Девушка с серебряной кровью

В темноте тихо ахнула Айви, нашарила Федорову руку, сжала.

– Не бойся, – обратилась к ней Евдокия. – Нападать открыто он побоится. Что ни говори, а дед твой и Савва Кутасов в Чернокаменске люди уважаемые, с влиянием. За ними и власть, и сила, а против силы Злотников не попрет, поостережется. Я не зря сказала, что ты Акима Петровича внучка, пусть знает.

– А про какую это вы даму говорили? – спросила она молчавшего все это время Августа. – Уж не про Машку ли Кутасову?

– Долгая это история, я вам потом расскажу.

– Сейчас говорите. Потом уже может быть поздно.

И Август рассказал все об их пермских приключениях и о знакомстве со Злотниковым. Умолчал он лишь о своей разгульной жизни, но Федор Берга за это не винил.

– Значит, на кутасовские миллионы зарится, – заключила Евдокия.

– Отчего же сразу на миллионы! – возмутился Август. – Откуда в вас, Евдокия Тихоновна, такая циничность?

– Оттуда! Я Машку Кутасову знаю и глаза имею. Не нужна она такая Злотникову без приданого. Мало того что лицом дурна, так еще и характер имеет такой, за который только родной отец любить может.

– Злотников ведь и сам далеко не беден, – возразил Август. – Видели мы с Федором, как он деньгами сорил, какие драгоценности Мари дарил.

– Дарил, потому что рассчитывал вернуть все сторицей. Да только Кутасов его к своей дочери и близко не подпустит.

– Уже подпустил, – виновато вздохнул Август. – Я его с Мари познакомил.

– Ну вы, Август Адамович, и болван! – воскликнула Евдокия в сердцах.

– А что я должен был заподозрить, любезная Евдокия Тихоновна?! – сорвался он на крик, но тут же перешел на злой шепот: – Вы же не видели, как он Мари спас от верной гибели. Жизнью своей рисковал, между прочим, когда останавливал лошадей, которые ни с того ни с сего понесли. Да если бы не он, не было бы сейчас у Саввы Сидоровича дочки. Не появись Сергей, словно из-под земли.

– Словно из-под земли, говорите? – переспросила Евдокия. – В тот самый момент, когда кони ни с того ни с сего понесли? Очень уж все вовремя приключилось. Не находите? До чего же вы наивный, Август Адамович!

– Почему наивный? – спросил он растерянно.

– Потому что подстроено все от начала и до конца. Я бы на вашем месте поинтересовалась, кто тех коней запрягал. И как, – добавила она многозначительно. – Может так статься, что удивительные вещи узнаете. Ладно. – Она вздохнула. – Нечего тут стоять. Пойдемте, проводим мы вас до озера, а по дороге поговорим, решим, что дальше делать. Сергей Злотников подлец осторожный, если и решится на преступление, то сделает все так, что комар носа не подточит, – заговорила Евдокия уже на ходу. – Сколько о его злодеяниях по городу слухов ходит, а доказательств нет. Когда Степочку моего на прииске с проломленной головой нашли, свидетелей не обнаружилось…

– Соболезную вашему горю, – проговорил Август виновато и одновременно растерянно.

– Не нужно мне соболезновать. Соболезнования мне сына не вернут и его убийц не накажут.

– Вы думаете, это Злотников его? – спросил Федор. Вот теперь он знал, как погиб неведомый ему Степочка, не знал только из-за чего.

– Ругались они накануне, – вздохнула Евдокия. – До этого часа дружили, а потом разругались. А из-за чего, я не слышала. Знаю только, что Степочка собирался из артели уходить, а отпускает от себя Злотников только на тот свет… – Она немного помолчала, а потом продолжила: – В полиции сказали, несчастный случай. Камнепад. И артельщики все как один подтвердили, так и есть – камнепад, попало моему Степочке камнем по затылку. А Злотников даже имел наглость с соболезнованиями ко мне прийти, денег принес, чтобы сына похоронила по-человечески. Только материнское сердце не обманешь, знаю я, что это по его вине мой Степочка погиб. Если не сам убил, то чужими руками. У него не артель, а банда. И все их боятся. А ты, Федя, решил против него пойти, морду разбил.

Айви, все это время державшая Федора за руку, вцепилась в него еще крепче и тихо всхлипнула. Он притянул девушку к себе, поцеловал в висок, шепнул ласково:

– Не бойся, моя ласточка, все будет хорошо.

К озеру вышли неожиданно быстро.

