Девять хвостов небесного лиса (Ку-Ли)

— Все. Он будет с тобой.

Софья с ужасом смотрела на мое белое лицо. По полу расползались кровавые кляксы.

– С вами все в порядке?

Я помотала головой, указывая скрюченными пальцами на ее мобильный телефон. Он ожил, издав замысловатую мелодию.

– Да, мой сладкий. Ты один? Соскучился? Конечно, я еду.

Муж? Я ушла от него. Скоро получу развод. Что? Ты счастлив?

Она отключила телефон. На губах играла улыбка.

– С ума сойти. Соскучился и даже выключил компьютер. Приготовил ужин и ждет. Подумать только, он ждет меня!
– Швырнула деньги на стол, толстую пачку, и сладко потянулась.
– Не зря мне вас рекомендовали. Вы действительно… ведьма.

– Пророчица, - просипела я.

– Один черт.

Она не спросила, как долго он будет вместе с ней. А я не сказала. Зачем лишать человека столь короткого счастья?

Когда она ушла, я с трудом поднялась с кресла, ничего не чувствуя. Все выжгло.

По стеночке, по стеночке. На кухню. В горле знакомая жажда.

Сухой язык прилип к зубам.

Олег успел выкурить всю пачку. Его глаза, как и мои, были мертвыми. Он знал, что произойдет.

– Опять?
– Лялька едва не плакала. — Ты же обещала! Ты обещала мне!

Я достала из холодильника початую бутылку водки и выпила ее всю - винтом.

Дальше - темнота.

* * *

То был, наверное, самый сильный запой. Я стремительно теряла человеческий облик, расплачиваясь за содеянное. Но ни секунды не жалела. Почему-то казалось, что один этот мой поступок перевесит прошлые грехи.

На следующий день Олег забрал дочь и куда-то уехал. Или мне так запомнилось? Не знаю. Сейчас и неважно.

Иногда выныривала из забытья, встречала у порога незваных гостей и ворожила, протискиваясь в узкую щель чужого будущего. Слонялась по квартире, то и дело, натыкаясь на зеркала. И не понимала, откуда в нашем доме столько зеркал.

Уже потом Олег признался, что это был совет психотерапевта:

«Ваша жена увидит, во что превратилась, и вернется в семью».

Хреновый психотерапевт.

ВТОРОЙ

…Я очнулась.

В жизни ничего не изменилось.

Все так же бухтел телевизор, все так же пальцы студил холод, все так же бил озноб одиночества. В настоящем не было ничего, что могло бы удержать. Если нет Олега, зачем жить?

Телефонный звонок — он всегда внезапен. Даже и тем более, когда его ждешь.

– Что делаешь?
– Судя по звукам, Дима сидел в ресторане. Пианист играл «Killing Me Softly». Довольно неплохо играл. Даже по телефону.

– Ужинаю.

– Я по делу.

– Выкладывай.

– Нам надо жить вместе. Тогда я не буду ни с кем встречаться. Тебе же нужен мужчина в доме?!

– Зачем?

– Любой женщине нужен мужчина. В постели. В доме. В жизни.

Бросила трубку.

Любой женщине нужен мужчина. Смешно. Мать внушала мне эту мысль с детства: хорошие девочки выходят замуж, хорошие девочки рожают детей, сидят дома и никогда не изменяют мужьям.

Хорошей девочкой я никогда не была. Когда же тебе за сорок, глупо прятаться за мужскую спину.

– И откуда в тебе, глупой бабе, столько феминизма, столько стремления к свободе? — удивлялся Олег. — Ты же из себя ничего не представляешь.

– Что ж ты меня, такую дуру замуж взял.

– Когда я тебя брал, ты дурой не была.

– Получается, ты меня сделал такой?

– Дура!

Он уходил. Хлопок двери — холостым выстрелом. Но я не боялась, что Олег не вернется. Тогда наша связь была сильнее, чем любовь или ненависть. Я была его дурной привычкой. А дурные привычки можно бросать бесконечно.

* * *

Терпение Ляльки лопнуло в мае. Вспомнить бы, какой год на дворе стоял. Ну, неважно — календарные отметины ненадежны.

Особенно по прошествии времени.

У нее тогда с учебой проблемы начались, из двоек не вылезала, да и с подружками не задалось. Натура скрытная, в себе все держала. Как я ни пыталась, так и не смогла увидеть, что у нее в душе: плотные тяжелые шторы. Посторонним вход воспрещен.

Я была посторонней.

Фотография того периода. Улыбающийся Олег, напряженная Лялька, и я - бледная тень в иссохшем теле. Я тогда только-только курс лечения прошла. Дала домашним слово, что больше никаких гаданий на дому. Да и вообще наш дом — наша крепость. И в нем не должно быть чужих. Только Олег, Лялька, я и моя маман по праздникам. В виде исключения. Мы обычная нормальная семья. Я домохозяйка. О том, чтобы мне выйти на работу, и речи не шло. Зачем позориться? У Олега бизнес начал налаживаться. Деньги в доме были. Вот он и решил:

– Времени у тебя — вагон. Пора уделить его семье. Займись чем-нибудь полезным!

– Чем?

– Сиди дома и вари борщи.

Борщи… Время и терпение залечили раны и надломы. И даже Лялькины шторки чуть-чуть приоткрылись, пропуская свет и тьму моей души. Олег вновь стал со мной спать и теперь находил в сексе свое, извращенное удовольствие. Маман все чаще приходила на ужин — не только по праздникам. Мной были довольны. Все шло так хорошо, что становилось страшно. Не сорваться бы!

– Теперь тебя даже людям можно показывать, - сказала как-то раз Лялька за семейным ужином.
– Как обезьянку.

Олег и маман переглянулись. До этого Лялька вообще никак ко мне не обращалась.

Обиду я проглотила. Она сделала шаг навстречу - и я уцепилась за шанс:

– Разве во мне есть что-то обезьянье?
– улыбка через силу.
– Я все-таки человек.

– Была когда-то.

– А теперь?

– А теперь ты у нас гадалка! Вешаешь людям лапшу на уши! Дураки верят!

– У каждого есть право верить в то, во что он хочет. Хочешь — в Бога. Хочешь — в черта. Хочешь — в себя. Мне казалось, люди от меня уходят счастливые.

– Уходят. Только недалеко. После твоих сеансов они мрут, как мухи. Ты им всем врешь.

– Не всегда можно говорить правду.

– А кому нужна твоя ложь?

– Ляля!
– охолодил Олег.

– Что - Ляля?! Я уже четырнадцать лет Ляля. Ты разве не знал, папочка, что дети алкоголиков рано взрослеют? А твоя жена хоть на человека стала похожа. За что ей отдельное спасибо.

Маман тонко улыбнулась, одобряя действия внучки. Впрочем, Ляльку она всегда поддерживала, видя в ней свое собственное - и возможно, более удачное — продолжение.

– Ты куда, Кася?
– Олег испуганно приподнялся. Вид у него был на удивление забавный.

– Пойду, покурю на лестницу, - надеюсь, прозвучало ровно и равнодушно.

Конечно, Лялька была права. На все сто. К тому времени я уже привыкла, что все вокруг меня правы.

На лестнице воняло мочой и табаком. Я прижалась к стене и закурила сигарету. Ломало. Зачем мне все это? Ради кого? Чтобы все были довольны? Оправдать чьи-то ожидания? Странный расклад. Когда я жила для себя — Олег и Лялька были несчастливы. Когда я жила для них — несчастлива была я. Ну и как разрубить гордиев узел? Уйти? Остаться?