Девушка с острова Тарт

— Что? — наконец не выдержал Джейме. Терпением он никогда не отличался, а от недостатка сна вообще вспыхивал как порох.

— Ты как-то спокоен подозрительно. Говорил с Бриенной? — Тирион смотрел на него в упор.

— Поговорил, да, — непроизвольно на его лице родилась улыбка и не хотела его покидать.

— И? — Тирион выжидал непонятно чего.

— Ну, она спокойно восприняла информацию. И вроде поняла, — Джейме тревожил разговор.

— Спокойно восприняла? Мы об одном и том же разговоре? — Тирион был очень удивлен.

— Лучше скажи мне, какие шансы успеть позавтракать до того, как ты погонишь меня метлой в машину, м? Я чертовски голоден, хотя и ел ночью, — Джейме позорно убегал от разговора, который явно бы сказался потом на всем его дне.

— Шансы высоки, но ты ж не собираешься продолжить обсуждение со мной за завтраком… — Тирион зловеще улыбнулся. — Выкладывай, давай. Вкратце. Что она сказала?

— Была удивлена. Шокирована. Потом вроде как-то отпустило ее. Словно ничего не произошло, но она изменилась. Накормила меня едой. А потом мы пошли за продуктами и варили суп.

— М-да, это не к добру, — выдал Тирион реакцию. Теперь сильно удивился Джейме.

— Что плохого в том, то она приняла меня как есть?

— Услышать такое — травма. У травмы есть несколько стадий. Сначала шок, потом отрицание, потом преодоление и только потом осознание. Судя по твоему описанию, она очень быстро проскочила шок и залипла в отрицании.

— Черт, почему ты выбрал убить меня своим интеллектом именно этим утром, Эйнштейн, ты, мой родной? Поясняй теперь, — Джейме встревожился.

— Отрицание — это когда ты отодвигаешь от себя тревожащую проблему и делаешь вид, что ничего не происходит. Искажаешь свою картинку реальности, как изображение в телевизоре — приглушаешь, делаешь нечетким. Привыкаешь к ней, как к чему-то неприятному, но неизбежному. Как к вездесущей рекламе — со временем она перестает раздражать.

— Ну, это же здорово, — Джейме был готов выйти из комнаты, но Тирион стоял на пороге. — Постепенно примет, простит. Уже не отталкивает — это же прекрасно.

— Не совсем. Мы не знаем, что она представляет у себя в голове. Может, там вообще выдуманный мир… — произнес Тирион с расстановкой. — А ты совсем не дал информации, ЧТО и КАК ты рассказал.

— Избавь меня от повторения вчерашнего, я еле смог сформулировать… — Джейме нервно перетаптывался на пороге комнаты. — Есть пошли! Поговорим вечером, ага?

— Давай. Но так просто ты от меня не избавишься, учти, — Тирион был серьезен. — Это тебе не игрушки.

Джейме нахмурился, пытаясь догнать мысль брата. В последний момент он бросил ему: “Подожди!” и отступил вглубь комнаты. Подарок Бриенны по-прежнему лежал в кармане его пиджака, хотя он уже его вскрыл. Зачем-то он не хотел выкладывать синюю коробку на стол. Теперь же он принял решение. Браслет оделся на его руку так, словно дарившая знала точно охват его запястья. Внешне он не выглядел мягким, но внутренняя поверхность была на ощупь как шелк. Полоска кожи дважды обвивала руку, прерываясь на эмблему по центру, окаймленную бусинами с обеих сторон, и замок на обратной стороне. Матовый белый щит со вздыбившимся львом был вытравлен по камню. Бусина слева от эмблемы носила подпись J, а справа L. Цвета в основном мои, подумал Джейме. Бусин с каждой стороны было по три - алая, золотая и серебристо-голубая.

Тирион глянул на браслет мельком, но ничего не сказал, лишь приподнял одну бровь и помог застегнуть. Джейме в ответ промолчал, словно никакого вопроса и не было. Он что-то слишком много говорил в последнее время, пришло время что-нибудь да-сделать.

