала секретарша. — Из Франкфурта-на-Майне. Говорит по-русски.

2

Виноватый (англ.).

— Да, — ухнуло в моем ухе.

Пришлось призвать на помощь всю мою храбрость, чтобы произнести простое «здравствуй». На мою спину обрушился настоящий водопад пота.

— Здравствуй, — как ни в чем не бывало ответил он. — Какая у вас погода?

— Пасмурно и идет дождь.

Он довольно рассмеялся.

— А у нас солнце и ни облачка. Вы прилетаете «Люфтганзой»?

— Да. В одиннадцать вечера.

— Вещей много?

— Порядком.

— Я пришлю Костю.

— Спасибо. Послушай…

— У меня через пять минут конференция. Нужно еще кое-что просмотреть.

— Да, но…

— Костя отвезет ее домой. По пути забросит тебя. До свидания.

— Она говорит, ты пил не просыхая.

Я пожал плечами и отвернулся.

Лев сидел за рулем. За окнами желтели подмосковные березы. В машине пахло грибным лесом и сыростью.

— Ты раньше не был алкашом. Может, девчонка врет?

Он даже не взглянул в мою сторону.

— Она говорит правду.

— Не знал, что ты скиснешь от любовных неудач.

— Все сложилось слишком удачно, и я пил от скуки.

Я вздохнул. Меня тошнило от собственного юмора.

— Я был прав, когда хотел тебя женить.

— Выходит, что да.

— Она говорит, ты первый начал ей изменять. Если честно, я в это не верю.

— Это тоже правда.

— Что, там были свеженькие девчонки?