Девять мечей Акавы

Внимательно рассмотрев увеличенную голограмму местности, он нашел в одном месте красную точку несоответствия и снова увеличил этот участок. На увеличенной голограмме хорошо стало заметно скалу, которая выделялась на общем фоне соединенных карт. Еще раз сверив карту и направление, агент достал бинокль и внимательно изучил это место. Скалы там не было.

— Опа! — Владислав довольно потер руки. — Значит, здесь все-таки что-то есть.

Подумав секунду-другую, он активировал скафандр, закрывшись броней до самой макушки, и, вскочив в седло, рванул вверх по склону. Вскоре его снова со всех сторон окружила белая пустыня. Долетев почти до того же места, где он чуть было не врезался в скалу, Владислав сбросил скорость и стал подкрадываться со скоростью пешехода. Момент, когда многотонная махина камня, словно на пружинах, выпрыгнула наружу, он едва не пропустил. Остановившись, Владислав осмотрелся и, легонько тронувшись, попытался объехать скалу справа. Через сотню метров перед ним совершенно беззвучно выдвинулась еще одна скала. Минут десять он лавировал, уворачиваясь от выпрыгивающих скальных глыб, затем набрав высоту, спустился вниз, туда, где на снегу все еще были видны красные пятна — результат его эмоций, внезапно вырвавшихся наружу. Опустившись недалеко от этого места, Владислав огляделся. Он пытался найти брошенные впопыхах консервные банки, но не заметил ничего, хотя бы отдаленно их напоминающего. Через пару минут он вдруг почувствовал смутное беспокойство. Оглянувшись вокруг, он не заметил ничего необычного, но беспокойство нарастало, и мурашки забегали сначала по спине, а затем и по волосам под скафандром. Владислав снова резко обернулся и почувствовал себя так, как будто кто-то заглянул ему в глаза.

Солнце опускалось за гребни гор, и снег, еще совсем недавно ослепительно белый, теперь, освещенный одной из двух лун, становился темно-голубым. В сумеречном свете Владислав повернулся к скуттеру и вдруг заметил черную дымку, которая метнулась от его гравицикла в сторону, тут же бесследно растаяв. Он резко шагнул в сторону и обернулся — там, где он только что стоял, в сумерках была заметна его тень. Через миг она рассосалась, и уже знакомые мурашки забегали по спине снова. Владислав поднял руку и стал внимательно разглядывать ее под скользящим лунным светом. Вокруг перчатки скафандра, приглядевшись, можно было заметить черную дымку. Он резко дернул руку в сторону, и дымка осталась на том же месте, где только что была рука. Через секунду-другую темный силуэт растаял, снова появившись ореолом вокруг его перчатки.

Владислав рискнул провести еще один эксперимент. Он деактивировал скафандр на руке и заметил, как резко сжалась тень вокруг открытой кожи. Владислав провел рукой из стороны в сторону, однако на этот раз тень не соскальзывала с руки. Она не отрывалась от тела. Она истончалась, растягиваясь, словно шлейф, но не отрывалась от руки полностью. Почувствовав, что в нем поднимается волна раздражения, переходящая в ярость, он поспешно активировал броню. Ярость, так и не успевшая полностью им овладеть, сменилась недоумением, а затем перешла в легкое покалывание мурашек на спине.

Хмыкнув, агент вскочил в седло скуттера. Резко набрав скорость, он обернулся. Силуэт человека из темной дымки все еще стоял там, где только что был Владислав. Порыв ветра разорвал темный силуэт на несколько кусков тумана, которые тут же расползлись в разные стороны.

Спустившись к подножию горы, Владислав стал устраиваться на ночлег, решив сегодня не возвращаться на базу. От мысли, пришедшей ему в голову, он резко сел. Там, где обитали эти странные тени, не было эха. В горах не было эха. Пораженный этим открытием, он долго ворочался, вспоминая все, что он когда-либо слышал про тени без хозяев и потерянное эхо, пока, наконец, усталость не взяла свое.

