Девять жизней частного сыщика

— Эти придурки, хоть врали бы правдоподобнее, а то неловко даже вспоминать, глядя на вас, Светлана Андреевна, как они рассказывали про перестрелку. Вы там были круче некуда. Продырявили троих здоровых вооруженных мужиков, вдобавок избили, отняли оружие, угнали джип, похитили их товарища и увезли его в неизвестном направлении. — Светлана вместе с соседями, знавшими ее, посмеялась над дикими выдумками.

Перед уходом оперативник попросил завтра с утра заехать в УВД, чтобы провести опознание задержанных молодцов, валяющихся в настоящее время в больнице с кучей огнестрелов.

— Повезло, — констатировала я и предложила перекусить.

Светлана взялась готовить макароны. Она разорвала упаковку и высыпала их в кипящую воду. — Что к ним сделать? — задумчиво пробормотала Светлана. — Со вчерашнего дня есть немного беф-строганов, разогреть, что ли, с татарским кетчупом или пожарить яичницу. Евгения Максимовна, вы как?

— С тертым сыром, если можно, — ответила я.

— А я себе поджарю яичницу, — проговорила Светлана, убирая назад бефстроганов, — а вы ешьте макароны с сыром.

Не успела Светлана приготовить глазунью, как макароны уже сварились. Поставив над пустой кастрюлей дуршлаг, я слила в него макароны. В лицо пахнуло влажным теплом и приятным духом готового блюда.

— Совсем прозрачный, — заметила Светлана, проверив отвар, и залюбовалась макаронами. — Надо же, целенькие.

— Да. Обычные макароны хороши тем, что если дешево хочешь поклеить обои, можно использовать отвар, — пошутила я, — он такой густой, бери и намазывай. Макароны же перевернешь, а они стоят в форме дуршлага, бери и нарезай, как торт — слиплись. С хорошими же макаронами такого не получится.

Светлана добавила немного масла, размешала и разложила по тарелкам. Я сама себе потерла сыр, а Светлана ела с яичницей.

Приехал с работы Геннадий Петрович, привез продукты. Разбирая сумку, он выложил на стол пакет с кексами.

— Ну вот, где тут похудеешь, — с наигранной обидой воскликнула Светлана.

Геннадий Петрович от макарон отказался, сказав, что наелся их в армии. Но видя, как мы их с аппетитом уплетаем, попросил тоже немного на пробу, а затем в приказном порядке заставил Светлану наложить ему целую тарелку и поджарить яичницу.

Светлана в красках пересказала ему события сегодняшнего дня. Он чуть с табуретки не упал, слушая.

— В общем, вот так мы за несколько часов лишились магазина, машины и десяти тысяч рублей, использованных на куклы, — грустно улыбнулась Лисовская.

Я не преминула добавить, что сожгла одежду, которую дала мне надеть клиентка на передачу денег.

— Просто восхитительно, — кивнула Светлана, не меняя выражения лица.

— Если страховая компания по какой-либо причине не заплатит, будет совсем хреново, — проговорил с горечью Геннадий Петрович.

Светлана посмотрела на меня:

— Что дальше, Евгения Максимовна? Обнадежьте нас как-нибудь. Мы с мужем на грани, видите. Все ухудшается, катится под гору. Неизвестно, чего ждать.

— Не буду отрицать. Дела пока действительно не блестящие, но есть положительная тенденция, — заверила я супругов с умным видом. На самом же деле на душе было паршиво. Впереди предстояла уйма работы, а казавшаяся надежной ниточка оборвалась.

Курьеры, явившиеся за деньгами, так и не вывели меня на колдунью.

— Хм, положительная тенденция, — эхом повторил Геннадий Петрович. — Ночью сожгут еще магазин. Вот такая тенденция.

— Думаю, случившееся у кондитерской фабрики на время заставит колдунью притихнуть, — ответила я на выпад Лисовского. — Баба Люба попытается доискаться, что произошло на самом деле и передали ли вы деньги. Сразу вот так магазин она жечь не будет. У нас есть несколько дней, два-три.

— Вы уверены? — спросила Светлана.