– Ладно, – сказала Евдокия и, коснувшись Федоровой щеки, тут же отдернула руку. – Пришло время с этим нелюдем что-то решать. И без того он слишком долго землю топтал. Хватит! Но ты, Федя, не лезь, не вмешивайся. Тут все по уму сделать нужно. И поостерегись один по лесу гулять. Не хочу я, чтобы и тебя… камнепадом. Плывите уже! – Она махнула рукой. – Акиму Петровичу все как есть расскажи. Скажи, я утром на острове буду. А ты, девочка, не бойся. – Она погладила Айви по серебряным волосам. – Мы вас в обиду не дадим.

Айви улыбнулась в ответ, запрыгнула в лодку, и Федор, взмахнув на прощание рукой, оттолкнул ее от берега.

* * *

Разговор с Акимом Петровичем получился не из легких. Как и следовало ожидать, старик пришел в неистовство. И Федор никак не мог понять, чего в этом неистовстве больше, злости на него или страха за Айви. Они просидели до самого утра, так и не сомкнув глаз, и Айви, которую дед отправил спать, тоже не спала. Федор кожей чувствовал ее тревогу.

На рассвете, как и обещала, приплыла Евдокия. Была она в привычном черном платье и в надвинутом на самые глаза платке. Говорили они с Акимом Петровичем на берегу, Федора и Айви с собой не взяли. После этого разговора старик вроде бы смягчился, к тревоге его добавилась решительность. Не говоря ни слова, он вошел в дом, а когда снова вышел, Федор его не узнал. От островного затворника не осталось и следа, перед ним стоял не молодой, но еще крепкий, хорошо одетый горожанин.

– С острова ни ногой! – велел он, не глядя на Федора.

– А вы куда? – Федор чувствовал себя провинившимся мальчишкой, проблемы которого вынуждены решать взрослые люди, но не спросить не мог.

– К Кутасову, – коротко ответил Аким Петрович и, вместо посоха опираясь на изящную трость, пошагал по тропе, ведущей к берегу.

Его не было долго, до самого вечера. Федор с Евдокией и Айви уже не на шутку разволновались, когда на серебряном зеркале озера наконец увидели лодку. Аким Петрович вернулся не один, а с Августом. Берг был бледен и взъерошен, словно пережил небольшую бурю. А может, так оно и было на самом деле. Он обнял бросившуюся к нему Айви, пожал Федору руку, а на Евдокию даже не посмотрел.

– Проголодались мы, – сказал Аким Петрович устало. – Накрывайте на стол, за ужином поговорим.

За ужином разговор долго не клеился, пока Евдокия наконец не выдержала и не сказала сердито:

– Ну что там?

– Все. – Аким Петрович пожал плечами, отложил вилку. – Поговорили мы с Саввой Сидоровичем.

– О чем поговорили?

– О том, о чем Августу Адамовичу давно с ним следовало поговорить. – Старик бросил чуть укоризненный взгляд на Берга, и тот виновато втянул голову в плечи. – О связи Мари со Злотниковым.

– Поверил? – спросила Евдокия, подкладывая сначала ему, а потом несчастному Августу запеченного мяса.

– Не сразу. – Старик благодарно кивнул, а архитектор сделал вид, будто не заметил заботы. – И версию твою сначала даже отказался проверять, но я умею быть настойчивым. Сходили мы с ним на конюшню, расспросили мальчонку, который при лошадях, не помнит ли он, кто в тот злополучный день запрягал экипаж Мари. Оказалось, что мальчонка все прекрасно помнит, потому что запрягал сам.

– Сам? Митяй? – Федор вопросительно посмотрел на Августа, тот в ответ поморщился, как от зубной боли и даже челюсть потер.

– И уже запряг, – продолжил Аким Петрович, – когда на конюшню заглянул Захар Степанишин, один из конюхов, мальчишку прогнал да еще и отругал ни за что ни про что. Мальчишка, этот ваш Митяй, на Степанишина обиделся и далеко не ушел, затаился в соседнем стойле и видел, что конюх лошадей перепрягать не стал, но отчего-то долго возился с подпругой.

– Степанишина этого допросили, – подал голос молчавший все это время Август. – Долго, шельмец, молчал, но Савва Сидорович и не с такими строптивцами умеет управляться. Ему заплатили. Шип в упряжи. Пока лошади идут легким ходом, испытывают лишь определенные неудобства, но, когда скорость увеличивается, шип впивается в кожу.