* * *

"Он слышал голоса, сотни, тысячи голосов, голоса странных существ, которые что-то нашептывали, о чем-то спорили, что-то обсуждали, стоя над распростертым телом спящего человека. Он стоял посреди белой безмолвной пустыни, а вокруг него клубился черный туман, протягивая к нему свои руки-щупальца. Он поворачивался, чтобы встретиться глазами с тысячей глаз, глядящих на него из плотного черного тумана, но тени тотчас рассеивались, оставляя его взгляду лишь голубую пустыню снега, залитого лунным светом. Он чувствовал, как эти щупальца-руки обхватили его разом со всех сторон и он, не в силах вырваться, снова висит, подобно куколке бабочки-шелкопряда, под перекладиной на площади Стензера. Его, уже не сопротивляющегося, подбросили в воздух, и он, используя лишь силу воли, летит над землей, иногда всего лишь в метре над землей, иногда поднимаясь выше деревьев. Восторг полета и страх падения борются в нем одновременно. Он едет на старинном колесном экипаже и не знает, как им управляют. Он знает лишь, что такие колесные монстры существовали когда-то давно — может, двести, может, пятьсот лет назад, он видел их в музее. Вместо штурвала у него в руках какое-то тонкое колесо, которое он должен крутить. Эта неуклюжая махина едет по тонкой проволоке между столбами и вдруг, коснувшись колесами крыши одной из небольших лачуг, оказывается на земле. Дорога из широкой серой ленты вдруг превращается в узенькую лесную тропинку. Она отгорожена огромными каменными валунами от той дороги, по которой он хочет и должен ехать. Он снова лежит, не в силах встать, и огромный железный монстр с резиновыми колесами лежит на боку. Лин, эта девочка из Мартолла, опускается рядом с ним на колени и кладет свою руку ему на плечо. Лицо Эстер снова смотрит на него без всякого интереса, она смотрит сквозь него. Лин поворачивает его лицо к себе, и он видит не одиннадцатилетнюю девочку-подростка, но девушку шестнадцати лет. Она что-то говорит ему, указывая на кристалл, что висит у него на шее. Ее рука касается его лба и вдруг становится горячей и шершавой. Она проводит ею по его лицу снизу вверх раз, другой, и ее рука дышит ему в лицо, фыркает и снова пытается лизнуть. Он поднимает руку, натыкается на морду силверкера. Тот снова фыркает и старается просунуть свою голову ему под ладонь…

— Отстань, — он отталкивает морду тигра и открывает глаза…»

Уперевшись ему лапами в грудь, перед ним стояли два молодых силверкера, норовя лизнуть его в лицо. Словно подброшенный пружиной, Владислав сел, окончательно проснувшись. Тигрята, обрадованные тем, что он проснулся, тыкались ему в колени. Все еще не веря своим глазам, Владислав запустил руку в переливающееся серебро шкуры. Потрепав одного, затем другого тигренка, агент огляделся. Первое, что бросилось ему в глаза: он в помещении и без скафандра. Агент сгреб в охапку котят, которые были уже ростом со взрослую собаку, потом, отпустив их, встал. Осмотревшись, Раденко начал обходить всю комнату, в которой находился. Невысокий топчан, на котором он спал, был сделан из замши или из чего-то очень на замшу похожего. Стены из гладко полированного камня были теплыми на ощупь. Плиты были так подогнаны друг к другу, что между ними едва ли мог поместиться человеческий волос. Полупрозрачные каменные плиты потолка запульсировали ярче, как только он выпрямился. Пощупав камень для верности еще раз, Владислав отметил, что это все же настоящий камень, не пластик, но на ощупь теплый. Окон в помещении не было, зато дверная ниша не имела двери.

— Я не заперт, — сказал Владислав, обращаясь к тигрятам. — Мы не заперты, — поправился он.

Рядом с топчаном, где он стоял, лежали все его вещи, в том числе и металлогоидный меч.

— Итак, оружие у меня не забрали, — удовлетворенно констатировал он, — Но каким-то образом они знают, как им можно манипулировать. Ну да, конечно же, — ответил он сам себе. — Эстер умеет. Эстер, Эстер тоже должна быть где-то рядом.

Одевшись и нацепив на пояс меч, он вышел из комнаты. Тигрята бросились следом. Шагнув за порог ниши, Владислав оказался в огромном помещении, исполненном в том же стиле, что и его спальня. Только цвет камня из антрацитового перешел в зеленоватый с бело-розовыми прожилками кварца.

