Девы ночи

– Нужно спасать Дзвинку. С утра вы должны поехать к пану Роману.

– Хорошо, я сделаю все, что в моих силах. Но что я скажу ему?

– Скажете, что я жив. И у меня кассета. Кассету я меняю на Дзвинку. Вы забираете Дзвинку, отвозите туда, куда я вам скажу, а потом привозите кассету.

– Он может не поверить мне после всего этого… Ведь это я вас ему подсунула.

– Но у него нет выбора. Давайте посмотрим несколько минут, что там снято, вы перескажете Роману, и это будет неплохое доказательство.

Я включил магнитофон, вставил кассету, и вскоре на экране появился голый товарищ Бобрик с двумя девочками. Одна сидела на нем и сонно покачивалась, вторая целовала ему ушко.

Через пятнадцать минут пани Алина сказала:

– Достаточно… Я уже старая женщина, чтобы такое смотреть… Куда я должна привезти вам вашу Дзвинку?

– Я покажу вам. С утра вы подбросите меня к знакомому, я буду ждать вас там. Но смотрите, чтобы за вами не следили.

– Я думаю, вам стоит заночевать у меня.

– Неплохо бы.

– Ну, тогда идите наверх. Там свободная комната.

Она поднялась с дивана. Заметно нервничала.

– Я мог бы скопировать у вас эту кассету?

– Милости прошу. Разберетесь сами с техникой?

– Почему нет? Мне нужна только какая-нибудь чистая кассета.

– Вон там, на полке. Берите любую. Но зачем вам копия?

– Да так, на всякий случай.

– Не хотите мне говорить… – вздохнула она. – Но, возможно, вы правы. Спокойной ночи.

Я соединил оба видеомагнитофона шнурами, в один вставил кассету Ярка, а во второй чистую, и запрограммировал. Три часа, пока будет копироваться кассета, я, конечно, не собирался куковать и, допив токай, лег спать.

XV

Утром меня разбудила хозяйка.

– Ну вы и спите! Еле вас добудилась. Быстренько пейте кофе и едемте.

Мы сели в машину, и я с удовольствием следил за движениями пани Алины – она полностью вернула себе самообладание.

– Ох, и лайдаки [77] ! – бурчала она. – Все, кончено. Чтобы я когда-нибудь еще вляпалась в что-либо подобное – боже сохрани. Мне очень жаль, что вам пришлось все это пережить.

– Но это еще не конец.

77

Плуты, негодяи (укр.).

– Не может быть. Это должен быть конец. Я чувствую, что все будет файно.

Она подвезла меня к Франю.

– Я буду ждать вас здесь. Глядите только, чтобы за вами не было хвоста, – сказал я, вылезая.

Франь встретил меня, как обычно в такую пору, растрепанный и заспанный, и с очередной телочкой в постели.

– И чего тебе не спится? – зевал он во весь рот. – Я ведь веду ночной образ жизни. Как волк. Если я поздно ложусь, то поздно встаю. Ты должен бы это запомнить.

– Я прекрасно помню твои волчьи привычки. Но у нас нет времени. Вот кассета. Ты должен торопиться. Хорошо бы еще сегодня накрыть их. Потому что об этой кассете они уже пронюхали.

– Да-а-а? – переспросил Франь недовольно. – Каким образом?

– Они убили фотографа, который снимал эти игрища. Они искали эту кассету, но не нашли. Кассета оказалась у меня. А они думают, что убили меня.

Франь нахмурил брови и внимательно на меня посмотрел.

– На привидение ты не похож. Но когда-нибудь им станешь, если не бросишь дурацкую привычку совать всюду свой нос…

– Обязательно приму к сведению.

– Сейчас я соберусь и поеду к своим. Только дай мне выпить кофе.

Мы зашли на кухню. Франь поставил чайник с водой на огонь и закурил сигарету. Потом положил передо мной лист бумаги и карандаш.

– Нарисуй, как размещены их дома. Сколько в каждом доме людей. И где именно может быть кассета.

Я начертил план.

– Есть один нюанс, – сказал я. – Я должен где-то переждать. С минуты на минуту они узнают, что я жив. И начнут меня вычислять.

– Странно, как у тебя все распланировано. Прямо ушам своим не верю. Так ты собираешься пересидеть у меня?

– Если не возражаешь, – улыбнулся я.

Франь пожал плечами.

– Ладно, сиди. Но там у меня телочка, – кивнул он наверх. – Она еще спит, но когда проснется, то будет весьма удивлена. Надеюсь, ты не будешь делать попыток соблазнить мою телочку. Вот ключ, если захочешь выйти. Думаю, после обеда я приду.

– А что телочка? Она у тебя живет?

– Временно. Как только они начинают обустраивать мой быт, я их меняю.

– А эта, догадываюсь, еще совсем свеженькая?

– Свежее не бывает. Вчерашняя. Знал я ее, правда, давно, но только сейчас затащил в кровать. Надей зовут.

– Надя? Погоди, не та ли это Надя, которую мы с тобой поздравляли во «Львове» с днем рождения?

– Два года назад? Она. – Он на минуту замолчал, потом хлопнул себя по лбу. – Э! Да ты ее знаешь! Чтоб я скис – ты ее трахал! – Франь заметно возбудился. – Ха! Так мы молочные братья?

Я рассмеялся.

– Выходит, что так.

– И почему вы разошлись?

– Она попыталась обустроить мой быт.

Теперь мы оба залились смехом. На прощание Франь ткнул мне под нос указательный палец:

– Она моя, врубился?

– Я давно о ней забыл, – соврал я.

Я налил кофе, открыл шампанское и, закинув ноги на стол, развалился в плетеном кресле. Теперь главное, чтобы пани Алина успела забрать Дзвинку до того, как там устроят облаву. Для меня нет ничего хуже ожидания. В обществе бутылки делать это значительно приятнее, но нервы все равно на пределе.

На лестнице послышалось шарканье, шаги свернули в ванную, полилась вода и зажглась колонка. Я удобнее умостился в кресле, убрав ноги со стола. Сейчас появится заспанная Наденька со своими румяными щечками и глазами, в которых застыло неизменное детское изумление. Так оно и вышло. Панна в фланелевой рубашке Франя замерла от неожиданности на пороге кухни. Кого-кого, а меня она здесь не ожидала увидеть.

Она несколько раз похлопала своими большими ресницами, но от этого сообразительности в ее глазах не прибавилось. Наконец она пришла в себя и открыла пухлые сочные уста, на которых соблазнительно блестела слюнка, и которыми она… которыми она… ну, да не будем отвлекаться.

– Что ты здесь делаешь?

Я пожал плечами.

– Жду одного человека.

– А куда девался Франь?

– Уехал по делам. Садись и пей кофе. Сделать тебе бутерброд?

– О, я вижу, ты здесь чувствуешь себя, как дома?