Девятнадцать лет спустя...

Сигналы тревоги, звучащие по периметру, должны были дать хозяевам знать, если бы кто-то проявил к дому чрезмерный интерес, и среагировать соответственно.

Гермиона установила пароль, а затем прошептала его Гарри, который даже не понял, что означает это слово, и только тихонько надеялся, что оно не вызовет никаких проблем.

— Конессанс, — Гермиона тихо повторила пароль Нарциссе, которая слегка улыбнулась.

— Надо же… как уместно, — Нарцисса задумчиво посмотрела на Гермиону, прежде чем повернуться, чтобы еще раз взглянуть на Гарри. Видя замешательство в его глазах, она тихо перевела слово для него.

— Конессанс по-французски означает познание, — Нарцисса улыбнулась очевидному облегчению Гарри, опасавшемуся, что пароль является каким-то словом, напоминающим об их опасном прошлом.

Гарри одарил Гермиону благодарной улыбкой. За прошедшие годы она, конечно, немного успокоилась и уже не так легко сердилась, как в молодости, но, взбесившись, по-прежнему была одной из самых устрашающих ведьм, которую знал Гарри. И к тому же у нее был довольно острый язык, особенно когда ее провоцировали. Он был рад, что под горячую руку попадался ей всего несколько раз в жизни.

Гермиона подошла к Люциусу, потянувшись, чтобы сообщить ему пароль, и поняла, что тело ее безотчетно напрягалось в ожидании какого-нибудь резкого выговора или замечания от этой близости. Однако Малфой даже не вздрогнул, а если и почувствовал ее беспокойство, то никак не отреагировал, лишь кратко кивнул, подтверждая, что услышал. Его глаза мимолетно встретились с глазами Гермионы, прежде чем скользнули в сторону. И именно это… именно отсутствие какой бы то ни было реакции с его стороны и беспокоило Гермиону больше, чем она хотела признать.

«Неужели он думает, что меня может что-нибудь заставить пренебречь качеством их охраны? И не доверяет мне? Или же в его явном скептицизме кроется какая-то более глубокая проблема?» — спросила себя Гермиона, когда повернулась, чтобы войти в дом, и вопросительно посмотрела на Нарциссу, увидев, что та, заметив ее взгляд, почти незаметно пожала плечами, показывая этим, что не знает или же ей просто все равно.

Войдя в дом своего детства, Гермиона ощутила, как на нее нахлынули теплые воспоминания, и поняла, как сильно скучает по родителям. Она не видела их с прошлого Рождества и не получала писем вот уже больше месяца. А еще Гермиона знала: прими она решение снова начать общаться с родителями плотней, для этого понадобились бы весьма серьезные усилия. Время сильно отдалило их друг от друга…

Она оглядела ремонт, сделанный родителями за несколько лет до переезда, и по достоинству оценила то ощущение простора, что царило в доме. Мама с папой расширили кухню, добавив в нее прекрасный эркер и большой стойку в самом центре, служившую теперь барной. Все дело в том, что рано ушедший на пенсию после сердечного приступа отец погрузился в свою вторую страсть — кулинарию для гурманов. Поэтому-то их кухня была самой настоящей мечтой шеф-повара из какого-нибудь модного ресторана. Правда, Гермиона догадывалась, что ее современный дизайн заинтересует Малфоев не больше, чем телевизор, стоящий в гостиной.

Она вздохнула и провела пальцами по мраморной столешнице. Когда-то давно она не оставляла попыток убедить Рона и детей приезжать сюда на каникулы, но Рон (в отличие от своего отца) никогда не увлекался магловской жизнью и не захотел приезжать в этот дом хотя бы изредка. Он называл это «маяться дурью». Гермиона же знала, что он просто не хочет пропускать выходные в Норе, пребывание в которой ему было по душе гораздо больше. Гермиона чувствовала обиду: ей всегда хотелось, чтобы ее дети оценили магловское наследие своей матери, и теперь она (уже в который раз) решила, что обязательно начнет привозить их сюда… с Роном или без него.