Агент остановился, увидев стоящего посреди комнаты летуна. Айор стоял между колоннами, завернувшись крыльями, словно плащом. Все еще неуклюжие силверкеры наперегонки кинулись к нему и принялись об него тереться. Плащ шевельнулся, и из него показалась мускулистая рука айора. Он коснулся по очереди каждого из тигрят и взглянул в сторону человека.

Секунду-другую они молча изучали друг друга. Затем крылатый человек шагнул назад и слился с тенью колонн. Владислав подождал минуту и, буркнув себе под нос что-то о вежливых манерах, пошел вперед. Поравнявшись с колоннами, он в недоумении остановился. Затем начал по очереди обходить колонны вокруг. До сих пор он был абсолютно уверен, что видел айора, но здесь, не считая двух тигрят и его самого, никого не было. Владислав посмотрел наверх. Голубоватые плиты каменного потолка около колонн не светились совсем, проваливаясь в глубину теней. Слабо пульсировали лишь те плиты, что находились ближе к центру каждой из двух половин зала, разделенного тремя рядами колонн надвое.

Агент начал обходить помещение по периметру, внимательно осматривая стены. Он шел, автоматически ведя рукой по стене, когда рядом с ним каменная плита внезапно и совершенно бесшумно скользнула в сторону, открыв точно такую же нишу, как и та, где он проснулся. Владислав остановился, пытаясь разглядеть что-нибудь внутри. Тигрята опередили его. Вцепившись своими хвостами-хваталками в его штанину, они потянули его за собой, словно маленькие дети, цепляющиеся за руку родителя, и спокойно направились внутрь. Каменные плиты потолка загорелись ярче, как только человек вошел в помещение.

— Ловко придумано, — отметил Владислав. — Для стоящего человека лампы дают наибольший свет, для сидящего меньше, а для лежащего выключаются совсем. Тут лежа не почитаешь…

Услышав слабый шорох за спиной, он обернулся. Там, где только что был дверной проем, сейчас блестел полированый камень. Владислав подавил легкий приступ паники, наклонившись, потрепал тигрят, усиленно теревшихся о его ноги, и шагнул к тому месту, где только что была дверь. Его догадка подтвердилась. Дверь открылась сразу же, едва он встал перед ней. Выйдя наружу, он продолжил свои исследования. Весь зал имел множество спальных помещений с интервалом пять-семь шагов. В некоторых местах интервалы были вдвое длиннее, из чего он сделал вывод, что он здесь не один. По его мнению, в этих промежутках тоже были спальни, но они не открывались — скорее всего, внутри кто-нибудь был. Как Владислав ни искал, ничего похожего на выход или лестницу он не нашел. Прекратив обследовать стены, Раденко перешел к колоннам. Едва подойдя к одной из них, он отметил слабое движение воздуха. Положив ладонь на колонну, он почувствовал легкое давление. Камень был пористым, и кто-то или что-то нагнетало воздух сквозь поры камня в залу. Соседняя колонна воздух не нагнетала, но зато слегка вибрировала. Пересчитав колонны, Владислав подвел итоги: три ряда по семь колонн. Воздух нагнетают одиннадцать, в шахматном порядке. Остальные десять непонятно зачем вибрировали с едва слышным гудением. Обхват каждой колонны был около полутора метров, а высота около двадцати метров.

Агент ломал голову над тем, как он сюда попал. Где-то должен быть выход, только он до сих пор его не нашел. В задумчивости он обходил одну из гудящих колонн, ведя рукой по гладкому камню, как вдруг его пальцы провалились в пустоту. Владислав остановился. Осторожно, затаив дыхание, он просунул пальцы внутрь, затем также медленно вытащил руку обратно. Сделав шаг назад, он снова всмотрелся в поверхность колонны. Камень, ровный блестящий камень, покрытый тонкими рунными надписями. Он попробовал еще раз прикоснуться к поверхности рукой — и уперся в колонну. Помотав головой, словно отгоняя наваждение, он принялся ощупывать сантиметр за сантиметром всю поверхность колонны и чуть не закричал от радости, когда его пальцы снова провалились внутрь. Через пять минут он уже составил себе отчет о положении вещей. Преодолевая легкое сопротивление, рука проваливалась внутрь колонны только там, где была тень, отбрасываемая лампами, расположенными в обоих концах зала.