Девять месяцев до убийства

Вдруг внимание мое привлекла подворотня на противоположной стороне улицы: оттуда донеслось ужасающей громкости хрюканье и отчаянный визг. Было такое впечатление, что там режут целое стадо свиней. Так оно и оказалось на самом деле. Я прошел под ветхую каменную арку и увидел во дворе бойню. Четыре тощих свиньи ожидали своей участи. Пятую забойщик, грубо скроенный парень в залитом кровью кожаном фартуке, как раз подцеплял крюком. Он поднял свинью и закрепил на крюке ее связанные задние ноги. Ржавый блок противно заскрипел, когда он принялся тянуть за веревку. Свинья визжала и дергалась, будто догадывалась о своей участи.

Я не мог отвести взора и, как зачарованный, наблюдал за происходящим. Забойщик взял длинный нож и без малейшего промедления вонзил его свинье в горло. Визг сменился каким-то булькающим звуком, и парень отскочил, чтобы его не окатило струей темной крови. Затем он, уже не обращая особого внимания на кровь, вошел прямо в лужу ее, перерезал свинье горло и вспорол ей живот сверху донизу.

Но не эта спорая работа забойщика приковала мой взгляд. Мое внимание привлекло нечто, показавшееся мне еще более ужасным: поведение сумасшедшего, того самого, в котором Шерлок Холмс и его брат Майкрофт признали Майкла Осборна. Он сидел в углу двора на корточках и, не отводя глаз, наблюдал за движениями парня. Он, казалось, был всецело захвачен его работой и смотрел на залитые кровью туши животных с восхищением, которое я не мог не счесть извращенным. Заколов свинью, забойщик отступил на шаг и улыбнулся мне.

— Ищете хорошенький кусок свининки, хозяин?

— Нет, спасибо. Я просто случайно проходил мимо…

— И услышали свинячий визг. Вы верно нездешний, хозяин, а то не обратили бы на это никакого внимания. Все местные уже попривыкли к их проклятому визгу.

Он повернулся и задорно посмотрел на Майкла Осборна.

— Верно, дружок?

Сумасшедший улыбнулся и кивнул.

— Этот слабоумный — единственный, кто его спокойно переносит. Кабы не он, я б вообще пребывал в полном одиночестве.

— А на бойне у вас не слишком-то чисто, — колко заметил я, почувствовав себя несколько задетым.

Парень еле сдержал смех.

— Чисто! Скажете тоже! Здешний народ, хозяин, видал виды. Его, в отличие от вас, не стошнит даже, если он увидит немножко дерьма на своем мясе. Он это переживет.

Он подмигнул мне.

— Особенно девки. У них сейчас другая забота — как бы самим не оказаться в роли этой свиньи, особенно ночью.

— Полагаю, что вы делаете намек на Потрошителя.

— Разумеется, хозяин. Он последнее время нагнал страху на местных потаскух.

— Вы знали ту девушку, которую убили этой ночью?

— Знал, как же. Сам недавно выложил ей восемь монет за удовольствие на скорую руку. Бедной маленькой шлюшке было нечем заплатить за свой угол, а я человек щедрый, потому как считаю — погано, когда ей приходится выходить по ночам на улицу, в туман, только потому, что у нее нет денег заплатить за ночлег.

Что-то заставило меня продолжать этот вульгарный разговор.

— А у вас есть какие-нибудь догадки относительно личности Потрошителя?

— Да боже ты мой! Как думаете, хозяин, уж не Его ли это Лордство собственной персоной, а? Ведь он — еще та штучка, точно вам говорю. Или вы не согласны?

— А почему вы подозреваете лорда Карфакса?

— Да, в общем, так. Работа у меня кровавая, дело это мне знакомо, вот в голову и лезут разные мысли.

— Не пойму, куда вы клоните?

— Хозяин, да ведь если резать так, как режет Потрошитель, будешь весь в крови — с головы до ног. Но никто никогда не видел, чтобы с места убийства убегал кто-нибудь, перемазанный в крови. Верно?

