Девятая директива

Первое, что я сделал следующим утром, это позвонил Варапхану и сказал, что мне нужен гелиотроп, и как можно скорее. Звонок Ломана раздался через час. Когда мы с ним вновь встретились на Сой-Суэк-3, он показался мне чем-то настороженным.

— Мне доложили, ты собрался улетать, — сказал он.

— Я остаюсь.

— Почему передумал?

— Ты знаешь, кто вчера объявился в Бангкоке?

— Пангсапа сказал мне.

— Но что заставило тебя с ним встретиться? Я считал, ты не намерен этого делать.

— У меня не было подобного намерения, ты прав. Но когда мне сообщили о твоей выходке, я решил выяснить, не раскопал ли он что-нибудь.

— Мне до чертиков надоело пытаться разыскать тебя, Ломан, и мне крайне не по душlb пришелся проф-осмотр в посольстве. Кто эта женщина?

Он изобразил любопытство.

— Но в посольстве работает не одна женщина.

— В аппарате атташе по культурным связям. Кто она? Эм-Ай-6, или Безопасность, или кто?

— Ты, наверное, имеешь в виду Винию Мэйн.

— Она в нашей группе?

— О нет.

— Хорошо. Тогда передай, чтобы не стояла у меня на дороге. Устроила проверку, а потом еще и проследила. Не нравится она мне. А теперь послушай: задание я понимаю, но на моих условиях. Дело не твоего профиля, Ломан, но ты втянул Бюро; втянул сразу же, как только этим дельцем запахло, потому что оно сулит тебе очередную блестящую побрякушку на грудь, сознайся? — Я внимательно наблюдал за его лицом. — Если во время Визита что-то где-то разладится и я должен буду остановить Куо, наверху, я уверен, зазвенят медали, а что я о них думаю — тебе известно. Но кто-то же эту медаль поймает, раз ее бросят, а ты уже всех в очереди растолкал — посмотрите, как же, направляющий директор по линии Бюро, все предвидел и организовал.

Ломан сидел совершенно неподвижно, только глаза его сверкали. Сверкали ненавистью.

Я продолжил:

— Но это ладно. Я добиваюсь, чтобы ты понял одну вещь. А именно — то, что я работаю не на тебя. Я работаю на него, ясно? Мне неприятно думать, что приличный и порядочный человек ради дела оставляет жену и ребятишек и может схлопотать за это пулю в лоб, — будь это молочник с соседней улицы или сам король Гонконга. Итак, мои условия.

Он встал, отошел и, положив ладони на стеклянную верхнюю крышку коробки с образцами, принялся разглядывать камни. Но он слушал.

— Ты говорил, в посольстве будут совещания. Меня там не ждите. Я работаю один. Но мне от тебя потребуется информация, собирать которую самому мне будет просто некогда. С точностью до минуты — время его прилета двадцать девятого, распорядок каждого дня, все программы, последняя поездка по городу, остановки и так далее. При возникновении срочной необходимости вступить с тобой в контакт я должен иметь возможность сделать это в любой момент. Мне все равно где, здесь или в другом доме. И последнее: меня не беспокоить, если, конечно, не будет изменений в плане.

Ломан постоял еще немного, любуясь самоцветами, затем повернулся и спросил:

— Это все?

— Все.

— Что ты задумал? Что у тебя на уме? — Тон его был спокоен: я был для него букашкой, и ему хотелось понять, как эта букашка ползает и функционирует.

— Куо. Единственное, что у меня на уме, это Куо. Я знаю его репутацию — в стрельбе из винтовки с дальнего расстояния он лучший — и его послужной лист — ни разу не промахнулся.

Ломан кивнул.

— Если верить Пангсапе, Куо в Бангкоке только для того, чтобы посмотреть поединки каратистов. Они готовят к Визиту специальную программу, а этот монгол — истинный aficianado. Но, возможно, ты и прав. Во всех своих действиях мы будем исходить из предположения, что он приехал организовать и осуществить покушение.