Дом, выглядевший небольшим, изнутри казался на редкость просторным. Имея три большие спальни, две ванных комнаты, небольшой тренажерный зал наверху, просторный кабинет, гостиную, столовую, кухню, прачечную, библиотеку и большую кладовую, оборудованную в подвале. Гермиона привела Малфоев в хозяйскую спальню и первым делом увидела там домовиху, которая надевала роскошное серебристое постельное белье на стеганое одеяло. Неподалеку вторая эльфийка развешивала в платяном шкафу женскую одежду, а еще одна расставляла на туалетном столике в ванной множество изящных туалетных принадлежностей.

Гермиона знала, что Малфои, вероятно, возьмут с собой домовика, но удивилась, что всего два человека нуждались в трех домовых эльфах.

«Поправочка, в четырех домовых эльфах», — с удивлением подумала Гермиона, когда очередной домовик позвал Люциуса в соседнюю по коридору спальню. Проследовав за ним, Гермиона подумала, зачем именно они потащились в ее старую комнату, и услышала, как эльф спрашивает, в какой из двух оставшихся спален предпочтет спать мистер Малфой.

«Вау… Разве они не живут в одной комнате? Или это привычка старинного чистокровного семейства?» — нет, конечно, она знала, что старшие Уизли пользуются общей спальней, но… чем больше думала об этом, тем больше обнаруживала, что идея заслуживает, как минимум, внимания. Во всяком случае, сама она наверняка оценила бы отдельную спальню, особенно, когда храп Рона становился слишком сильным.

«Интересно, а Люциус тоже храпит? Не могу представить, чтобы Нарцисса позволила бы ему прервать сон своей неземной красоты», — Гермиона почувствовала себя немного виноватой из-за этих злобных мыслей, осматривая свою бывшую детскую.

Ее комната была перекрашена в насыщенный синий цвет с удобной зоной для чтения вместо старого стола, а прошлые картинки оказались заменены на спокойные морские пейзажи, и единственной узнаваемой вещью, оставшейся от прошлого, было множество ее старых книг, хотя и стоящих в новеньком книжном шкафу вдоль одной из стен. Ее родители хотели, чтобы она чувствовала себя комфортно, бывая дома, и постарались сделать комнату дочки максимально теплой и гостеприимной. Гермионе подумалось, что получилось у них и впрямь превосходно, но не была уверена, что Люциус Малфой подумает так же, и поэтому оказалась удивлена, когда, после нескольких минут молчаливых раздумий, он выбрал ее комнату, а не вторую спальню напротив Нарциссы.

Гермиона задалась вопросом, какие мысли мелькают у Малфоя, пока он задумчиво оглядывал ее комнату.

«О… возможно, — тут она сардонически хмыкнула про себя, — он думает, что весь наш дом вполне мог бы поместиться в одном только бальном зале роскошной усадьбы Малфоев».

Но Гермиона знала, что если Малфои хотят остаться в живых, их выбор достаточно ограничен, и, честно говоря, им вообще чертовски повезло, что хотя бы она готова предложить убежище двум бывшим поклонникам Волдеморта.

«Сомневаюсь, что они оказали бы мне такую же любезность, если бы ситуация изменилась, и я была бы именно той, кто нуждался в защите», — с горечью подумала она, следуя за спиной Малфоя в гостиную. Домашние эльфы, должно быть, принесли с собой припасы, потому что чай подали сразу же, как только они заняли свои места.

Неловкое молчание, охватившее всех во время чаепития, наконец-то нарушил Гарри, который громко откашлялся, прежде чем заговорить.

— Извините, Нарцисса… Люциус… — начал Гарри, поставив чашку, — но вы не сможете использовать магию, пока будете находиться здесь. Ваши домовики могут, конечно, но ваши палочки зарегистрированы в министерстве, и оно имеет возможность отследить любое волшебство с вашей магической подписью, — и Гермиона по шокированному взгляду Малфоев могла сказать, что они не рассматривали такое обязательство и оказались им весьма недовольны.