Девушка, змей, шип

Сорэйе доводилось смотреть на праздник лишь с крыши, куда иногда доносились какие-нибудь звуки. Оказавшись посреди этого множества красок, она поверила, будто в грядущем году и ее ждали перемены. Поверила, что наконец-то свершится чудо весеннего обновления. Она бы не отказалась от миндаля, но вокруг столов было слишком много людей. Вместо этого она нашла безопасное место под сенью ветвей багрянника с распустившимися фиолетово-розовыми цветами. Из-под них она продолжила наблюдать за праздником с безопасного расстояния.

Сорэйя думала, что у нее будут сложности из-за большого количества людей. И правда, ей приходилось тщательно следить за каждым своим движением и шагом. Однако она осознала, что в такой большой и разношерстной толпе она могла затеряться. Никто не смотрел на нее, не бросал взглядов на ее перчатки, не пытался узнать, кто она такая. И при всем этом она чувствовала себя свободнее, ощущала к себе больше внимания, чем когда бы то ни было прежде.

Стоя под деревьями, Сорэйя могла бы и вовсе позабыть, зачем пришла на празднество, но через час до нее донеслись бурные приветственные крики, перекрывшие прочий шум. Сорэйя повернулась туда, откуда они доносились. Оказалось, что через толпу шел Соруш. Группа солдат подняла кубки ему вслед. Вместо грузных, подобающих шаху одежд он был в простом солдатском красном камзоле. Он хорошо смотрелся с его черными волосами и бронзовой кожей. До смерти отца Сорэйя отмечала Новруз вместе с Сорушем и Ло-ле. Соруш крал для них выпечку, и тогда он и Ло-ле приходили в покои к Сорэйе.

Сорэйя вышла из тени дерева и двинулась за Сорушем. Продвигаться через толпу приходилось не спеша, тщательно следя за тем, чтобы не подходить к людям чересчур близко. В итоге она потеряла Соруша из вида рядом с выстроившимися в ряд кипарисами, разделявшими сад на четыре части. Сорэйя продолжила прокладывать себе путь в том же направлении, чувствуя некое сходство со змеей, не способной идти по прямой.

Миновав кипарисы, она вновь заметила красный камзол Соруша, хорошо видимый издалека. Интересно, куда он так решительно и энергично шел? Он едва смотрел по сторонам, продвигаясь сквозь толпу так, будто этих людей не существовало. Не спеша следуя за Сорушем, она посмотрела вперед, пытаясь понять, куда он направляется. Впереди Сорэйя увидела шатер, в котором гости могли насладиться тенью и отдыхом.

Тут она заметила в шатре ждущую жениха Ло-ле и остановилась словно вкопанная. Рядом с Ло-ле стояла Таминэ. На лбу у нее не было складок, а взгляд был теплым.

Сорэйя спряталась за цветущим миндальным деревом близ шатра и наблюдала за тем, как Соруш присоединился к невесте и матери. По ним сразу было понятно, что они члены одной семьи. Ло-ле обворожительно улыбалась, в глазах ее сверкали искорки. Наблюдая за тем, как Соруш берет руку Ло-ле и нежно поглаживает ее по костяшкам, Сорэйя вспомнила слова Рамина: «Не пристало кому-то вроде Ло-ле скрываться». Таминэ с сияющей улыбкой смотрела на сына и новообретенную дочь, которой сможет гордиться. Сорэйя никогда не видела ее такой беззаботной.

Сорэйя вцепилась одетыми в перчатки руками в кору дерева. Смотря на собственных мать и брата, а также на свою единственную подругу, она не видела рядом с ними места для себя. В их сияющих улыбках она видела правду: ей было суждено потерять их. В их жизнях было место радости. И как бы ей ни не хотелось этого признавать, но Сорэйя знала, что в глубине души всегда будет таить на них обиду.

Обиду за то, что им ведома радость, и даже просто за возможность познать ее.

Сорэйя незаметно подалась назад, подобно тени в полдень. Однако людей значительно прибавилось, и толпа казалась ей неприступной стеной. Она попыталась контролировать свое дыхание и успокоить разошедшееся сердце, одновременно ища прореху в толпе. Но уже через несколько шагов она почувствовала, как кто-то врезался ей в ноги. Она отпрыгнула назад и увидела пробегавшую мимо маленькую девочку. Сорэйя вся похолодела, а в глазах потемнело от страха, что девочка рухнет замертво. Однако она лишь задела подол платья. Встав, девочка умчалась прочь, даже не обратив на Сорэйю внимания.