========== 3.18 Отец и сын /Тирион ==========

Джейме изменился, понял Тирион неожиданно. И дело было не в том, что он вернулся в два часа ночи. А в этом браслете…

Он достал его бережно, как бесценное сокровище. Не разорвал обертку, отбросив сразу, как делал обычно, а бережно распаковал. Сложил коробку и вернул в карман. Тирион молчал, внутренне крича бесконечный монолог о том, что его брата явно похитили пришельцы и подменили каким-то обстоятельным и дотошным Старком. Вот это подстава! Когда же он подошел к Тириону с просьбой застегнуть (а куда ему было деваться с одной-то рукой, а?), тот приложил все усилия, чтобы заткнуться. Джейме терпеть не мог побрякушки. Любые, даже самые простые.

Серсея готова была увешаться как новогодняя елочка, жалея лишь, что с зажженной гирляндой далеко от розетки не уйдешь. Джейме же всегда выбирал самые простые вещи. Когда-то отец подарил ему часы, и брат ими очень дорожил. Матовый белый металл циферблата, темно-красный ремень, черные стрелки. Часы были аскетичными, но Джейме любил их. Он пару раз говорил Тириону, что они вполне соответствуют его пониманию красоты. Ничего лишнего, только главное. Тирион не понимал этой разницы. По просьбе Серсеи Джейме мог надеть все что угодно, хоть голый в школу придти, но душа его к этому не лежала. Показуха в целом была одной из семейных ланнистерских черт. И Джейме был готов следовать этому курсу, но очень осторожно. Кто знает, может, он будет первым ланном, который откажется от роскоши?

Тирион застегнул браслет на запястье брата. Плоская полоска кожи, рядом с ней еще одна, витая из трех волокон. Первая пуста, на второй, соединяя по центру, белел матовый щит с эмблемой дома. Лев был очень похож на того, что отец взял их эмблемой. Почти герб.

Небольшие литеры J и L на бусинах по обе стороны. Аккуратно, можно было и все имя написать, подумал Тирион. Бусы с литерами закреплены, прочие подвижны. Их по три с каждой стороны, буквы на алых, следом идут золотые и последними — молочно-голубые, отливающие синим. Какой-то драгоценный камень, которого Тирион не знал. Неплохо смотрится, хотя цвет не фамильный.

— Спасибо, — глухо произнес Джейме, распрямляясь.

— Вечером помогу снять, — отвечает Тирион, подмигивая.

— Если надумаю снять, сообщу тебе, — отвечает Джейме, и Тириону становится не по себе. Одеть и носить не снимая? Эмм, так носят только обручальные кольца! Или памятки — временные или постоянные. Надо подумать, решил Тирион, сопровождая брата к ужину.

***

Тирион плохо спал в эту ночь. Он скрыл это от Джейме, но визит в комнату брата состоялся не в последнюю очередь потому, что он твердо знал время его возвращения. Тирион всю ночь отсматривал видео нападения и анализировал информацию. Следы вели из города и даже из страны, всплывали интересные фамилии, иногда слышанные от отца. В какой же момент он облажался? Где его поиск перестал быть тайным?

***

— Ты играешь в опасную игру.

Отец сидит за столом как сфинкс. Лицо неподвижно, в позе — вечность. Буду ли я так однажды выглядеть? Он знает ответ. Никогда. Он может думать так же логично, даже еще быстрее или круче, но… Ему никогда не стать таким, как отец. Да, по меркам этого мира он мальчишка, можно успокаивать себя тем, что рост костей завершится еще не скоро. Можно сделать операцию на ногах, даже сменить цвет радужки. Сейчас возможно все. Даже ломающийся в сторону баса голос, и тот можно изменить хоть на фальцет. Были бы деньги.

Ему не хватало другого. Уверенности в своей правоте. Вот этого холодного безличного расчета. Сверхразума. Сложно было обозначить обволакивающее ощущение, накатывающее на сына, когда он входил в кабинет отца. С одной стороны, это было царство чистого разума. С другой — ад для воли. Словно чистилище, детектор лжи и еще парочка известных человечеству пыточных механизмов включались разом. И Тирион не мог не приходить. Он раз за разом испытывал себя, не ломаясь. Находил, что он сильнее, но однажды непременно сдастся. Тирион жил в страхе перед этим днем. Сегодня же он устоял, но чего ему это стоило?