Девять хвостов небесного лиса (Ку-Ли)

И тут появилась она.

Марга.

* * *

Аккуратный пальчик на кнопке звонка. Она могла стоять часами, нажимая, пока не откроют. В кармане шубки грелись ключи. На моей памяти Марга ими ни разу не воспользовалась.

Прошла на кухню, цокая сапожками.

— Ты помнишь, что тебе завтра работать?

– Помню. Я сегодня уволилась. Сделала все, как ты сказала.

– Тогда выпьем! — Быстро нарезала колбасу, сыр, вымыла яблоки, открыла банку икры, достала из морозилки заледеневшую бутылку. Плеснула в стакан. Марга терпеть не могла стопки, пила большими порциями, никогда не пьянела.

– Вздрогнули! Вечная память!

Водка обожгла и охладила. Закусили красной икрой и яблоками.

– Как же ты про Олежека не почувствовала? Тоже мне, пророчица!

В который раз я подивилась глазам Марги: они у нее очень красивые — выбеленные злостью и ненавистью, с черными, почти матовыми зрачками.

– Все мы не совершенны. И сейчас ничего не чувствую. Словно он где-то здесь, живой, но чужой. Не знаю, как тебе объяснять.

– Объяснять - не надо. Побереги слова для клиентов.

– Я даже плакать не могу.

– Разве ты умеешь?
– она, не чокаясь, выпила еще. Мелькнул раздвоенный язычок. Как у змеи. Тот, кто видел Маргу впервые, смущался и невольно отводил взгляд. Сама Марга не любила говорить о причинах этого дефекта, равно как и о глубоком шраме на шее. Шрам обычно маскировала - шарфиком или бархоткой.

Сегодня - бархотка.

Она закурила, чуть рисуясь. Знала, что хороша.

– Кто в известность-то поставил? Кто у нас такой добрый?

– Неважно.

– И ты конечно тут же позвонила бывшей подружке?

– Алла так ничего толком не объяснила.

– Эта амёба?
– плечико презрительно дернулось, ткань соскользнула, обнажив почти прозрачную кожу.
– Могла бы и меня спросить. Я бы тебе в подробностях рассказала…

Хруст яблока. Я почувствовала себя змеем, которого Ева лихо обвела вокруг пальца.

– Чего смотришь? Я же в морг ездила.

– Зачем?

– А зачем в морг ездят? Не на экскурсию же! Олежека опознавать. У него до самого подбородка шов. Криво зашили. Не эстетично. И рана в боку — во-от с такой кулак. Амёба наша последний долг отдать так и не смогла, все в обморок валилась. Мне даже как-то неловко стало. Вторая тоже там без толку была. В вашей семье — все амёбы.

Вторая — Лялька. У них с Маргой давняя вражда, и теперь уже непонятно, кто побеждает — моя дочь или моя… начальница.

– Про его дела тебе что-нибудь сказали? Ну, про дела Олежека?

Значит, он для нее «Олежек». Интересный расклад.

Поняла. Осеклась.

Глаза в глаза.

– Жены обычно мало что про дела мужей знают. Особенно бывшие. Любовницы — другой расклад.

– Ревнуешь? — Марга улыбнулась, ступив на твердую почву.

– К прошлому не ревнуют, ревнуют к будущему. Но ты меня удивила.

– Ну что за жизнь!
– она щелкнула зажигалкой.
– Только, думаешь, наладилось — и все кувырком!

– Сама проговорилась.

– Я и не скрывала, - Марга была невозмутима.
– Олежек давно клинья подбивал, когда еще у вас жила. Сопротивлялась, сколько могла, но потом устала. Он ведь угрожал меня выгнать. А потом взял да и подружку твою привел. Помнишь, как все было?

Если бог хочет наказать, то дает тебе хорошую память. В тот момент, когда Алла вошла в мой дом, меня уже увезли. Я содрогнулась, вспомнив собственную грязную тушку, скрученную ремнями.

– Мне пришлось уйти. Они были очень рады, кстати. Дочь твоя даже вещей не дала собрать. Выставила на улицу, в чем была. Чего молчишь-то?

– Слушаю.

– Правильно. Слушай.

– И сколько вы уже с ним?

– Какая разница?! Так, время от времени развлекались. Я его пару лет назад снова встретила, - еще щелчок зажигалки.
– Былые чувства вспыхнули вновь… Твой муж — сволочь высшей пробы.

– Был.

– Но денег дал. Тебя уговорил. За что ему посмертное человеческое спасибо. И хватит о нем, ладно?

Мелькнул змеиный язычок.

– Работаешь с завтрашнего дня, - Марга перешла на деловую волну.
– В салон — к десяти. В половине одиннадцатого у тебя запись. Больше не пей. Тебе на сегодня достаточно. Как раз к утру в нужной форме будешь. Мы тебе такой пиар сделаем, будешь в полном шоколаде.

Представила себя в шоколаде. Не сказать, что приятно.

– Может, зря мы это затеяли? Ведь рано или поздно сорвусь. И что ты тогда со мной будешь делать?

– В салоне нарколог есть. Выведет, куда надо. Хочешь — в астрал, хочешь — в нирвану. Доставит быстро и без проблем. Для тебя — бесплатно. Бонус от фирмы. Так что не дрейфь. Пара любовных приворотов или что там тебе заказали, и никаких проблем - войдешь во вкус.

На пороге оглянулась — легкая, красивая, грациозная:

– И знаешь что, дорогая? Олежека не жалей. По делам своим получил. Воздалось сволочи.

– По каким делам?

– А то ты не знаешь!

– Он мне про свои дела не рассказывал.

– Странно… Впрочем, теперь неважно. Про дела его забудь.

Так, проблемы в бизнесе. Все в прошлом. В последнее время он был совсем никакой. Блеклый, суетный, пить стал. Не как ты, конечно, но без похмелья не обходилось. Деградировал, в общем.

Стопка водки задрожала в руке:

– Марга! Почему не сказала? Я бы ему помогла!

– А что говорить? — она прошлась на каблуках, охорашиваясь.

– Чем бы ты ему могла помочь, если себе не можешь? Да и на кой черт он тебе сдался? Даже в постели стал никакой. Так что забудь. Похоронили, и ладно. Перед тобой сейчас совсем другие задачи. Ты же пророчица! Вот и занимайся своим делом!

* * *

Впервые я увидела Маргу на лестнице собственного дома. Соплюха, жалась к батарее, согреваясь. От одежды шел пар. Рваные кеды набухли от влаги и пованивали. Вторые сутки дождь.

Учуяв свежий табачный дым, соплюха повела носом:

– Тетенька, дайте закурить… А прикурить?.. Сигареты у вас, тетенька, вкусные.

– Обыкновенные.

– И обыкновенное может быть вкусным. Неважно, что оно обыкновенное, правда? Главное, что оно доставляет удовольствие.

– Странное заявление для тинэйджера.

– Мне семнадцать, - она зябко повела плечами. — И причем тут возраст? Кто много видел, мало плачет.

– Лопе де Вега.

Она сделала вид, что поняла:

– Ну да, Вега… Вот и дядя Митя то же самое говорил, пока не помер. Он много поговорок знал — образованный. Выпьет, и давай из классики шпарить. Король Лир там, Йорик. Шекспира уважал.