— Да, — ответила я твердо. — Сейчас я позвоню одной внезапно появившейся целительнице. Если повезет, под ее именем будет скрываться ваша баба Люба. Это укладывается в алгоритм, по которому она действовала до сих пор. Если нет, то имеется запасной план, о котором я пока умолчу.

— Хорошо бы, если б вышло с этой целительницей, — тяжело вздохнул Геннадий Петрович и, отхлебнув кофе, взял с блюда кекс.

— Я сегодня размышляла и пришла к выводу, что колдунья может работать на ваших конкурентов, Светлана Андреевна, — озвучила я клиентке вновь возникшую версию. — Как у вас с конкурентами? Были ли стычки с кем-нибудь, угрозы?

— Я как-то об этом и подумать не могла, — удивленно вскинула на меня глаза Светлана. — Ведь верно. Такое вполне может быть. Однако подсказать кто, не могу. — На лице Светланы отразилось искреннее сожаление. — Этот бизнес сейчас развивается. Там, где раньше торговали стройматериалами со дворов частных домов, строят полноценные магазины. Они растут на каждом углу, как грибы после дождя. Почти у каждого свой хозяин. Я одна из первых в Тарасове стала владеть сетью магазинов и складов подобной специализации, и пока никто открыто вроде бы не угрожал. Нет, ни с кем из конкурентов конфликтов у нас не было.

— Как грибы после дождя, — кивнула я, понимая, что проверка всех магазинов займет не одну неделю. Посмотрев в записную книжку своего мобильника, я нашла введенный накануне номер целительницы бабы Насти и нажала набор. Ответил секретарь колдуньи, ведущий запись на прием.

— Здравствуйте, мне немедленно надо на прием к вашей бабе Насте. Меня прокляли! Я умираю! Мне страшно! — завопила я в трубку, словно находилась на грани страшной мучительной смерти. Секретарь делал робкие попытки вставить слово, но я ему не давала ни малейшего шанса, тараторя: — Попросила мужа в бутике купить простенькое платьице от Армани, всего-то четыре тысячи евриков, а он зажмотился, в скандал. Зафрахтовал самолет и свалил. Ну, думаю, дело нечисто. Потом смотрю, домработница постель перестилает, а под подушкой у мужа черная нитка, завязанная узлом. Слышите! Черная нитка! Сразу догадалась — колдовство. Бориса и меня прокляли. Он ведь раньше никогда не велся из-за таких пустяков. У меня «Армани» два шкафа. Ну я охране сразу приказала запереть домработницу в чулан и позвонила подруге. Она в колдовстве ух как рубит. И знаете, что? Лена мне и говорит: «Держу газету сейчас, а в ней объявление о снятии проклятия». Она мне телефончик и переслала. Вот звоню. Что у вас там, диктуйте адрес, как доехать. — Я замолчала, дожидаясь ответа. Лисовские замерли за столом с открытыми ртами. Я сделала им знак, чтобы сохраняли тишину.

После продолжительной паузы секретарь слегка осипшим голосом проговорил:

— У нас, девушка, запись… Работаем по записи. Очередь большая.

— Какая очередь? Сбрендил, что ли! Ты кому говоришь про очередь? Меня прокляли! Я не буду ждать какой-то очереди. Ясно?

— Ясно, — послушно повторил секретарь, — но это будет дороже, намного дороже.

— Дороже, — передразнила я. — Сколько ваша бабка берет?

— Че…десять тысяч, — выдавил секретарь и поправился: — Это за обычный. Если срочно, то двадцать пять, — короткая пауза, — плюс амулет от проклятия, но он очень дорогой. Про это надо разговаривать с самой святой.

— Ладно, кончай меня грузить и говори адрес, как доехать, — велела я злобно, — просто достал уже. Несешь чушь.

Секретарь быстро продиктовал мне адрес, чтобы избежать скандала с очень выгодной клиенткой, какой я старалась показаться. Его объяснения, как сориентироваться на местности, мною были прерваны.

— Ну чего меня грузить! Толком ничего не можешь объяснить. С психикой все в порядке, да? Я шоферу скажу, и он довезет.

— Извините, не подумал, — буркнул секретарь сконфуженно и попросил: — Вы продиктуйте мне имя, фамилию и адрес. Это надо, чтобы карточку заполнить.