Девять принцев Амбера .Тетралогия

— Брандашмыг! — заорал кто-то.

— Злопастный Брандашмыг, — поправил Шалтай.

Когда я произнес последнее слово и проделал завершающий жест, перед моим внутренним взором поплыл образ Логруса. Томная тварь, только что выпустившая когти на передних лапах, внезапно убрала их назад, схватилась лапами за верхнюю часть своей груди, выкатила глаза, издала тихий стон, рухнула и осталась лежать на спине, вытянув вверх свои многочисленные ноги. Над тварью возникла улыбка Кота и его рот зашевелился:

— Мертвый Злопастный Брандашмыг, — констатировал он.

Улыбка поплыла ко мне, а вокруг нее собрался весь Кот.

— Это было заклинание останови сердца, да? — поинтересовался он, обратившись ко мне.

— Полагаю, да. Это получилось у меня совершенно рефлекторно. Да, теперь припоминаю, это заклинание я все время держал наготове.

— Так я и думал. Я был уверен, что на нашей вечеринке присутствует магия.

Появившийся во время произнесения заклинания образ Логруса послужил также и для другой цели, включив свет в темном чердаке моего мозга. Колдовство… Ну, конечно. Я, Мерлин, сын Корвина — колдун, причем такой, какие редко встречаются в тех краях, где я частенько бывал в последние годы. Лукас Гейнард, известный также под именем Ринальдо из Кашеры, тоже колдун, но несколько иного плана, чем я. И Кот, казавшийся довольно искушенным в этих делах, вероятно, не ошибался, решительно проанализировав наше положение и заявив, что мы угодили в магическую ловушку. Такая ситуация, одна из немногих, при которых моя чувствительность и тренировка плохо уведомляют меня о природе затруднительного положения. Такое случается, так как мои свойства тоже попадают под действие заклятья и подвержены его силам, если эта штука вообще саморегламентируется. Короче, мое положение походит на дальтонизм. Я не мог придумать ни одного способа, позволяющего с уверенностью определить, что происходит, без помощи извне. Пока я размышлял над ситуацией, к заведению прибыла королевская конница и королевская рать. Вошедшие ратники обвязали веревками тушу Брандашмыга. А конница уволокла ее. Пока это происходило, Шалтай слез с табурета у стойки и отправился на свидание с туалетом. По возвращении он обнаружил, что не в состоянии занять прежнее место у стойки. Он крикнул королевским ратникам, требуя помочь ему, но те были заняты погибшим Брандашмыгом, протаскивая его меж столиков, и не обратили на него внимания. К нам подошел улыбающийся Люк.

— Так значит это был Брандашмыг, — заметил он. — Я всегда хотел узнать, на что они похожи. Вот если бы мы могли еще устроить так, чтобы рядом появился Бармоглот.

— Ш-ш-ш… — предостерег его Кот. — Он должен быть где-то на фреске и, наверное, прислушивается. Не будите его! Он может вылететь из засады, полыхая огнем. Помните, он свиреп и дик! Не напрашивайтесь на непри… — Кот бросил быстрый взгляд в сторону стены и мгновенно несколько раз последовательно пропал и появился.

Не обращая на него внимания, Люк заметил:

— Я как раз вспомнил об иллюстрациях Топпиала.

Кот материализовался у противоположного конца стойки, отдал кружку Болванщику и сказал:

— Слышу кулдыканье. Огненные глаза перемещаются влево.

Я взглянул на фреску и тоже увидел горящие глаза и услышал странный звук.

— Это может быть кто угодно из живых существ, — предположил Люк.

Кот двинулся к полкам за стойкой и протянул лапу вверх, где на стене висело странное оружие, переливаясь и смещаясь в тени. Он снял эту штуковину и толкнул ее по стойке. Она скользнула по поверхности и замерла перед Люком.

— В такой момент хорошо иметь Булатный Меч, вот что я могу сказать.

Люк рассмеялся, а я завороженно уставился на это устройство, выглядевшее так, точно его сделали из крыльев мотыльков и свернутого спиралью лунного света. И тут я вновь услышал кулдыканье.

— Не стой тут просто, дум глубоких полон — бросил Кот, осушив стакан Шалтая и снова исчезая.

По-прежнему усмехаясь, Люк протянул свою кружку, чтобы вновь ее наполнить, а я стоял, глубоких полон дум. Примененное мною для уничтожения Брандашмыга заклинание изменило ход моих мыслей. В последовавший за этим долгий или недолгий миг у меня в голове, кажется, начало проясняться. Я решил, что это благодаря недолго виденному мною образу Логруса. И поэтому я вызвал его вновь. Знак возник передо мной, паря в воздухе. Я задержал его и смотрел. Казалось, в моей голове снова повеяло холодным ветром. Осколки памяти притягивались друг к другу, собираясь в цельную ткань, наделенную пониманием. Ну, конечно… Кулдыканье стало громче, и я заметил плывущую среди отдаленных деревьев тень Бармоглота с глазами, похожими на посадочные огни и с множеством острых граней, предназначенных для кусания и хватания… И это не имело теперь ни малейшего значения, ибо я понял, что происходит, кто в ответе, как и почему. Я согнулся, наклонившись пониже, так что чуть задел костяшками пальцев носок правого сапога.