И все же Сорэйя не могла успокоить неистово бьющееся сердце. Она продолжила попытки пробраться сквозь толпу, опьяненная смесью паники и облегчения. Она шла с опущенной головой. Горящие щеки подсказывали, что вены на лице должны были заметно позеленеть. Однако из-за этого она все чаще ненароком задевала людей. Ее сердце невольно екало при каждом прикосновении, и она быстро измоталась от непрерывных приступов страха.

Сорэйя вся сжалась и сгорбилась, пытаясь как можно сильнее ссутулить плечи. Она склонила голову и обхватила талию руками. Ей даже казалось, что она стояла на месте, но точно сказать она не могла, так она была растеряна. Под кожей ощущалось давление в венах. «Не теряй сознания», – подумала она, борясь с головокружением и пытаясь усмирить трепещущее сердце. Если она потеряет сознание, кто-то может дотронуться до ее лица или снять с нее перчатки, чтобы нащупать пульс. «Не теряй сознания, не теряй сознания».

Кто-то крепко сжал ее плечо. Другая рука крепко схватила ее за предплечье. Кто-то старался помочь ей.

– Нет, – слабо сказала Сорэйя. – Нет, не надо…

Сорэйя подняла голову, чтобы взглянуть на наивно решившего помочь ей человека, не ведавшего, что это не ей угрожала опасность, а окружающим. И что эта опасность исходила от нее. Через закрывавшие лицо волосы она увидела знакомого молодого человека в красном.

– Азэд, – выдохнула Сорэйя.

Он удивленно моргнул.

– Вы знаете меня? – произнес он, приятно удивленный.

– Вам не стоит приближаться ко мне, – ответила Сорэйя и попыталась отстраниться. – Вы не понимаете…

Однако Азэд не дал ей вырваться.

– Не переживайте, – сказал он. – Я тоже вас знаю, шахзаде бану.

Сорэйя застыла, придавленная рукой молодого человека. В голове у нее крутились его слова. Он сказал, что знает ее. Но что ему известно? Азэд обратился к ней согласно титулу, так что он должен был знать о том, что она принцесса. Но известно ли ему, почему она была в перчатках этим теплым летним днем? Знает ли он, почему она старается спрятать лицо? Осознает ли, что лишь слой ткани отделяет его от смерти?

– Вы плохо выглядите, – отметил Азэд. – Могу ли я чем-то помочь?

Сорэйя отложила вопросы на потом. Она по-прежнему находилась посреди сада и толпы. У нее немного кружилась голова.

– Мне нужно попасть обратно во дворец, – ответила Сорэйя сипло.

Оказавшись внутри, она сможет сбежать через потайные ходы. Никогда еще их холодные, погруженные во мрак стены не казались ей столь привлекательными.

– Я провожу вас.

Он повел ее через толпу, держа за плечи. Его рука одновременно удерживала ее и защищала от случайных прикосновений других людей. Сердце Сорэйи успокоилось, а голова прояснилась. Она казалась себе невесомой, будто бремя любой ответственности спало с ее плеч, а сама она – всего лишь пассажир в собственном теле.

Однако на подходе ко дворцу у Сорэйи появился новый повод для беспокойства: в тени широкого входного айвана, ведущего во дворец, стоял Рамин. Если они зайдут сейчас, то он непременно заметит ее. Сорэйя не была готова вновь увидеться с ним столь скоро после их вчерашней ночной стычки.

Она внезапно остановилась. Азэд настороженно нахмурился.

– Не здесь, – пояснила она.

Сорэйя свернула вправо, и он последовал за ней в расположенный сбоку от дворца плодовый сад. Стоило им оказаться в главном саду, как толпа начала заметно редеть, пока они и вовсе не остались одни. Но даже теперь Сорэйя не стала отстраняться и сбрасывать с себя руку Азэда. Сейчас его близость была не просто защитой, но и своеобразной роскошью, глотком пьянящего вина, которого ей, должно быть, больше не испить. Что плохого в том, чтобы немного растянуть мгновение?

«Нехорошо так. Он не знает, что ты такое и как опасна», – прозвучал голос у Сорэйи в голове. Азэд сказал, что знает ее, но он не мог знать всей правды. Иначе бы он не прикасался к ней с таким спокойствием.

Сорэйя резко остановилась под гранатовым деревом, и рука Азэда соскользнула с ее плеча.

– Благодарю, но остаток пути я могу пройти и одна.

– Разумеется, шахзаде бану, – ответил он, слегка склонив голову в поклоне. – Я рад, что смог помочь. Для меня это честь. Могу ли я сделать для вас что-то еще?