Девятые врата

В нем все еще жила надежда найти на стене орнаменты с двенадцатью и тринадцатью лучами, доказать свою правоту, удивить профессора Беришвили…

Но что это?..

К нему подходил человек. Словно из-под земли вырос. Шел угрюмо, глаз с него не сводил.

Пожалуй, нападение зверя не испугало бы Иаго так, как появление этого человека.

В одной руке он нес ружье, опущенное дулом к земле. Шел прямо — как стрела летит, и никуда от этой стрелы не уклониться, не спрятаться.

Иаго даже сделал шаг навстречу, словно старик подчинил его и притянул к себе. Правда, он тотчас заставил себя остановиться и начал беспечно разглядывать деревья.

Старик, казалось, торопился подойти настолько близко, чтобы окликнуть его, а пока с трудом сдерживал клокочущие в горле слова. Вот он близко, совсем близко. Но молчит. Лет ему под шестьдесят, лицо мрачное, небритое, вылинявшие штаны и рубашка. Он не сводил с Иаго пронзительных серых глаз.

— Ты откуда? — Вопрос был отрывистый и грубый, как удар.

Обида и раздражение охватили Иаго:

— Из Грузии, представьте себе.

Ответ был, по мнению Иаго, в меру дерзкий и насмешливый, и главное, он отметал подозрения, которые Иаго угадал в старике и которые больше всего его обидели. Поэтому он и ответил так пренебрежительно.

Старик презрительно выпятил нижнюю губу и без всякого стеснения стал его оглядывать. Иаго невольно сам кинул взгляд на свою клетчатую ковбойку с торчащими из кармана темными очками.

Старик сунул голову в узкую дверь церквушки и, быстро вытащив ее обратно, уставился в лесную чащу, словно искал кого-то или что-то. Потом он во весь свой рост вытянулся перед Иаго, поигрывая двустволкой. Иаго показалось, что старик волнуется.

— Значит из Грузии! — Он криво улыбнулся. — Прекрасно… Тогда скажи, в каком мы сейчас районе? — Он как будто хотел запутать, смутить Иаго.

— Мы… В Цхинвальском, наверно, — развел руками Иаго.

— Наверно?.. Почему — наверно?.. — Старик расставил ноги и поднял ружье повыше.

— Не знаю, может, эта гора и не относится к Цхинвальскому району.

Иаго старался говорить спокойно и все надеялся поймать в глазах незнакомца хоть тень улыбки, которая бы свидетельствовала о том, что тот понял свою ошибку.

«Он меня за этого самого… принял, — мелькнуло в голове у Иаго, — он думает, что я…»

— Что ты здесь делал?

— Пришел церковью полюбоваться. Мне сказали…

— Кто сказал?

— Там, в деревне, сказали.

— В какой деревне?

— В Эр… Эредви, — почему-то запнувшись, ответил Иаго.

— А ну, повтори, — испытующе склонил голову старик.

— Эредви, — четко выговорил Иаго.

«Он что, действительно думает, что я…»

— Как же ты поднялся сюда без оружия? Сюда смельчаки не чета тебе, и те в одиночку не суются, — и вдруг закричал: — Отвечай, куда спрятал оружие?!

Иаго почувствовал, как лицо у него отяжелело от прилива крови.

— Вы… Вы за кого меня принимаете?

— За того, кто ты есть… Где тебя научили грузинскому?

— Там же, где и вас, уберите ружье…

Иаго побледнел. Конечно, обидно, что его приняли за шпиона, перешедшего границу. Но самое обидное, что он, этот старик, не признал в нем своего, грузина.

«На кого же я тогда похож?»

— Имя как твое, фамилия? — Старик разошелся не на шутку.

Два серых глаза настороженно следили за малейшим изменением в лице Иаго. Иаго хотел было назваться, объяснить, что сюда он привез на лето жену и детей. Старик небось тетю Тасо знает, показать редакционное удостоверение, перечислить в конце концов города и села Грузии, ответить, как в колхозе леснику трудодни платят. Наверно, этот человек лесник. Пожалуйста, он может рассказать, как в позапрошлом году в этом лесу медведь задрал Сандро Тигашвили. Старик, конечно, успокоится, извинится, но Иаго почему-то не хотел оправдываться таким образом. Он предвидел, что после этого в душе останется неприятный осадок. Но как же по-другому? Что сказать? Он не знал. Не знал и впервые задумался всерьез над тем, как доказать, что ты свой, здешний, родился и вырос на этой земле, верен ей… Смешно, право, приходится доказывать, что ты — это ты, что твоя родина — это твоя родина. Доказывать это, перечисляя села и города или предъявляя удостоверение личности, унизительно. Надо найти что-то другое, какое-то слово, может, мудреное, а может, напротив, простое, но верное, точное. Или не словом, а делом подтвердить правду, простым взглядом, движением, которое скажет старику больше, нежели тысяча слов…

Это походило на интересную игру, в «шпионов и пограничников», предложенную стариком.

Игра всерьез, без смеха. И тут как раз Иаго рассмеялся.

— Что, придумать себе фамилию не можешь?! — злорадно осведомился лесник.

Иаго поглядел на старика. Теперь его нимало не тревожило направленное на него дуло.

— Придумал… Но не скажу!

— Почему это?

— Потому что все это глупости, неужели вы до сих пор не поняли, что я здешний, свой…

— Не похож ты что-то на здешнего…

— А как ваша фамилия?

— Это ты узнаешь, когда я доставлю тебя, куда следует.

Иаго почувствовал, что начинает выходить из себя.

— Если вы серьезно сомневаетесь, — у него пересохло в горле, — спросите что-нибудь такое, чтобы убедиться, враг я или друг.

Ему действительно хотелось, чтобы лесник задал какой-нибудь такой вопрос.

— Если бы такой вопрос существовал, — твердо проговорил старик, — все было бы просто на свете.

— Тогда допрашивайте меня, как считаете нужным.

— А я и допрашиваю, — многозначительно улыбнулся старик. — Давай говори имя свое и фамилию.

Иаго отер пот со лба ладонью и заметил, как старик опять насторожился.

— Зовут меня Иаго, фамилия Вашакидзе.

— Где живешь?

— В Тбилиси.

— На какой улице?

— Дзнеладзе, шестьдесят один… — Иаго понял, что старик задает, по его мнению, самые сложные вопросы.

— Где работаешь?

— В редакции вечерней газеты, где на четвертой странице печатают объявления о смерти… Знаете такую? Вот когда вашего Сандро задрал медведь, наверно, у нас объявление было — «безутешные родственники извещают…» — Иаго вдруг почувствовал отвращение к себе.

«И все-таки получилось по-детски, — подумал он, — глупо».

Теперь злость его обернулась против старика… Какое он, собственно говоря, имеет право так унижать Иаго своими дурацкими вопросами. Никому и никогда еще не приходилось доказывать такой глупости… Абсолютная глупость… Этот старик с ружьем в руках требует от него подтверждений, доказательств, а сам не знает, какие они должны быть, эти доказательства!..

Лесник поджал губы, взгляд его сделался еще подозрительнее, и указал дулом в сторону:

— Ступай вперед! Остальное там расскажешь.

Иаго охватило неодолимое азартное желание отомстить, жестоко высмеять подозрительного старика. Но пока единственный способ выразить свое пренебрежение к его придиркам — не обращать внимания.

Да, действительно ни во что его не ставить. Иаго высоко поднял голову и, как ни в чем не бывало, стал разглядывать фасад церквушки.

— Я сказал, ступай вперед! — В голос старика вкрались нотки удивления.

Иаго как будто не слышал, медленно и спокойно брел вдоль стены.