— Люк! — позвал я. — У нас есть одна проблема.

Он отвернулся от стойки и спросил:

— А в чем дело?

— Так, пустячок, — буркнул я.

Те, в чьих жилах течет кровь Амбера, способны на потрясающие силовые аттракционы. Мы также способны выдержать довольно сильный удар. Поэтому среди своих это качество взаимно аннулируется. Следовательно, к таким делам нужен исключительно правильный подход, если ты вообще намерен что-то предпринять или изменить… Я взметнул свой кулак от самого пола и со всей силой, которую только мог в него вложить, нанес Люку такой удар в челюсть, что моего друга приподняло над полом, перевернуло. Он упал на стол, который от этого развалился. Но Люк продолжал скользить на спине в другой конец бара, где и остановился, наконец, весь помятый у ног тихого джентльмена викторианского вида, который выронил кисть и быстро отшатнулся в сторону, когда Люк затормозил у его ног. Я поднял левой рукой кружку и вылил ее содержимое на правый кулак, которым я, казалось, врезал по скале. Как только я все это проделал, свет померк и наступил, миг полнейшей тишины. Затем я бухнул кружкой о стойку.

И именно в этот момент помещение содрогнулось будто в преддверии землетрясения. С обширной полки свалились две бутылки, закачалась лампа, кулдыканье стало слабее. Я взглянул налево и обнаружил, что жуткая тень Бармоглота несколько отступила в заросли. Более того, нарисованная часть перспективы теперь протянулась гораздо дальше в нормальное пространство и, похоже, продолжала наступать в этом направлении, превращая трехмерное пространство в плоскую неподвижность. Судя по звукам, Бармоглот теперь удалился налево, спеша опередить продвижение плоскостей. Труляля, Траляля, Додо и Лягушонок принялось упаковывать свои инструменты. Я направился через бар к распростертому телу Люка. Гусеница разбирала кальян, и я заметил, что ее гриб склонился под странным углом. Белый Кролик удрал в нору под стойкой, и я слышал, как бормотал проклятья Шалтай, качаясь на табуретке, куда только что сумел вскарабкаться. Я махнул джентльмену с палитрой и приблизился к нему.

— Извините за беспокойство, — поклонился я ему, — но поверьте, это к лучшему.

Я поднял обмякшее тело Люка и перекинул его через плечо. В мою сторону устремилась стая игральных карт. Я отпрянул, чтобы не мешать их стремительному полету.

— Господи Боже! Это напугало Бармоглота! — заметил позади меня джентльмен с палитрой.

— Что? — переспросил я, не уверенный, действительно ли я желаю это знать.

— Это, — ответил он, показывая в сторону передней части бара.

Я посмотрел и понял, что Бармоглот проявил не трусость, а благоразумие. В бар только что вошел двенадцатифутовый Огненный Ангел, какого-то красновато-коричневого цвета с крыльями, похожими на матовые окна. Наряду с намеками на смертность, он напоминал мне богомола. На нем был ошейник с шипами, из короткого меха при каждом его движении высовывались многочисленные, похожие на тернии, когти. Один из когтей зацепился и сорвал с петель шатающуюся дверь, когда существо протиснулось внутрь. Это был зверь Хаоса — редкий, смертоносный и высокоразумный. Я уже много лет не видел ни одного такого и не желал бы видеть сейчас. Я ничуть не сомневался, что находится он здесь из-за меня. В какой-то миг я пожалел, что потратил заклинание остановки сердца на всего лишь какого-то заурядного Злопастного Брандашмыга. Но тут я вспомнил, что у Огненных Ангелов три сердца. Я оглядывался, когда он заметил меня, издал короткий охотничий вой и устремился в мою сторону.

— Мне хотелось бы иметь побольше времени, чтобы поговорить с вами, — сказал я художнику. — Мне нравится ваша работа, но к несчастью…

— Я понимаю…

— Пока!

— Желаю удачи.

