Девушка с медовыми глазами. Книга первая

Хм-м, как-то невежливо я отключилась мыслями от беседы.

– Как зовут?

– Тим.

– Что за имя такое? Мы ж в России. Или кто-то возомнил себя американ-бой? – шучу я.

– На самом деле его зовут Тимофей. Просто полное имя ему кажется старомодным – вот и всё. – Пожала плечами Эми.

Она, кстати, тоже никакая ни Эми, а Эмилия. Всем нам хочется быть немножко не собой.

– Ты его точно раньше видела, но, наверное, не помнишь.

– Ой, девчонки, я пас. Вся это любовь – совсем не весело, как оказалось на поверку.

Третье сентября

Встаю рано. Всю ночь спала на бигудях. Жутко вредные волосы. По-другому кудряшек не добиться. Знаю, что к обеду от них не останется и следа. Почему не родилась с волнистыми волосами. Эти такие мягкие, совершенно без объема.

Но я же решила стать новым человеком, так что вот расплата. Делаю макияж. В шестнадцать лет уже нет смысла краситься тайком от мамы в школьном туалете. Бордовая помада идеально лежит на губах. Тушь не нужна, ею пользуюсь только по праздникам. Черносмородиновые глаза подведены тёмно-синим карандашом. Всегда мечтала о голубых глазах, как у мамы, но доминантные гены отца решили по-своему – я кареглазая, даже можно сказать черноокая. Из троих детей в нашей семье ни одному не досталась голубая радужка.

Надеваю длинный мамин сюртук без пуговиц с закатанными рукавами, майку с люрексом, атласные брюки и огромные кроссы на платформе. Всё черное. Хорошее сочетание с вишневыми локонами, спадающими на лицо. Ах да, надо не забыть тонкие атласные перчатки.

Учусь в самой обычной школе. Одаренные ребята ушли ещё в средних класса в гимназии и спецшколы. Здание советской постройки шестидесятых годов. Таких "близнецов" в городе несколько десятков. Даже впервые оказавшись в любой из таких школ, можно с закрытыми глазами найти столовую, актовый и спортивный зал.

Когда переступаю порог храма науки, некоторые странно на меня поглядывают. На улице только-только подул осенний ветерок, тепло, а я в перчатках. Но мне кажется, что в них есть особый шарм, присущая мне индивидуальность. А зимой непременно достану свою чёрную шляпку. Что? Я старомодна? Мне нравится, как выглядят в фильмах девушки из прошлого века.

Подхожу к кабинету. Ну, конечно же, он закрыт. Всегда прихожу слишком рано. Но лучше так, чем ощущать позор от опоздания.

В дальней части холла только я и какой-то парень на расстоянии двух метров от меня. Заметила его боковым зрением, но смотреть в ту сторону не стану.

Быстрее бы кто-то из знакомых пришел. Чувствую, как начинает напрягать ситуация, ладони предательски становятся влажными.

Блин, лишь бы не покраснеть. Независящий от меня механизм. Неважно, вышла к доске, пишу контрольную или услышала за спиной свою неприятную кличку – бац, лицо включает сигнальный красный цвет. Чья-то мама подшутила надо мной, сказав: «Щечки, как яблочки». Ага, но только круглые, как у хомяка.

Рассуждения о рыжеволосых рабынях

«Я сказал, что с того дня началась моя страсть; я бы мог прибавить, что и страдания мои начались с того же самого дня».

И.Тургенев, «Первая любовь»

Тим

Стою и нагло разглядываю её. Она запомнилась мне совсем другой – в каком-то детском розовом свитере с Микки-Маусом, полосатых носках и с неизменной косичкой. Эти неуклюже болтающиеся при ходьбе руки. Плечи вечно тянулись к ушам то ли от застенчивости, то ли от привычки днями просиживать за сочинениями, в которых она, видимо, воображала себя взрослой. Девчонки со двора ненавидели её за то, с каким восхищением учитель литературы читала всей параллели вслух её работы.

Она по-прежнему такая же умная зануда? Хотя… Что-то здесь не вяжется. Эти яркие волосы, огромные чёрные кроссы. Что ж, надо признать, девочка похорошела. Но стоит с таким видом, будто засунули в чужое тело.

Интересно, помнит меня? Вроде всего два года здесь не появлялся. Не думал, что буду учиться вместе с ней. Десятый «А» класс. Всегда ненавидел "а"-шников. Выпендрёжники.

Что можно ожидать от третьего дня в школе? Учителя без конца куда-то выбегают – пока не готовы вплотную столкнуться с вымахавшими за лето оторвами. Сижу в соседнем ряду позади неё. Она хихикает, болтает без умолку с подружкой, жестикулирует и то и дело выпучивает свои огромные глаза. Вот умора эти девчонки.

После второго урока большая перемена, а ещё и сдвоенное занятие. Алгебра. Но она почему-то осталась в классе. Одна.

– Привет. Анжелика? Твоё имя означает «ангельский», да?

Что? Что я такое несу?

– Привет. Вообще-то меня зовут Лия. Это означает «изнуренная, усталая», – характерно своему истинному имени на выдохе произносит одноклассница.

Видимо, подобное недоразумение повторяется уже не впервые.

– А почему тогда Лика? Это должно быть сокращением, а получается длиннее, – не самый гениальный способ продолжить беседу, но сойдёт.

– Потому что Лия – библейский герой, вторая жена Иакова. Нелюбимая. Слабовидящая. Она делила его со своей родной сестрой. Хотя в отличие от Рахили, прожила дольше, родила много детей мужу. Не хочу быть Лией, – да, всё же осталась занудой.

– Не любишь быть второй? Я это заметил, – надеюсь, что не получу сейчас линейкой по голове.

Лика

– Я Тим, кстати. Ты меня не помнишь? – осторожно говорит новенький.

– Нет, – отвечаю, делая вид, что ищу что-то жизненно важное в рюкзаке.

– Понятно. Тебе идёт новый цвет волос. Знаешь, в Древнеримской империи рыжеволосые рабы имели большую цену по сравнению с остальными.

– Ну, надо же, какие глубокие познания в истории, – отвечаю я, закатывая глаза, и наконец гневно смотрю на него из-под бровей. Тим теребит массивное кольцо на указательном пальце.

– А ты почитай про рыженьких и не такое ещё узнаёшь. – Подмигивает мне. – Жаль, что у тебя не зелёные глаза. В одной из стран женщинам с зелёными глазами можно бесплатно летать на самолетах.

На уровне моих глаз на ремне Тима болтается небольшой треугольный кожаный то ли брелок, то ли мешочек. Поднимаю взгляд выше, внимание привлекает пятно на его шее. Неужели это…

– Да бли-ин, каждый раз одно и то же, – недовольно ворчит парень. – Не засос это. Родимое пятно.

Тим так странно изучает меня, взгляд бегает по всему моему лицу так, что становится не по себе. Будто его мысли живут своей жизнью отдельно от языка и произнесённых слов.

Македонский снова в седле