Девятый Будда
Шрифт:
— Ты разве не мог попытаться найти новое воплощение обычным путем? Здесь, в Тибете. Буддиста, ребенка, чьи родители были бы счастливы, что на их дитя пал такой выбор?
Старик покачал головой.
— Нет, — ответил он. — Было пророчество. Все сорок лет со дня смерти моего предшественника до дня моего появления был человек, исполнявший обязанности настоятеля. Его звали Тенсинг Ринпоче. Когда меня только принесли сюда, он был против того, чтобы я стал новым настоятелем. Он умер два года спустя. Но есть группа монахов, которая до их пор считает его истинным воплощением. В молодости он принадлежал
— Почему ты не избавишься от него?
— Я не могу. Он сын Тенсинга Ринпоче. Поверь, я не могу прогнать его прочь.
— Почему Замятин предложил помочь тебе? Зачем ему это надо?
Настоятель замялся. Позади него задрожало в холодном воздухе пламя свечи.
— Он пришел в Тибет в поисках одной вещи. То, что он искал, было здесь, в Дорже-Ла. Он заключил со мной сделку: мой внук в обмен на то, что он хочет. Поначалу я отказывался, но потом понял, что у меня нет выбора. И я принял его предложение.
— А что он искал здесь?
— Пожалуйста, Кристофер, я не могу объяснить. Не сейчас. Позднее, когда ты пробудешь здесь немного дольше.
— А Уильям — я могу увидеть его?
— Пожалуйста, Кристофер, наберись терпения. Когда-нибудь, когда придет время. Но ты должен понять, что тебе не позволят забрать его отсюда. Ты должен с этим примириться. Я знаю, что это трудно, но я могу научить тебя, как это сделать. Ты можешь оставаться в Дорже-Ла сколько захочешь. Я бы хотел, чтобы ты остался. Но ты никогда не сможешь увезти своего сына. Теперь он принадлежит нам.
Кристофер ничего не ответил. Он подошел к шторам и открыл их. Солнце уже зашло, чортены погрузились во тьму. Он чувствовал холод ножа в ботинке, прикосновение твердого металла к коже. Можно было бы с легкостью приставить нож к горлу настоятеля и заставить его отдать Уильяма. Никто не осмелился бы остановить его, пока в заложниках у него был бы настоятель. Он задумался, почему не может начать действовать.
— Я хочу, чтобы меня отвели обратно в мою комнату, — заявил он.
Отец встал и подошел к дверному проему.
— Тебе нельзя возвращаться туда. Замятин уже попытался тебя убрать — второй раз он не ошибется. Я распоряжусь, чтобы тебя разместили на этом этаже, рядом со мной. — Он посмотрел на потемневшую комнату. — Уже стемнело. Мне надо вернуться к своим делам. Подожди здесь: я пришлю кого-нибудь, чтобы тебе показали твою новую комнату.
Настоятель повернулся и вышел в маленькую комнату. Кристофер следил за ним, поседевшим, сутулым. Его отец вернулся с того света. Это было чудо. Но если он на самом деле хочет забрать отсюда Уильяма, он должен отменить это чудо, вернув все на свои места и отправив своего отца обратно в могилу.
Глава 28
Комната, в которую привели Кристофера, была значительно больше той кельи, в которую его заточили поначалу. Она была квадратной, прекрасно обставленной,
высокие стены заканчивались яркой зеркальной плиткой, которую привезли сюда из Персии. На стенах бродили напыщенные павлины, а служанки с глазами, как вишни, бросали томные взгляды поверх наполненных до краев сосудов с вином. На голубом небе образовывали причудливый, как птичье пение, рисунок силуэты соловьев и удодов. Это была шикарная комната, совсем не монашеская: но, несмотря на все красоты, это была такая же тюрьма, как та крошечная келья внизу.Он долго лежал без сна в плотно обволакивающей темноте, которая пахла детством. Масляная лампа погасла, и теперь, зная, что его отец жив и был жив все это время, он заново переживал свое прошлое. Пока Кристофер скорбел об утрате, его отец был в Дорже-Ла, возможно, в этой самой комнате, примеривая на себя черты своей новой личности. И что это меняет, подумал он. Ничто не может изменить того, что было. Он с трудом заснул, точно так же, как в первую ночь после того, как ему сообщили о смерти отца, вызвав с урока в тот момент, когда он читал отрывок из «Энеиды».
Его разбудил тихий звук, и он сразу увидел мигающий огонек лампы. Кто-то стоял около его кровати и молча смотрел на него. Сначала он подумал, что это отец, решивший понаблюдать за спящим сыном, но потом заметил, что человек, державший в руках огонек, был меньше ростом и не сутулился.
— Кто здесь? — спросил он, заранее зная ответ.
— Ш-ш-ш, — прошептал человек.
В этот момент пламя поднялось выше, и он увидел ее, выхваченную из темноты светом огня. Сколько она стояла в этой полутьме, наблюдая за ним?
Она тихо подошла к кровати.
— Извините, если я напугала вас, — продолжала она шепотом. Теперь, когда она была совсем рядом, он мог наконец полностью рассмотреть ее лицо. Он не ошибался: она была невероятно красива. Ее лицо озабоченно наклонялось к нему из темноты. — Я пришла проверить, не бодрствуете ли вы, — продолжила она шепотом.
Он сел. Хотя он был полностью одет, в комнате было холодно.
— Все в порядке, — сказал он. — Не думаю, что я спал долго. По правде говоря, я лучше буду бодрствовать.
Она опустила лампу на низкий столик и шагнула назад, в тень. Он почувствовал, что она боится его.
— Почему вас переселили в эту комнату? — спросила она.
Он объяснил. Когда он закончил, она была подавлена.
— Как вы узнали, что я здесь? — поинтересовался он.
Она заколебалась.
— Моя старая няня Сонам в курсе всего, что происходит в Дорже-Ла, — объяснила она. — Она и сказала мне, что вас переселили сюда.
— Понятно. Но как вы пробрались сюда? Монах, который привел меня в эту комнату, сказал, что дверь будет охраняться всю ночь.
Он подумал, что она улыбнулась самой себе.
— Дорже-Ла был построен, чтобы хранить секреты, — прошептала она.
— А вы? — спросил он.
— Я не понимаю.
— Вы тоже один из его секретов?
Она посмотрела себе под ноги. Когда она снова подняла глаза, они казались более темными — как ночь, но звездная ночь.
— Возможно, — ответила она тихо.
Кристофер посмотрел на нее. Ее глаза были как озера, глубокие озера, в которых легко мог утонуть неосторожный мужчина.