— По крайней мере, я об этом ничего не слышал, — ответил я несколько обескураженно.

— А почему не слыхал, хозяин? Да потому, что такие тонкие штучки, как лорд, надевают сверху длинную накидку, чтобы кровь не попала на одежду! Верно говорю, а? Ну ладно, мне пора приниматься за своих свиней.

Я поспешил покинуть его зловонное, залитое кровью место, но в памяти у меня так и отпечаталась картина: Майкл Осборн сидит в углу, не сводя горящих глаз со свиньи, которую режут. Холмс может говорить все, что угодно, и тем не менее это отвратительное и жалкое подобие человека казалось мне подозрительным в первую голову.

Я обошел квартал кругом и вошел в морг с Монтсгю-стрит, намереваясь пройти через него в приют. В морге никого не было. Я оказался наедине с мертвыми. Пройдя через все длинное помещение, я поднялся на возвышение к столу для вновь поступивших покойников. На нем лежало тело, покрытое белой простыней. Какое-то мгновение я колебался, но затем желание взглянуть на несчастную девушку еще раз заставило меня откинуть простыню с ее лица.

Выражение, застывшее на нем, говорило, что все земные страдания для Полли уже позади, и она готова принять все, что ждет ее по ту сторону небесных врат. Я не считаю себя человеком сентиментальным, но все же убежден — есть в смерти что-то возвышенное, и не важно, где и как она настигла свою жертву. Даже не будучи особенно религиозным, я наскоро прошептал слова молитвы во спасение души этого несчастного ребенка и пошел дальше.

Холмса я застал в столовой приюта в обществе лорда Карфакса и мисс Салли Янг.

Последняя приветствовала меня с улыбкой:

— Позвольте предложить и вам чашечку кофе, доктор Ватсон.

Я с благодарностью отказался, а Холмс сказал без предисловий:

— Вы пришли вовремя. Ватсон, лорд Карфакс как раз намерен сообщить нам что-то важное.

Его Лордство, как мне показалось, недовольно поморщился.

— От моего коллеги вы можете ничего не скрывать, Ваше Лордство.

— Ну хорошо. Как я собирался сказать вам перед самым приходом доктора Ватсона, мистер Холмс, Майкл два года назад покинул Лондон и отправился в Париж. Можно было ожидать, что в этом развратнейшем из городов он предастся самой что ни на есть распутной жизни. И все же я старался не прерывать с ним связи и был настолько же удивлен, насколько и обрадован, когда узнал, что он записался в Сорбонну, чтобы изучать медицину. Мы обменивались письмами, и я уже начал было видеть его будущее в розовом свете. Казалось, он решил начать жизнь заново.

Его Лордство опустил глаза. На тонких чертах его лица отразилась печаль.

— Но затем грянула катастрофа. Я просто потерял дар речи, когда узнал, что Майкл женился на уличной женщине.

— Вы познакомились с ней, милорд?

— Разумеется нет, мистер Холмс. Признаюсь вам, что встречу лицом к лицу с ней я бы просто не вынес. Но должен добавить, что не стал бы уклоняться от такой встречи, если бы возникла крайняя нужда в ней.

— Откуда же вы тогда знаете, что она — уличная женщина? Едва ли ваш брат так и написал вам, извещая о своей женитьбе.

— Мой брат ничего не сообщил мне. Меня известил письмом его товарищ по университету, человек, правда, мне не достаточно хорошо знакомый, но, если судить по письму, искренне озабоченный судьбой Майкла. Этот господин сообщил мне также о роде занятий Анджелы Осборн и настоятельно рекомендовал немедленно приехать в Париж, если меня хоть сколько-нибудь заботит будущее брата, чтобы навести порядок в его делах, пока окончательно не будет поздно.

— Вы сообщили о письме отцу?

— Я не сделал бы этого ни при каких обстоятельствах, — отрезал лорд Карфакс. — К несчастью, человек, написавший мне, позаботился и об этом. Он отослал сразу два письма — видимо, на тот случай, если одно из них останется без внимания.