Я шагнул в кроличью нору и побежал пригнувшись, так как мешал низко нависающий потолок. Люк порядком затруднял мое передвижение, особенно на поворотах. Позади послышался скребущий звук. Охотничий вой повторился. Однако меня немало утешала мысль, что для того, чтобы пройти, Огненному Ангелу, потребуется увеличить некоторые участки туннеля. Но, с другой стороны, он был способен это сделать. Эти твари невероятно сильны и практически неуничтожаемы. Я бежал до тех пор, пока у меня под ногами, не провалился пол. Я стал падать, протянув свободную руку и пытаясь ухватиться за что-нибудь, но держаться было не за что. Дна не было. Хорошо. Именно на это я и надеялся и наполовину ожидал, что так произойдет. Люк издал единственный тихий стон, но не шевельнулся. Мы падали… Вниз, вниз, вниз… Это был колодец либо очень глубокий, либо, мы очень медленно падали. Нас окружали сумерки и я не мог различить стен шахты. В голове у меня прояснилось еще больше, и я понял, что падение будет продолжаться до тех пор, пока я сохраняю контроль над одной переменной — Люком. Высоко вверху снова раздался охотничий вой. За ним опять последовал странный кулдыкающий звук. Фракир тихо запульсировал на моем запястье, не сообщив в общем ничего такого, чего бы я не заметил. Поэтому я заставил его замолчать. Еще прояснение… Я стал вспоминать свое нападение на Замок Четырех Миров, где я обнаружил мать Люка, Ясру. Нападение оборотня. Свой странный визит к Вианте Бейль, оказавшейся на самом деле совсем не тем, чем она должна была быть… Ужин в Закоулке Смерти… Страж… Сан-Франциско… Хрустальная пещера… Все яснее и яснее… и все громче и громче вой Огненного Ангела сверху. Вероятно, он пробрался через туннель и теперь опускается. К несчастью, он обладает крыльями, в то время как я могу только падать. Я посмотрел вверх, но не смог различить его силуэта. Наверху казалось еще темнее, чем внизу. Я надеялся, что уже приближаюсь ко дну или тому, что дно заменяет, так как не мог придумать никакого другого выхода. Слишком темно, чтобы разглядывать Козырь, или в достаточной степени разобрать проносящиеся мимо детали, чтобы прибегнуть к смещению Отражения. Я почувствовал, что, вероятно, не падаю, а плыву, причем со скоростью, которая обеспечит сохранение нас в целости при приземлении. К тому же, если на самом деле это не так — то есть средство, могущее еще более замедлить спуск — адаптация еще одного из неиспользованных мною заклинаний. Однако эти соображения мало чего стоили, если по дороге вниз нас съедят в случае, если преследователь голоден. Правда, он также легко может нас расчленить. Следовательно, возникает необходимость в увеличении скорости, чтобы оторваться от преследующего нас Огненного Ангела. А это приведет к тому, что мы разобьемся в лепешку, когда достигнем дна. Ох уж эти мне проблемы… Люк слегка шевельнулся на моем плече. Я надеялся, что он не собирается очнуться, так как у меня не было времени возиться с заклинанием сна, и мое положение не позволяло мне нокаутировать его вторично. В запасе оставался только Фракир. Но если Люк приходит в себя, то удушье только поможет ему очнуться и не приведет к потере сознания. К тому же, он требовался мне в приличной форме. Он знал многое, чего не знал я, и в чем я сейчас особенно нуждался. Между тем спуск проходил по участку намного более светлому, и мне впервые удалось различить стены шахты и заметить, что их испещряют надписи от руки на неизвестном мне языке. Это напомнило мне рассказ Ямайки Какнака, но не подсказало, как выйти из создавшейся ситуации. Сразу же после того, как светлый участок кончился, я разглядел далеко внизу небольшое пятнышко света. И почти в тот же миг я услышал вой — теперь уже слишком близкий. Я взглянул вверх как раз вовремя, чтобы увидеть опускающегося через светлый участок Огненного Ангела. Позади него виднелся и другой силуэт. Бармоглот тоже отправился вниз и, кажется, показывал лучшее время, чем, любой из нас. Мне мгновенно пришло на ум соображение по поводу его цели. Когда преследователи приблизились, а пятно света внизу увеличилось, Люк опять шевельнулся. Однако в этот момент мы получили небольшую отсрочку, так как Бармоглот настиг наконец Огненного Ангела и напал на него. Свист, стон и кулдыканье разнеслись по шахте гулким эхом. Слышались и другие звуки — шипение, скрежет о стенку, а иной раз и рычание. Два зверя сошлись в жестокой схватке и рвали друг друга, с глазами, словно умирающие солнца, когтями, похожими на штыки, образуя адскую пляску смерти в свете, хорошо доходившем до них снизу. Их смертельная схватка не вызывала во мне оптимизма, но все же замедлила их продвижение до такой степени, что я понял, рисковать с малоподходящим заклинанием не требуется и можно спокойно выбираться из туннеля в целости и сохранности.

— Уф! — издал звук Люк, неожиданно поворачиваясь у меня в руках.

