Девять сборников рассказов

Но когда он поднимался с колен, раздался хриплый глухой голос Хэммила:

– - Болван несчастный!

Спэрстоу не раз приходилось слышать такой голос -- голос человека, очнувшегося от бреда, которому недолго осталось жить на этом свете.

Он самым настоящим образом вздрогнул от испуга. Хэммил стоял в дверях, раскачиваясь от обессиливающего смеха.

– - Честное слово, вы прямо невероятно гуманны, -- с трудом выговорил он, медленно подыскивая слова.
– - Но пока я не собираюсь накладывать на себя руки. Слушайте, Спэрстоу, ваше снадобье не действует. Что же делать? Что мне делать?

Глаза его были полны панического ужаса.

– - Надо лечь и дать ему время и возможность подействовать. Ложитесь сейчас же.

– - Боюсь. Оно опять подействует только наполовину, и на этот раз мне уже будет не удрать. Знаете, чего мне сейчас стоило спастись? Обычно я быстр на ноги, а тут вы мне их точно спутали.

– - Да, да, понимаю. Идите лягте.

– - Нет, я вовсе не брежу. Вы со мной, однако, сыграли жестокую шутку. Я ведь, знаете, мог и умереть.

Как губка стирает написанное с грифельной доски, так некая неведомая Спэрстоу сила стерла с лица Хэммила все, что отличает лицо взрослого мужчины, и он стоял в дверях с выражением давно утраченной ребяческой наивности. Сон вернул Хэммила в полное страхов детство.

"А что, если он сейчас умрет?" -- подумал Спэрстоу. А вслух сказал:

– - Хватит, сын мой, давайте-ка назад в постель и рассказывайте все по порядку. Вам, стало быть, не удалось заснуть, а остальная чепуха что значит?

– - Место... там внизу есть такое место,-- проговорил Хэммил искренне и просто. Лекарство действовало волнами, и в зависимости от того, обострялись его чувства или притуплялись, его бросало от осознанного страха взрослого сильного мужчины к безотчетному ужасу ребенка.
– - Господи помилуй, Спэрстоу, все последние месяцы я этого боялся. Каждая ночь превращалась для меня в ад. Но я твердо знаю: я ничего не сделал плохого.

– - Не шевелитесь, я сделаю вам еще один укол. Мы прекратим ваши кошмары, идиот вы безмозглый!

– - Да, но дайте дозу побольше, чтобы я заснул и не мог выйти из сна. Вы должны меня усыпить накрепко, а не просто дать мне задремать. Иначе трудно бежать.

– - Знаю, знаю, сам такое испытал. Точно такие симптомы, как вы описываете.

– - Да не смейтесь же надо мной, будьте вы прокляты! Еще до того, как меня одолела эта ужасная бессонница, я старался лежать, опираясь на локоть, -- я положил себе в постель шпору, чтобы она вонзилась в меня, если я засну и упаду. Смотрите!

– - Черт побери! Да он пришпорен, как лошадь! Как будто его терзает кошмар настигающей мести! А мы-то считали его таким здравомыслящим. Пошли нам господь разумения! Вы ведь любите поговорить, дружище?

– - Да, иногда. Но когда мне страшно, я хочу только бежать. А вы?

– - А как же. Прежде чем я уколю вас второй раз, попробуйте рассказать поточнее, что вас тревожит.

Хэммил минут десять шептал прерывистым голосом, а Спэрстоу пристально смотрел в его зрачки и раза два провел рукой перед его глазами.

Под конец рассказа на свет опять появился серебряный портсигар и последними словами Хэммила, которые он произнес, откидываясь на спину, были: "Покрепче усыпите меня, а то, если меня поймают, я умру... умру!"

– - Да, да, все мы раньше или позже умрем, и слава богу, он кладет предел нашим страданиям,--сказал Спэрстоу, устраивая подушку под головой у спящего.-- А ведь, пожалуй, если я сейчас чего-нибудь не выпью, я помру раньше времени. Потеть я перестал, а между тем воротничок на мне тесный.

Он вскипятил себе обжигающе горячего чаю -- превосходного средства против теплового удара, если вовремя выпить три-четыре чашки. Потом принялся наблюдать спящего.

– - Незрячее лицо, плачет и не может вытереть слезы. Нда! Решительно, Хэммилу следует как можно скорее уехать в отпуск: в своем он уме или нет, но он, безусловно, загнал себя самым жестоким образом. Да пошлет нам господь разумения!

В полдень Хэммил восстал ото сна с отвратительным вкусом во рту, но с ясным взглядом и радостной душой.

– - Судя по всему, вчера вечером я был в неважном состоянии?
– - спросил он.

– - Да, я видал людей поздоровее. У вас, наверное, был солнечный удар. Послушайте, если я вам напишу сногсшибательное медицинское свидетельство, попроситесь немедленно в отпуск?

– - Нет.

– - Почему? Он вам необходим.

– - Да, но я еще продержусь, пока не спадет жара.

– - А зачем, если можно уехать сразу же?

– - Единственный, кого можно сюда прислать,-- Баркет, а он непроходимый дурак.

– - Да забудьте вы про службу. И не воображайте, будто вы такой незаменимый. Пошлите прошение об отпуске телеграммой, если надо.

Хэммил замялся в смущении.

– - Я продержусь до дождей,--повторил он уклончиво.

– - Вам не продержаться. Телеграфируйте в управление насчет Баркета.

– - Не стану. И если хотите знать почему, то, в частности, потому, что Баркет женат, жена только что родила, она сейчас в Симле, там прохладно. а у Баркета есть бесплатный билет, с которым он ездит в Симлу с субботы до понедельника. Жена его, бедняжка, еще не совсем здорова. Если Баркета переведут, она последует за ним. Если при этом она оставит ребенка в Симле, она изведется от тревоги. Если, несмотря на это, она все-таки решится ехать -- тем более что Баркет из тех эгоистичных животных, которые вечно твердят, что место жены подле мужа, -- то она не выживет. Везти сюда женщину сейчас -- убийство. Баркет сам щуплый, как крыса. Здесь он живо помрет. У нее, я знаю, денег нет, и она наверняка тоже долго не протянет. А я уже, так сказать, просолился и к тому же не женат. Погодите, когда наступит пора дождей, тогда пусть Баркет тут тощает дальше, вреда это ему не принесет.

– - И вы хотите сказать, что готовы терпеть... то же, что уже пришлось терпеть... еще пятьдесят шесть ночей?

– - Ну, теперь вы нашли для меня выход, и это будет не так уж трудно. Я всегда могу вызвать вас телеграммой. А потом, благо мне удалось заснуть, все пойдет хорошо. Как бы то ни было, отпуска я просить не стану. Сказано, и конец.

– - Потрясающе! А я думал, нынче такие соображения уже не в моде.

– - Ерунда! Вы бы и сами так поступили. Я чувствую себя другим человеком благодаря вашему портсигару. Вы теперь в лагерь?

– - Да, но постараюсь к вам заглядывать раз в два дня, если получится.

– - Мне не настолько плохо. Я не хочу, чтобы вы себя так затрудняли. Лучше потчуйте ваших кули джином с кетчупом.

– - Значит, вам вправду лучше?

– - Готов постоять за себя, но не стоять тут и болтать с вами на солнцепеке. Ступайте, дружище, да благословит вас небо!

Хэммил повернулся на каблуках; он знал, что сейчас очутится один на один со звенящей пустотой своего бунгало, но вдруг увидел фигуру, стоящую на веранде, -- своего двойника. Однажды с ним уже было такое, когда он переутомился от работы и невыносимой жары.