— На инструктаже ты сказал, что я должен спланировать террористический акт по уничтожению Персоны и дать потом тебе схему. Этим я и займусь. Прежде всего мне нужно узнать этого человека, изучить его привычки, попробовать нащупать его местные связи. Если мне повезет, возможно, я сумею разгадать какие-то звенья его плана — а он будет эффективнее моего: Куо занимался этим раньше.

— Мне кажется, — осторожно заметил он, — ты уже поразмышлял на досуге. Над письмом, пришедшим в Лондон.

— Оно не от Куо. Никто, всерьез взявшийся за дело, такого бы не написал. Поэтому меня это не интересует.

— Нельзя отрицать, оно имело ценность для нас. Не получив его, мы бы не встревожились. И нас бы с тобой здесь не было.

— Стыд и позор, — сказал я без всякой злобы.

В ответ Ломан тут же улыбнулся. Что ж, свою ненависть он пока проглотил, и ладно. Но он ее еще выплюнет. Поймает момент, когда я раскроюсь, и собьет. По крайней мере попытается.

— Тебе нужна будет схема обеспечения безопасности, — сказал он. — В этом регионе получить ее для меня проблема. Официально мы не существуем, поэтому обычные каналы получения информации для нас закрыты. К тому же люди из спецслужб сами по себе очень скрытны. Вот что я узнал: в поле зрения пока держат троих. Один, конечно, Куо, но его рейтинг не самый высокий. Куо уважают, и как только он пересекает границу страны, можно не гадая утверждать, что охрана главы государства будет удвоена, это уже заведенный порядок. С другой стороны, Куо много ездит. Даже находясь, если можно так выразиться, не «при исполнении». При условии, что он останется на виду и не исчезнет, службы удовлетворяются уже принятыми мерами, иными словами — обычным удвоенным наблюдением. Но если он все-таки исчезнет из их поля зрения, они, естественно, предпримут попытки к его обнаружению, но используют при этом опять-таки свои рутинные методы, в результате чего рискуют опоздать. Ты же в отличие от них получишь возможность сконцентрироваться на Куо целиком и полностью, и если удача тебе не изменит, от тебя скрыться ему не удастся. — Он ударил меня ясным открытым взглядом. — Не теряй его, Квиллер. Обещаешь?

— Обещаю. А также обещаю не есть много карамели. — В Лондоне они все одинаковы. Надоели. Талдычит и талдычит одно, как гувернантка.

Тем же назидательным тоном. Ломан продолжил:

— Запомни: министерство внутренних дел и служба безопасности Таиланда поставлены в известность о полученной в Лондоне угрозе. Наши люди здесь в средствах не ограничены. Король Адулдей постоянно находится в курсе событий. Он весьма определенно выразил желание, чтобы в целях защиты дорогого гостя принимались все возможные меры. Можно забыть про все остальное, но о доброй репутации этого города он печется необычайно ревностно — в его представлении улицы Бангкока должны быть абсолютно безопасны для любого проходящего и проезжающего.

Когда Ломан говорил не как гувернантка, его речь напоминала выступление официального представителя консервативного студенческого общества. Я, однако, не перебивал.

— Силами городской полиции подготовлена и в настоящий момент разворачивается операция-невод, чтобы выловить всех, кто известен или только подозревается как подрывной элемент. Первая волна арестов прокатится через два дня. В аэропорту «Дон Муанг», в Королевском дворце и на всех основных пунктах остановок по пути следования автомобильного кортежа вовсю идут усиленные проверки. Вся почта и все иные послания и обращения к Персоне, которым предстоит быть ему здесь врученными, просвечиваются приборами; в кухнях и в гараже дворца бессменно дежурят наряды полиции. Отведенные Персоне апартаменты специально…

— Стоп, достаточно, — я устало остановил его. — То, как они готовятся, — их дело. Есть десятки способов — синильная кислота в черной икре, бомба в подброшенной посылке, змея под матрасом… Но ты же сам сказал; наше предположение — Куо послан сюда, чтобы лично заняться покушением. Так что позволь мне думать только об этом. И вот моя первая мысль в данном направлении: метод будет использован классический; метод, которому наиболее трудно противостоять, а именно — выстрел с дальнего расстояния.