— Согласен, — отреагировал я, — но не, двигайся, ладно? Мы того гляди расшибемся.

— И сгорим, — заявил он, поворачивая голову вверх, чтобы посмотреть на сражающихся чудищ, а затем вниз, когда он сообразил, что мы падаем.. — Что за странный путь ты избрал?

Отверстие теперь стало еще больше, а скорость замедлилась, что предоставляло возможность сносно ^,приземлиться. Заклинание, названное мной «Оплеуха Великана», вероятно, замедлит наше движение до полной остановки или немного вознесет нас обратно. Но лучше получить несколько синяков в данный момент, чем стать препятствием на пути борющихся чудовищ. И впрямь плохой путь… Я думал о словах Рэндома, когда мы под безумным углом миновали отверстие, ударились оземь и покатились. Спуск наш закончился в пещере неподалеку от ее входа. Направо и налево шли туннели. Вход в пещеру оказался за моей спиной. Один мимолетный взгляд показал, что он ведет, в солнечную и зеленую долину, плохо сейчас видную. Люк неподвижно растянулся рядом со мной. Я быстро поднялся, схватил его под мышки и поволок от темного отверстия, из которого мы только что вывалились. Звуки схватки Огненного Ангела и Бармоглота слышались совсем близко. Хорошо, что Люк вновь оказался без сознания. Если моя догадка верна, его состояние достаточно плохое для любого амберита. Но для амберита с колдовскими способностями оно представляет собой крайне опасную разновидность магического сна, с которым я никогда ранее не встречался. И я совершенно не имел понятия, как именно следует с ним обращаться. Я поводок его к туннелю справа, так как он был уже других, и теоретически защищаться в нем будет легче. Не успели мы укрыться за поворотом, как из отверстия вывалились два зверя, терзая и разрывая друг друга. Они катались по полу пещеры, щелкая когтями, издавая шипение и свист при особенно удачных ударах. Казалось, они совершенно забыли о нас. Я воспользовался этим и продолжил отступление по туннелю, пока основательно в него не углубился. Я мог только предполагать, что догадка Рэндома верна. В конце концов он ведь музыкант и играл во всех Отражениях. К тому же сам я ничего лучшего предложить не мог. Я вызвал знак Логруса. Когда я добился его четкости и зацепил им свои руки, то мог бы применить его для удара по дерущимся зверям. Но они не обращали на меня никакого внимания, а я не желал привлекать к себе их взгляды. И к тому же я не был уверен, что удар, эквивалентный удару брусом два на четыре дюйма толщиной, подействует на них с достаточной силой. Кроме того, заказ мой был готов, и воспользоваться им надлежало сейчас. Поэтому я протянул руки к Логрусу. Потребовалось бесконечно долгое время. Пришлось пройти крайне широкий район Отражений, прежде чем я нашел то, что искал. Затем мне пришлось повторить этот процесс много раз. А потом и еще раз… Вещей требовалось много и все они находились далеко. В то же время сражавшиеся звери не показывали ни малейших признаков ослабления, их когти высекали искры из стен пещеры. Они поранили друг друга в бессчетном количестве мест, и тела их покрывала темная кровь. Неожиданно Люк вновь очнулся, приподнялся и завороженно уставился на схватку. Я не знал, сколь, долго она будет привлекать к себе его внимание. Теперь мне было важно, чтобы он пребывал в сознании, и я от души радовался, что он не вспоминал о других делах. Я, кстати, болел за Бармоглота. Тот был просто скверным зверем, и он не обязательно нацеливался на меня, когда его отвлекло появление в баре Огненного Ангела, который играл совершенно иную роль. Ему не полагалось находиться на таком удалении от Хаоса, если только его не послали по мою душу. Их дьявольски трудно изловить, еще труднее обучить и опасно укрощать. Поэтому с ними немалые расходы и риск. Никто не тратит сил на Огненного Ангела за здорово живешь. Их главная цель — убивать, и насколько я знаю, никто и никогда не применял их в качестве слуг, кроме как при Дворе Хаоса. Они обладают огромным количеством чувств, некоторые из них явно из ряда вон выходящие и могут использоваться, например, при преследовании дичи по Отражениям. Сами по себе они не скитаются по Отражениям — уж это-то я знал. Перемещающегося по Отражениям можно выследить, а Огненные Ангелы, кажется, способны взять очень холодный след, коль скоро в нем впечатана неповторимая личность жертвы. Так вот, я попал по Козырю в тот сумасшедший бар и не знал, могут ли они проникнуть вслед. Но мне пришла в голову мысль, что обнаруживший меня переправил эту тварь поближе и выпустил, чтобы она сделала свое дохлое дело. Чьих бы рук это дело ни было, но без Хаоса здесь не обошлось. Отсюда и мое быстрое превращение в болельщика Бармоглота.