Девушка за границей

– This...is многое нужно переварить.

“Боже, держу пари. Прости, что сваливаю все это на тебя без предупреждения. Я даже не мог в это поверить, когда собрал все это воедино ”.

– Возможно, ты ошибаешься. Она произносит это как вопрос.

“Тест ДНК легко даст ответ на этот вопрос”, - указываю я, пожимая плечами.

“Если это правда...”

Я широко улыбаюсь. “ Если это правда, это означает, что твой отец - истинный наследник земель и титулов Талли. Но, по крайней мере, эта информация может послужить отличным рычагом воздействия, если вы решите использовать ее против Талли. Потому что, если вы тот, за кого я вас принимаю, вы имеете право на что-то. Твой отец, — я смягчаю голос, — имеет на что-то право.

В ее глазах блестят слезы.
– Господи, Эбби.

“Мой совет? Сделай анализ ДНК. Но если все это, — я обвожу рукой море документов, выстроившихся на ее столе, — не просто одно невероятное совпадение за другим, то я уверен во всех своих гипотезах.

– Если все это правда, то я в долгу перед тобой, который никогда не смогу вернуть.

Я отмахиваюсь от этого. “О, тише. Долгов нет. Это было весело”.

Настала ее очередь ухмыляться.
– Весело, - вторит она.

– Ты даже не представляешь, насколько. Я начинаю собирать бумаги, засовывая их обратно в папку. “Я оставлю это здесь, у тебя. Это копии. И знаешь что? Есть один способ, которым ты можешь отплатить мне. Позвони мне, как только узнаешь, прав я или нет.

“Обязательно”, - обещает она.

Несколько минут спустя я выхожу на прохладный ночной воздух, рассеянно заказывая Uber, который отвезет меня обратно в Ноттинг-Хилл. Вихрь информации и хаотичных мыслей захлестывает мой разум. И вместе с умственной перегрузкой приходит чувство удовлетворения, такое глубокое и чистое, что вызывает прилив слез.

Я разгадал тайну. Месяцы переворачивания камней, копания в каждом уголке и щели, разъездов по всей стране, разбивки лагеря в библиотеке. Все это достигло кульминации в этот момент.

Я никогда так не гордился собой.

Но, пожалуй, самое приятное то, что я искренне верю, что каждый получил в этой истории какую-то версию своего "Долго и счастливо". Возможно, Джозефина и не выбирала Роберта, но он получил свой счастливый конец, или некое подобие его. У него появилась семья. Жена, которая, я надеюсь, заботилась о нем, хотя, судя по переписке Фарнхэма, Эвелин действительно казалась милой и доброй. Я надеюсь, что она была добра к нему.

И Джозефина получила Уильяма. Потому что, как она сказала Роберту в своей записке, ее судьба связана с Уильямом. Куда бы он ни пошел, мое сердце всегда будет следовать за ним. Самое главное, что их сын, плод их любви, пережил трагедию. Так что в каком-то смысле они вдвоем продолжали жить.

Я стою на обочине в ожидании машины, мои мысли возвращаются к тому, что мистер Баксли сказал вчера в библиотеке. Наш разговор не выходит у меня из головы по дороге домой. Во время принятия душа перед сном. Когда я забираюсь под одеяло. Это жужжит у меня в голове часами, пока это все, о чем я думаю, - те последние минуты между Джозефиной и Уильямом на тонущем корабле.

Наши последние мгновения, наши сожаления. Я представляю, какими были бы мои мысли, если бы они были последними в моей жизни. Что бы я хотел оставить позади. Чья рука, я бы хотел, протянулась к моей.

Затем я выдыхаю. И я знаю, что мне нужно сделать.

Но сначала мне нужно собрать вещи.

52

ЯУже ДОВОЛЬНО ПОЗДНО, КОГДА ЧЕРНОЕ ТАКСИ ПОДЪЕЗЖАЕТ К выходу Из терминала АЭРОПОРТА. По дороге сюда у меня чуть не потекла кровь из отпечатков ногтей на ладонях. Как только машина останавливается, я выпрыгиваю со своим чемоданом и проскакиваю через автоматические раздвижные стеклянные двери.

Перед тем, как выйти из дома, я написала ему, что хочу сказать ему кое-что важное.

Он согласился подождать меня.

Теперь каждая прошедшая минута кажется ему бесконечной возможностью передумать.

Подвесные указатели указывают путь к контрольно-пропускному пункту службы безопасности, когда я бегу трусцой по натертому воском вестибюлю, преодолевая полосу препятствий из маленьких детей и остановившихся туристов. Бизнесмены в черных костюмах и женщины, размахивающие огромными сумочками. Я удивлен количеством энергичных путешественников, которых я встречаю в этот час.

Голос в моей голове насмехается над каждым моим быстрым шагом. Что, если он больше не хочет, чтобы я ходила с ним? Что, если он решит, что я не стою таких усилий? Пришел к выводу, что он справится намного лучше, чем какой-нибудь зануда-американец с умным ртом?

Но я подавляю это дерьмо. Я напоминаю себе, что если это реально, то не имеет значения, как мы сюда попали. Только то, что мы сделали.

Приближаясь к охране, я вглядываюсь в толпу в поисках его лица. С каждой проходящей секундой коготь страха и тревоги сжимается все крепче на моем горле.

Пока я не замечаю его у плантатора.

Глаза Джека встречаются с моими, и на его губах появляется сдержанная улыбка.

Когда я подхожу, он обращает внимание на чемодан на колесиках в моей руке.

– Куда-то уходишь?
– беспечно спрашивает он.

Дрожащей рукой я вытаскиваю листок с напечатанным посадочным талоном из заднего кармана.

“Это невозвратный билет”, - говорю я ему.

Его кристально-голубые глаза мерцают. “Это серьезное обязательство”.

Мне удается выдавить слабую обнадеживающую полуулыбку.
– Если приглашение остается в силе, я бы хотела поехать с тобой в Сидней и познакомиться с твоей мамой.

“Что заставило тебя передумать?” Он замолкает, на его лбу появляется морщинка. Ему явно не хочется продолжать, но в конце концов он спрашивает: “А что насчет Нейта?”

“Я знаю, это заняло намного больше времени, чем, вероятно, было честно, но я понял, чего я хочу. У меня были все эти запутанные чувства между вами двумя, но мой отец был прав. Мы не можем любить двух людей одновременно. Я быстро выдыхаю. “И я влюблен в тебя”.

“Это правда?” Говорит Джек, сдерживая гордую усмешку.

“Думаю, я была очарована идеей быть с Нейтом”, - признаюсь я.

Я сглатываю, пытаясь подобрать правильные слова, хотя я так много практиковалась в этом по дороге на такси. Но трудно объяснить, что я чувствую к Нейту. Помимо дикого физического влечения, я была очарована им. Или, скорее, идеей о том, кем я могла бы быть с ним. Но это был костюм, роль, которую я должен был сыграть в пародии на мою жизнь, разрисовывая себя в сценах, которым я не принадлежал. Это было не более реально, чем жить опосредованно давними подвигами моего отца.